Похороны викинга - Рен Персиваль. Страница 52

Лежон взял себя в руки. По-видимому, этот человек обладал невероятной волей: он вдруг сделался совершенно спокойным.

– Идем, – сказал он с достоинством. – Наш дальнейший разговор откладывается на некоторое время. Сперва мы переговорим еще кое с кем, а потом увидим… Положите револьвер на стол.

– Открой дверь, Джон, – сказал Майкл. Я опустил винтовку и открыл дверь. Стоявший на часах Мари вопросительно на меня взглянул. Вероятно, он слышал бешеный рев Лежона. Лежон взял револьвер и вышел.

– Следуйте за мной, – сказал он и повел нас в казарму. Он знал, что мы не выстрелим ему в спину, и был твердо уверен, что может на нас положиться в смысле выполнения его приказаний. У дверей нас встретили стоявшие на карауле Сент-Андре и Кордье.

– Как дела? – спросил Лежон.

– Никто не двигался, господин сержант, – ответил Сент-Андре.

– Положите свои винтовки, – сказал Лежон, обращаясь к нам троим, – и выносите все винтовки из пирамиды. Тихо и без шума. Вы двое будете стрелять по всякому, кто попробует вылезть из кровати.

И мы начали выносить винтовки, а потом обходить койки и снимать штыки, висевшие в головах. Над одной из коек, снимая штык, я зацепил за жестяную кружку. Спавший на койке человек поднялся. Это был Вогэ.

– Взять на прицел, – сказал Лежон, и две винтовки повернулись в сторону Вогэ.

– Ложись, – прошептал я. Вогэ взглянул на дверь и мгновенно лег с закрытыми глазами. Удивительно, до чего быстро он уснул. Когда я в последний раз обходил комнату с полными руками штыков, один из них выскользнул. Я выставил вперед ногу, штык ударился об нее и не зашумел, но при этом коленом я зацепил койку.

– Что случилось? – забормотал спавший на ней Глок. Он вскочил в начал протирать глаза.

– Лежи тихо, Глок, – прошептал я. – Смотри! – и кивнул головой на дверь.

– Стрелять, если пошевелится, – спокойно сказал Лежон.

Глок упал на подушку и смотрел на Лежона, как загипнотизированный кролик смотрит на змею.

Минуту спустя в казарме не осталось никакого оружия. Была совершенная тишина, и крепче всех спал капрал Болдини, лежавший на первой койке от двери. Из его кармана Лежон вынул ключ.

– Сент-Андре, Кордье, Мари, – отнести оружие в оружейный склад, – скомандовал он. – Сент-Андре останется на посту и пришлет ключ обратно с Кордье и Мари. Без предупреждения стрелять по любому, кто попытается приблизиться к складу. По любому, кроме меня и этих легионеров. Смотрите в оба, – продолжал он, обращаясь к Майку и ко мне. – Кое-кто уже проснулся. Если несколько человек вскочит, сразу стрелять в Шварца и Брандта. Потом в Хэффа и Деляре. Если только один человек двинется, то буду стрелять я…

Снаружи темнота начала постепенно рассеиваться. Приближался рассвет. Что будет, когда вернутся Мари и Кордье? Прикажет ли нам Лежон расстрелять спящих? Он был способен на это. Они покушались на его жизнь, и он ни перед чем не остановится. Зачем ему ждать военного суда? Да и как ему ждать? Ведь нельзя же охранять форт и арестованных пятью солдатами!

Что мне делать, если Лежон прикажет открыть огонь по беззащитным спящим солдатам? Что будет делать Майкл? Я знал, что мой долг обязывает меня выполнить приказание, и знал также, что не смогу быть палачом.

Мари и Кордье возвратились, они отнесли винтовки. Мари передал Лежону ключ.

– Сент-Андре стоит на часах, господин сержант, – доложил он, отдавая честь.

– Хорошо, – ответил Лежон. – Мари, Браун и Кордье, оставайтесь здесь. Стрелять без предупреждения… В первую голову в Шварца. Помните, что они не вооружены, и помните, что не останетесь в живых, если будете зевать… Смит, идем разоружать часовых.

И я пошел за ним по узкому проходу.

– Сначала упраздним часового на крыше, – сказал Лежон, – чтобы никто не стрелял сверху, когда будем разоружать караул…

Он повел меня по лестнице, выходившей на плоскую крышу. Эта крыша была окружена низкой зубчатой стеной с амбразурами. По ней ходил часовой. Лежон подошел к нему, снял его с поста и поставил меня. Взял у него винтовку и послал за сержантом Дюпрэ.

– Становись сюда! – скомандовал он мне. – Видишь? – и он показал на освещенную дверь караульного помещения. – Я прикажу сержанту Дюпрэ взять винтовки у караула и послать их с одним человеком сюда на крышу. Этого человека ты пропустишь, у него в руках будет целая куча винтовок. Но если кто-нибудь выйдет с одной винтовкой, то ты будешь по нему стрелять. Бей его насмерть.

Я поднял винтовку и нацелился на освещенную дверь, находившуюся на другой стороне двора.

– Понимаешь, – зарычал Лежон, – если кто-нибудь появится в дверях с одной винтовкой, то ты его пристрелишь. Человек с одной винтовкой не может не быть бунтовщиком…

Я понял, что он был прав, и понял, что должен был его слушаться, хотя мне отнюдь не нравилось стрелять по своим товарищам.

Может быть, я закричу: «Брось винтовку», и выстрелю, если он не бросит… Интересно, пристрелит меня Лежон, если я крикну, или нет. Я увидел, как снятый с поста часовой пошел в караульное помещение и как минуту спустя из двери вышел сержант Дюпрэ.

– Смотри! – зарычал Лежон. – Часовой мог проболтаться… Они могут броситься все сразу.

Но внизу царила полная тишина. Сержант Дюпрэ поднялся по лестнице, подошел к Лежону и отдал честь.

– Сержант Дюпрэ, – сказал Лежон, – пришлите мне сюда все винтовки караула. Пришлите их с одним легионером. Если кто-нибудь откажется сдать винтовку, убивайте его на месте. Солдатам караула воспрещается выходить из своего помещения. Всем, кроме того, кто понесет мне винтовки. Всякий, кто ослушается, будет пристрелен, – и он показал на меня.

Сержант Дюпрэ отдал честь, сказал: «слушаюсь», повернулся на каблуках и ушел.

Я видел, как он вышел во двор, подошел к воротам и отнял винтовку у стоявшего на часах у ворот легионера. Потом отнял винтовки у остальных часовых и всех их отвел в караульное помещение. Минуту спустя из караульного помещения вышел легионер. К своей радости, я видел, что он нес по четыре винтовки на каждом плече, держа их за дуло.

– Смотри! – зарычал Лежон. – Теперь все они могут броситься сразу. Бей их беглым огнем, если они выскочат, – и сам, взяв винтовку, которую отнял у часового, стал со мной рядом. Легионер, принесший винтовки, некий Гронау, огромный и глупый эльзасец, медленно поднялся по лестнице.

Я не отрываясь смотрел на освещенную желтым фонарем дверь караульного помещения. Во дворе было почти совсем светло. Вдруг я услышал позади себя грохот и оглянулся, рассчитывая увидеть, что Лежон повалил эльзасца, оглушив его ударом по голове сзади. Я увидел, что Гронау бросил винтовки и стоял с открытым ртом, выпученными глупыми глазами и протянутой рукой. По-видимому, он увидел что-то настолько неожиданное, что забыл даже о Лежоне. Лежон совершенно инстинктивно взглянул в ту сторону, куда указывал Гронау. Я тоже взглянул и увидел, что оазис кишел туарегами, быстро и молча шедшими в атаку на форт.

Большой отряд всадников на верблюдах развернулся налево, другой отряд направо. Видимо, они хотели окружить форт со всех сторон, даже в неверном утреннем свете было видно, что их несколько сотен.

Лежон мгновенно оценил положение.

– Беги назад! – заорал он на Гронау. – Отнеси винтовки караулу. – И сильным ударом руки между лопаток погнал его вниз. – Пришли сюда сержанта Дюпрэ. Живо!

– Вниз в казарму! – крикнул он мне, – дай тревогу. Передай ключ Сент-Андре, и выдайте винтовки. Пришли сюда трубача. Бегом, иначе…

И я побежал. Одновременно наверху начала стрелять винтовка Лежона. Соскочив с лестницы и пробежав через коридор, я бросил ключ Сент-Андре, стоявшему, как статуя, у дверей оружейного склада.

– Туареги! – закричал я. – Выдать винтовки и патроны, – и наискось через двор побежал в казарму.

Майкл целился в голову Болдини, Мари направил винтовку на Шварца, а Кордье переводил свою винтовку с одного на другого по всей казарме. Все проснулись, и по казарме перекатывался глухой шепот, перекрываемый веселым голосом Майкла.