Ковчег Спасения - Рейнольдс Аластер. Страница 52

Клавейн огляделся. За стеклом находилась пещера немыслимых размеров. Она утопала в величественном голубом сиянии, вид гигантских машин, которые наполняли ее, вызывал неосознанное ощущение кипучей деятельности. В первый момент разум отказывался это принять. Клавейну казалось, будто он смотрит на тщательно выписанную средневековую картину, которая внезапно обрела объем. Картина, которая изображает соединенные между собой арки и башни какого-то лучезарного города, населенного сонмами ангелов из серебристой полированной стали. Перспектива уходила в лазурно-голубую бесконечность. Затем, когда он осознал масштаб увиденного, то понял, что ангелы — это просто машины, которые находятся очень далеко. Многотысячные стаи этих стерильных устройств носились в вакууме, выполняя задачи, для которых были созданы. Роботы общались между собой при помощи лазеров. Именно эти вспышки, рассеиваясь и отражаясь, наполняли внутреннее пространство кометы потоками голубого сияния. Там было по-настоящему холодно, Клавейн это знал. И еще он понял, что по всей окружности стен, глубоко утопленные в их поверхность, утолщенные конусы черных криоарифмометров непрерывно поглощали теплоту, которую выделял этот лихорадочно работающий производственный комплекс. В противном случае комета могла вскипеть от перегрева.

Потом Клавейн обратил внимание на то, что создавало повод для этой лихорадки. Он был потрясен. Не тем, что это были корабли — и даже не тем, что эти корабли относились к межзвездному классу. Нет, просто он ожидал увидеть наполовину собранные пустые корпуса, и теперь не верил своим глазам. Корабли были почти готовы к полету. Двенадцать субсветовиков выстроились бок о бок, наполовину загороженные геодезически поддерживаемыми стапелями. [26] Полностью идентичные друг другу, гладкие, черные, они напоминали то ли торпеды, то ли китов на мели, а на корме в разные стороны торчали стойки и гондолы для знаменитых Двигателей Конджойнеров. Даже без каких-либо визуальных ориентиров Клавейн понял, что длина любого из крейсеров составляет, по крайней мере, три, а то и четыре километра. А значит, они намного больше той же «Ночной Тени».

Скейд улыбнулась, заметив его реакцию.

(Впечатляет?)

«Еще бы».

(Теперь ты понимаешь, почему Производителя Работ так пугает риск непреднамеренного выстрела или даже перегрузки электростанции? Конечно, тебе интересно узнать, почему мы снова начали их строить?)

«Ясное дело. Это как-то связано с Волками?»

(Может быть, тебе стоит поделиться своими догадками по поводу причин прекращения строительства?)

«Боюсь, мне такой любезности никто не оказал».

(Ты же такой сообразительный. Я уверена, у тебя уже есть несколько собственных теорий.)

В какой-то момент Клавейн собирался ответить, что никогда не интересовался этим вопросом. И вообще, решение об остановке выпуска субсветовиков приняли, когда он находился в Глубоком космосе, а к моменту возвращения экспедиции стало свершившемся фактом. Наконец, ему прежде всего надо было заботиться о том, чтобы его сторонники победили в войне, а на прочее просто не оставалось времени.

Но это было ложью. Потому что эта проблема всегда занимала Клайвена.

«Обычно принято считать, что мы сделали это по соображениям экономического эгоизма. Или боялись, что двигатели попадут в руки каких-нибудь отбросов общества или тех же Ультра. Обнаружилась какая-то неустранимая погрешность конструкции, из-за которой двигатель мог неожиданно взорваться без всякой причины».

(Ну да. И еще полдюжины подобных гипотез, от слабо убедительных до смехотворно параноидальных. А как ты сам думаешь?)

«Демархисты были единственными, с кем мы поддерживали стабильные торговые отношения. Ультра покупали двигатели через вторые и третьи руки или добывали воровством. Но отношения с Демархистами начали портиться, когда их экономика рухнула из-за Эпидемии, и мы потеряли главного клиента. Они уже не могли позволить себе разоряться на наши технологии, а у нас пропало желание торговать с Демархистами, потому что они начали вести себя все более недружелюбно».

(Весьма разумный ответ, Клавейн.)

«У меня никогда не было причин особенно в этом копаться».

(В каждой версии есть доля истины. Экономические и политические факторы тоже сыграли свою роль. Но было кое-что еще. Неужели ты не заметил, насколько мы сократили внутреннюю кораблестроительную программу?)

«Мы воевали. И нам хватало кораблей».

(Правильно. Но даже эти корабли не были задействованы полностью. Обычные межзвездные перевозки сильно сократились. Рейсы между поселениями Объединившихся в других системах были сведены к минимуму.)

«Повторяю: мы воева…»

(Как ни странно, война имеет к этому слабое отношение. То, что известно всем — это просто ширма. Попробуй заглянуть за ширму истории.)

Неожиданно для себя, Клавейн чуть не рассмеялся.

«Ширма?»

(Если станет известна истинная причина, паника охватит весь населенный космос. Социально-экономическое потрясение окажется несоизмеримо больше, чем любые последствия нынешней войны.)

«Я не понимаю. Ты хочешь сказать мне, почему?»

(Твоя интуиция тебя не подвела. Это связанно с Волками.)

Клавейн покачал головой.

«Не может быть!»

(Почему?)

«Мы ничего не знали о Волках до возвращения Галианы. А она столкнулась с ними уже после того, как мы разделились».

Об этом можно было не напоминать. Скейд прекрасно помнила, что оба эти события произошли намного позже, чем выпуск кораблей прекратился.

Она еле заметно кивнула.

(Все верно. Само собой, пока Галиана не вернулась, у Материнского Гнезда не было данных, позволяющих понять, что собой представляют эти машины. Но сам факт существования Волков — где-то вовне — стал известен намного раньше.)

«Не может быть. Галиана была первой, кто с ними столкнулся».

(Нет. Она была первой, кому удалось вернуться живым — по крайней мере, просто вернуться. До этого были туманные сообщения, загадочные исчезновения кораблей и странные сигналы бедствия. В течение нескольких лет Закрытый Совет анализировал эти данные и пришел к выводу: в межзвездном пространстве находится нечто, во всех отношениях аналогичное Волкам. Вывод сам по себе удручающий, не говоря уже о том, что из него следует. Я имею в виду свертывание производства субсветовиков. Общая картина случаев указывала на неоспоримый факт: машины, чем бы они ни были, ориентировались на излучение наших двигателей. Мы пришли к выводу, что Волков привлекало тау-нейтринное излучение. Поэтому мы прекратили выпуск двигателей.)

«А Галиана?»

(Когда она вернулась, мы получили подтверждение догадкам. Она дала имя нашему врагу, Клавейн. Мы обязаны ей — настолько, что это невозможно представить.)

Скейд коснулась его сознания и создала изображение. Безжалостная тьма, и в ней лишь редкая россыпь тускло мерцающих звезд. Они не рассеивали тьму — лишь усиливали ощущение подавляющего величия и холода. Космос, представленный Скейд, был непримиримо враждебен всякой жизни, словно бассейн с кислотой. Но среди звезд находилось что-то еще — что-то, кроме пустоты. Это были машины, которые парили в бескрайнем пространстве, предпочитая тьму и холод. Скейд заставила Клавейна ощутить свирепый привкус их разума. По сравнению с этим сознание Производителя Работ казалось безмятежным и дружелюбным. В сознании Волков действительно было нечто звериное. Яростный, неумолимый голод, затмевающий все остальное.

Алчная, бесконечная жажда крови.

(Они всегда находились там. Они скрывались в темноте, наблюдали, ожидали. В течение четырех веков мы были безмерно счастливы. Мы шатались повсюду, с шумом и светом, оповещая о своем существовании всю Галактику. Думаю, в каком-то смысле Волки слепы. А может быть, реагируют только на определенные сигналы, а другие не воспринимают. Например, радиосигналы или телевизионные передачи — иначе давным-давно учуяли бы присутствие человечества. Но этого не случилось. Возможно, их устройства реагируют только на определенные признаки. Признаки цивилизации, способной выйти в космос, а не просто техногенной цивилизации. Это просто мое предположение… но что нам остается, кроме как предполагать?)