Это в ваших силах. Как стать собственным психотерапевтом - Рейнуотер Джанетт. Страница 45

Вообразите, что вы — очень старый человек. Оглянитесь назад, на прожитую жизнь.

О какой самой важной для вас вещи вы хотите, чтобы знали ваши друзья, семья и мир после того, как вы уйдете?

Что, происходившее с вами, было особенно значимым?

Запишите это в ваш журнал.

Тибетские буддисты убеждены, что для людей, сохраняющих ясное сознание и спокойствие, смерть может быть моментом духовного освобождения, а не чем-то мрачным и пугающим. Их классическое руководство по искусству умирать — «Тибетская книга мертвых» — описывает несколько периодов до и после смерти как ряд ступеней (бардасов); каждый бардас ставит перед душой новую задачу, которую она должна решить на своем пути к просветлению. Все они должны быть встречены со спокойствием, ясным умом и сознанием того, что ужасы — это всего лишь проекция нашей собственной души.

Если это правда, то те люди, которые практикуют искусство самонаблюдения и хорошо знают содержание своей души, будут лучше подготовлены к путешествию через бардасы. Один из немногих в нашей культуре, кто понимал, насколько важно сознательно встретить час своей смерти, был Олдос Хаксли. В его романе «Остров» описывается, как у постели умирающей старой женщины сидит муж, держит ее за руку и напевает ей: «Моя маленькая, моя любовь, теперь ты можешь идти, моя родная, теперь ты можешь уйти, ты можешь уйти из этого старого несчастного тела, оно тебе больше не нужно, пусть оно спадет с тебя, оставь его, пусть лежит здесь, как изношенное платье… Вперед, моя родная. Иди в свет, в мир, в живой мир ясного света».

Через десять лет после того, как эта книга была опубликована, Хаксли умер. Он умирал в полном сознании, и рядом с ним была его жена, Лаура, которая говорила ему похожие слова: «Свет и свобода. Ты можешь идти, мой родной; … ты идешь вперед, к свету, свободно и в полном сознании, ты идешь вперед и вверх». Он попросил, и ему дали небольшую дозу ЛСД (в его романе «Остров» героине дали аналогичный препарат «мокша»), чтобы помочь проделать этот переход в ясном сознании.

Есть классическая буддийская притча о путнике, за которым погнался тигр. Спасаясь, он добежал до края пропасти и, чтобы не упасть, ухватился за тонкую виноградную лозу, повиснув на ней. Когда он посмотрел вниз, то увидел другого тигра, который, рыча, ожидал, когда он упадет вниз. И вот, раскачиваясь на лозе между двумя тиграми, путник заметил, что две мыши начали грызть стебель лозы. Он понял, что все кончено. И тут он заметил растущую на обрыве землянику, до которой можно было дотянуться. Он сорвал ее и насладился прекрасным вкусом ягоды.

Эта притча иллюстрирует идею восточной философии, убеждающую сохранять полную сознательность и жить в настоящем, а не в прошлом и будущем, даже в минуту смерти не позволяя вашему Критику ругать вас за то, что вы выбрали дорогу, где вас настигли тигры. Просто наслаждайтесь земляникой. Как говорит Рэм Дасс: «Задача состоит в том, чтобы оставаться в полном сознании к моменту смерти… Иначе вас может захватить боль или мелодраматический страх потерять того, кем вы, как вам казалось, были». Так что искусство умирать может рассматриваться как продолжение искусства жить — всегда бодрствовать и ясно сознавать, что происходит прямо сейчас . Когда наступит ваше время умирать, я желаю вам, чтобы вы вышли из прошлого и будущего и в следующее мгновение влились в источник подлинной любви.

«Правда» это все или нет, но лично мне это кажется намного более истинным, чем надрываться, биться над умершим и цепляться за обветшалую телесную оболочку.

[17]

Умирающему человеку не так легко сохранить ясное сознание, если его накачали обезболивающими как это заведено у врачей и обслуживающего персонала в большинстве клиник. В приюте (хосписе) святого Христофора в Лондоне используется препарат, названный «микстура Бромптона», [18] которая снимает некоторые симптомы и облегчает нестерпимую боль при неизлечимом раке, позволяя больному сохранить полное сознание и состояние бодрствования.

Сотрудники хосписа святого Христофора и его директор доктор Сисилия Сондерс стали зачинателями быстрорастущего гуманистического движения помощи умирающим. В отличие от средневековых хосписов, служивших гостиницами для отдыха паломников, назначение хосписов ХХ века в том, чтобы облегчить смерть неизлечимо больным людям. Стоддарт пишет, что каждый человек в хосписе рассматривается и лечится как уникальная личность, ему оказывают физическую, психологическую и духовную помощь. Здесь нет, как в традиционной больнице, каких-то установленных часов для посетителей. Любые посещения родственников, друзей, детей, даже домашних животных только приветствуются. Здесь теплая и любящая атмосфера. На каждого пациента приходится больше, чем по одному сотруднику. Служащие, часть из которых в большинстве хосписов — добровольцы, рассказывают, что забота об умирающих оказывает на них живительное действие, сторицей окупающее тяготы ухода за тяжелобольным человеком. Умирающий получает здесь чувство близости с другими, находит того, кто слушает его, кто держит его за руку, кто говорит с ним о смысле жизни и смерти.

После смерти любимого человека обычно наступает период тяжелейших эмоциональных сдвигов. Первая стадия этого периода, как правило, фаза шока, во время которого человек ежеминутно должен напоминать самому себе, что случилось. Мир может казаться нереальным, и человек иногда проходит механически, словно бы ничего не чувствуя, через все положенные ритуалы.

Следующая стадия — горе и страдания. Человек может испытывать сильную злость на умершего, может чувствовать вину — вероятно, так проявляются обиды на умершего, не высказанные во время его жизни. На этой фазе люди нередко занимаются самоистязанием, играя в мысленные игры, чаще всего типа «Если бы я только…» и «Сентиментальные воспоминания». Если в вас есть хорошо развитая жертвенная субличность, вы можете насладиться ощущением мученичества.

Длительность и болезненность этой стадии бывают меньше, если человек заботился насколько мог о разрешении эмоциональных проблем в отношениях со Значимым Другим еще при его жизни. Горе может быть пережито быстрее, если человек будет активен в том, чтобы стремиться сознавать все свои мысли и чувства и делиться ими с теми, кто сочувствует ему. К сожалению, духовенство зачастую оказывается не в состоянии по-настоящему помочь страдающим. Джойс Фиппс и другие пишущие на тему утраты отмечают, что гораздо лучше могут утешить те, кто сам пережил горе. Если в тяжелую минуту кто-то поддержал вас, то чуть позже, уже войдя в третью фазу горя, вы можете закрепить начавшийся здесь процесс восстановления, проявив понимание, сочувствие и любовь к тем, у кого рана еще свежа.

Главное, что продлевает горе — присущая людям очень цепкая иллюзия гарантированной надежности существования. Эпиктет не уставал напоминать, что те, кого мы любим, смертны; они с нами только на назначенное время, и «если мы тоскуем, что не можем видеть ушедшего друга или сына, то уподобляемся человеку, возжелавшему смоквы зимой».

Переживая горе, вы можете вырасти как личность. И, возможно, вы обнаружите, что ваша любовь к умершему становится яснее и чище. Калил Гибран сказал: «То, что вы больше всего любите <в вашем друге>, может проясниться, когда его нет рядом, как гора яснее видится альпинисту с самолета».