Ковчег Спасения - Рейнольдс Аластер. Страница 26

Инквизитор простояла рядом, как ей показалось, несколько минут, пока один из водителей не соизволил заметить ее и кивнуть в знак приветствия.

— Моя фамилия Вуалюмье, — представилась она. — Я хотела бы добраться до Солнхофена.

— Вуалюмье? — сказал один из шоферов. — Как Инкви…

— Оставьте свои выводы при себе. Фамилия как фамилия. На Ресургеме ее можно услышать на каждом шагу.

Водитель прочистил горло.

— Солнхофен, — нерешительно повторил он, словно первый раз услышал это название.

— Да, Солнхофен. Такой маленький поселок, вверх по дороге. Фактически, первый населенный пункт, который вы проезжаете, если двигаетесь в том направлении дольше пяти минут. Кто знает, может быть, вы даже пару раз через него проезжали.

— Солнхофен мне немножко не по пути, любовь моя.

— Да? Забавно. А у меня создалось впечатление, что ваш маршрут выглядит как прямая, которая проходит точно через Солнхофен. Трудно представить, как вам может оказаться «не по пути». Разве что вы собрались вообще не ехать по дороге.

Она вытащила деньги и уже собиралась положить их на стол среди остатков ланча, но передумала. Отдернув руку, затянутую в перчатку, она помахала купюрой перед носом у водителей.

— Мое предложение: половина этого — прямо сейчас любому, кто согласится доставить меня в Солнхофен. Четверть сверху, если мы отправимся в течение получаса, остаток — если прибудем в пункт назначения до восхода солнца.

— Пожалуй, я вас подброшу, — проговорил один из водителей. — Но сейчас такое время года… Это будет непросто. Мне кажется…

— Я не торгуюсь.

Она решила, что пальцем о палец не ударит, чтобы втереться к ним в доверие. Никто из шоферов не испытывает к ней ни малейшей симпатии, это ясно. Они за милю чуют власть. Единственное, что здесь поможет — это деньги. Потому что ни один из них не горит желанием всю дорогу до Солнхофена делить с ней кабину. Откровенно говоря, Вуалюмье не винила их. В присутствии правительственного чиновника — независимо от его ранга — кто угодно будет чувствовать себя неуютно.

И не будь Вуалюмье Инквизитором, она боялась бы самой себя.

Однако деньги творят чудеса, и через двадцать минут она уже сидела в поднятой кабине грузовика и смотрела, как огни Аубудона уплывают в сумрак. К тягачу был прицеплен всего один полупустой контейнер. Машина шла без усилия, покачиваясь на колесах величиной с дом, и это мягкое волнообразное покачивание убаюкивало. В кабине было тепло и тихо. Водитель предпочел включить музыку, а не надоедать пассажирке бессмысленной болтовней. В течение первых нескольких минут Инквизитор следила за тем, как он ведет машину, пристально глядя на дорогу. Тягач шел на автопилоте и хорошо держал дорогу. Вмешательство человека потребовалось лишь в отдельных случаях. Несомненно, машина могла вообще добраться до пункта назначения без водителя, если бы это было разрешено местными законами. Изредка навстречу проезжала колонна или одиночный тягач. Но по большей части могло показаться, что грузовик едет сквозь бесконечную необитаемую тьму.

На коленях у Вуалюмье лежала газета, и она успела раз пять перечитать статью, где рассказывалось об Оводе. Усталость наваливалась все сильнее, глаза снова и снова пробегали по одному абзацу. Статья описывала соратников Овода как банду жестоких террористов, которые намерены уничтожить нынешнее правительство с единственной целью — «ввергнуть колонию в пучину анархии». И лишь вскользь упоминался тот общепризнанный факт, что Овод искал способ эвакуировать население Ресургема, используя корабль Триумвира. Но Инквизитор прочла достаточно заявлений Овода, чтобы понять его позицию. Ни Силвесты, ни одно из последующих правительств не допускало даже мысли о том, что колония может оказаться беззащитной, если разразится катастрофа, подобная той, что около миллиона лет назад уничтожила расу амарантян. Впоследствии, и в особенности после того, как режим Жирардо рухнул и наступили годы мрака и отчаяния, тему возможности планетного катаклизма тихо исключили из публичных дебатов. Даже простое упоминание об амарантянах — не говоря уже об их судьбе — могло привести к ненужным проблемам. Так что Овод прав. Нельзя сказать, что угроза неотвратима, но она существует.

Овод действительно уничтожал правительственные объекты, но действовал настолько четко и продуманно, что гибель простых граждан сводилась к минимуму. Иногда подобные акции совершались для того, чтобы привлечь внимание к его движению. Однако гораздо чаще их целью было разграбление правительственной собственности или ресурсов. Безусловно, Овод считал необходимым свержение администрации, но это не было его главной целью.

Он верил, что корабль Триумвира до сих пор не покинул систему. Еще он верил, что правительство знает, где именно находится звездолет и как туда попасть. По мнению сторонников Овода, оно располагало двумя полностью исправными шаттлами, на которых можно повторить перелет между Ресургемом и «Ностальгией по Бесконечности».

План был достаточно прост. Первым делом надо обнаружить шаттлы, причем Овод верил, что уже близок к цели. Затем — скинуть правительство или сделать что-то другое, чтобы завладеть шаттлами. После этого необходимо предоставить людям возможность добраться до заранее оговоренных эвакуационных пунктов. Последняя стадия, вероятно, включала полное уничтожение существующего режима, но Овод постоянно заявлял, что намерен достичь цели как можно меньшей кровью.

Однако правительственная цензура скрыла основную часть его намерений. Цели были изложены с точностью до наоборот, идея угрозы, нависшей над Ресургемом, предстала в самом нелепом виде. Овода изобразили помешанным эгоистом, который возомнил о себе невесть что, а число жертв среди гражданского населения — неимоверно завышенным.

Инквизитор разглядывала портрет Овода. Она никогда не встречалась с этим человеком, но много знала о нем. Картинка имела весьма отдаленное сходство с оригиналом, но департамент Внутренних Угроз утверждал, что сходство полное. И это радовало.

— На вашем месте я бы не тратил время на эту чушь, — сказал водитель, когда Инквизитор начала клевать носом. — Парень мертв.

Вуалюмье заморгала и проснулась.

— Что?

— Овод, — шофер ткнул толстым пальцем в газету, которая лежала у нее на коленях. — Тот, что на картинке.

Как это понимать? Или водитель нарочно молчал, пока она читала, либо это маленькая игра с пассажирами, которой он забавлял себя во время поездки.

— Не знала, — отозвалась Инквизитор. — Я имею в виду, что не читала в газетах и не слышала в новостях…

— Наше правительство его прихлопнуло. Знаешь, он зря называл себя Оводом.

— Как можно убить кого-то, не зная, где он находится?

— Все они знают. Можешь не сомневаться. Просто пока не хотят нам рассказывать.

— Они?

— Правительство, любовь моя. Выше голову.

Он явно ведет какую-то игру. Скорее всего, догадался, что она из правительства, и понимает, что у нее нет ни времени, ни желания доказывать свою точку зрения.

— Хорошо. Допустим, они его убили. Тогда почему об этом до сих пор не хотят объявить? Тысячи людей надеются, что Овод поведет их в Землю Обетованную.

— Ага. Но есть только одна вещь на свете, которая хуже, чем мученик. Это мертвый мученик. У них изрядно прибавится проблем, если народ узнает о его смерти.

Она пожала плечами и свернула газету.

— Я вообще не уверена, что Овод существует на самом деле. Может быть, это выгодно правительству — создать образ надежды, чтобы проще было управлять населением. Или вы полностью верите в эти россказни?

— О том, что Овод ищет способ вывезти нас с Ресургема? Нет, конечно. Честно говоря, это было бы здорово. Хотя бы избавимся от всяких сопляков.

— Вы действительно так считаете? Что все люди, которые хотят покинуть Ресургем — сопляки?

— Извини, любовь моя. Я догадываюсь, кого ты будешь защищать. Но кое-кто из нас действительно любит эту планету. И шагу отсюда не сделает.