Птичка тари - Ренделл Рут. Страница 31

— Я пишу маслом, это то, что мне всегда хотелось делать, но занятие не прибыльное. Еще я малярю — я также крашу дома, комнаты, всякое такое. Я расскажу вам, как занялся этим. Одна женщина поинтересовалась, чем я занимаюсь, и я ответил, что я живописец, тогда она спросила, не соглашусь ли я перекрасить ей стены в столовой. Мне хотелось плюнуть этой дуре в лицо. Но потом я подумал: почему бы и нет? Нищим не приходится привередничать. И с тех пор я занимаюсь этим регулярно… более или менее регулярно, я противник всякого постоянства. Я не плачу налогов, я не плачу национальную страховку. Полагаю, где-то и у кого-то заведена на меня карточка и мне присылают повестки по старому адресу. Но они не знают, где я сейчас, никто не знает, кроме моей матери, даже бывшая жена не знает. Это свобода, и цена, которую я плачу за нее, относительно не высока.

— Какая же это цена? — спросила мать.

— Не иметь ни гроша в кармане.

— Да, это свобода, — согласилась мать. — Но некоторые посчитали бы цену за нее слишком высокой.

— Только не я. Я не такой, как все.

Потом Бруно играл на своей гитаре и лел песню Джонни Кэша о том, как он нашел свободу на проселочной дороге и людей, отказывающихся делать то, что им велят, Лиза заметила, что он понравился матери, Ив смотрела на него так, как иногда смотрела на мистера Тобайаса. Возможно, ей понравился его голос и то, как он произносил слова, не так, как другие. Лиза вспомнила Хью, его темную щетину на щеках и над верхней губой. Бруно выглядел так, будто волосы никогда не росли или не могли вырасти на его гладком, девичьем лице.

Летом зацвел паслен, обвивавший своими плетями заднюю стену сторожки, и его голубые цветы заглядывали в Лизино окно. Мать назвала его цветущей картошкой, потому что и он, и картофель, и томаты — все принадлежат к одному семейству. Когда в тот вечер Лиза поднялась в свою спальню, она встала на колени в кровати у окна и увидела на расстоянии всего нескольких дюймов от своих глаз неподвижную ночную бабочку «мертвая голова», ее крылышки были расправлены, она сидела на листе паслена.

В книге о ночных бабочках Лиза прочитала, что листьями картофеля питается Acherontia atropos. Там было также сказано, каким редким гостем на Британских островах является эта ночная бабочка. Но за окном, вне всякого сомнения, сидела не оливковая совка, а именно она. Ни у одной бабочки не было такого четкого изображения черепа на спинке между передними крылышками — светло-желтая мертвая голова с черными провалами глазниц и выпуклым лбом. Это была та самая ночная бабочка, которую Дрекслер нарисовал в своей картине, той, что висела в Шроуве, с ключом на раме.

Лиза знала, что мать тоже захочет увидеть ее. Мать, вероятно, очень рассердится, в лучшем случае расстроится, если Лиза не расскажет ей об Acherontia, сидящей на листе растения за окном. Лиза спустилась вниз и открыла дверь гостиной. Бруно тихо перебирал струны гитары, и перед ним и матерью стояло по стакану красного вина. Непохоже было, что они страшно заняты, но мать сказала, что не может сейчас прийти, Лиза должна быть в постели, и если это действительно ночная бабочка «мертвая голова», она, несомненно, появится и на следующий день.

Но на следующее утро бабочка исчезла, больше ее не видели. Из-за того, что однажды после точно такого же вечера, с вином и закуской и приятным времяпрепровождением, она обнаружила в постели матери мистера Тобайаса, она на следующее утро ожидала увидеть там Бруно. Но теперь, став старше, она подошла к двери нерешительнее и толкнула ее осторожнее. Мать была одна, и когда Лиза выглянула из окна, то увидела, что маленькая оранжевая машина уехала.

Минувший день, когда мать впервые отнеслась равнодушно к тому, что интересовало ее, Лиза назвала Днем бабочки «мертвая голова».

Прошло больше недели, прежде чем они снова увидели Бруно, и это был тот день, когда мать уезжала в город на автобусе. Она взяла с собой список, и большинство перечисленных в нем продуктов следовало покупать в магазине, торгующем фруктами и овощами. Лиза помнила это по картинкам, которые видела в детской книжке, когда была маленькая. Торговца фруктами и овощами следовало называть зеленщиком, так говорила мать.

— Можно мне поехать? Мать покачала головой.

— Хорошо, но я не хочу оставаться здесь, в моей спальне. Это скучно.

— Можешь пойти в библиотеку или в маленькую столовую в Шроуве, если хочешь. Выбор за тобой.

— Маленькая столовая.

Потому что там намного светлее и из окон видно проходящий поезда должно быть, подумала мать. Или потому что в застекленном шкафу там стояли фигурки известных исторических персонажей. Хотя, возможно, Ив думала о Бруно Драммонде, а вовсе не о Лизе.

После того как мать уехала и Лиза увидела поезд, направляющийся на юг, и в который раз изучила свадебную фотографию мистера Тобайаса в элегантном темном костюме и миссис Тобайас в большой шляпе и пестром платье, Лиза отдернула шторы, за которыми прятала стремянку. Лесенка была там, где она оставила ее.

Лиза перенесла ее к другой стене и установила рядом с картиной, где были изображены цветы и ночная бабочка «мертвая голова». Она старательно опустила вниз верхнюю планку, которая закрепляла стремянку и делала ее устойчивой. Возможно, конечно, ключ там больше не лежит. С тех пор как Лиза обнаружила тайник на раме картины, мать бывала в этой комнате много раз, и было бы удивительно, если бы она не наткнулась на спрятанную стремянку. Подняться по ступенькам и выяснить.

Ключ был там. Лиза спустилась с лесенки, отперла дверь и открыла ее. Она стояла перед коробкой с окошком на передней стенке, внимательно изучая ее. Под окошком были кнопки и выключатели, похожие на кнопки и выключатели на электроплите матери. Лиза нажимала или поворачивала их одну за другой, но ничего не происходило.

Она разбиралась в электричестве. Их старый обогреватель не работал, если не включить его в розетку и не нажать кнопку. Здесь вилка была в розетке, но кнопка не нажата. Она нажала на кнопку. По-прежнему ничего. Надо попытаться снова нажать или повернуть каждую.

Когда она повернула самую большую кнопку, ничего не произошло, но когда Лиза нажала на нее, из коробки донесся жужжащий звук и, к крайнему удивлению Лизы, в окошке появилась световая точка. Свет расширялся, дрожал, и постепенно начала возникать картинка, серая, и белая, и темно-серая, цвета гравюр на стенах маленькой столовой, но вполне различимая картинка.

И не неподвижная, как гравюра, но движущаяся, с разворачивающимися, как в жизни, событиями. Там были дети, приблизительно ее возраста, они не говорили, но танцевали под музыку. Лиза слышала прежде эту музыку, она даже могла сказать, что музыка называлась «Лебединое озеро» Чайковского.

Поначалу она испугалась. Люди двигались, они танцевали, они вскидывали высоко в воздух ноги, они явно были настоящими живыми людьми, и все же не настоящими. Лиза отступила на шаг, на другой, но потом опять приблизилась. Дети продолжали танцевать. Одна девочка вышла в центр сцены и танцевала одна, она быстро крутилась на одной ноге, вытянув позади себя высоко поднятую другую ногу. Лиза осмотрела заднюю часть коробки. Это был просто ящик, черный и ребристый, с дырками и еще какими-то выключателями.

Потом в окошке появилось много букв, белых на черно-сером фоне, потом лицо, потом — и это было страшнее всего — голос. Первых слов, услышанных из телевизора, Лиза не разобрала. Она была слишком напугана самой мыслью, что там находится человек и он разговаривает. Она почти окаменела от страха.

Но страх постепенно проходил. Напутанная, в удивлении, она постепенно начала испытывать удовольствие, радость, она развеселилась. Лиза уселась на полу, поджав под себя ноги, и смотрела, затаив дыхание. Старик с собакой вышли на прогулку в сельской местности, очень похожей на ту, которую она знала. Иногда старик останавливался и разговаривал, и его лицо увеличивалось в размерах, так что Лиза видела все его морщинки и седые виски. Потом появилась женщина, которая учила другую женщину готовить что-то. Они смешивали какие-то продукты в миске — яйца, сахар, муку и масло, и всего через две минуты первая женщина открыла дверцу духовки и вынула испеченный пирог, темный и блестящий, и высоко подняла его. Это было волшебство. Это было волшебство, о котором Лиза читала в сказках.