Затерявшиеся в тайге - Репин Леонид. Страница 7

Это я тоже нашел: «Первые признаки отравления этим грибом проявляются через 10—12, иногда даже через 30 часов после принятия пищи и заключаются в головной боли, в головокружении, нарушении нормального зрения и беспокойном состоянии. Больной ощущает сильную жажду, жгучую боль в желудке, судороги в конечностях. Вслед за этим наступают холероподобные признаки в виде желчной рвоты или поноса... Сильные боли ощущаются в печени и в животе, особенно при надавливании. Появляется обильный пот, холодеют конечности...» Я холодел, читая все это.

«Через несколько часов в приступах наступает затишье, продолжающееся два часа, но затем приступы снова возобновляются, больной слабеет, впадает в забытье, пульс у него становится нитевидным и неправильным, а через день-два наступает смерть».

Я был готов дать себе клятву никогда не есть какие-либо грибы, чтобы исключить всякую возможность отравления фаллоидином. Только после этого я вновь взялся за книгу.

«Токсическое действие фаллоидина настолько сильно, что 4 мг его достаточно для отравления кошки, 25 мг — смертельная доза для собаки, а для человека среднего веса—30 мг...» Интересно, какой у меня сейчас вес... Ведь должна же быть в тайге и другая какая-то пища, другие грибы... Надо только узнать, что можно безбоязненно есть. И я снова вернулся к поискам. В одном научном труде я нашел: «Предубеждение, существующее у людей, заставляет их порой проходить равнодушно мимо пищи из-за ее непривычности. Например, пять кузнечиков дают 225 ккал. В теле улитки содержится восемьдесят процентов воды».

Вот он, выход! Будем есть кузнечиков и улиток. Жаль только, не сказано, сколько килокалорий в улитке. Но как бы то ни было, сведения о съедобном и несъедобном, почерпнутые из научной литературы, укрепили мой оптимизм и прибавили немного уверенности. Что-нибудь из того, что можно будет ость, мы в тайге найдем обязательно. В этом меня сверил и классик американской литературы Генри Дейвид Торо, человек, оставивший все блага цивилизации и поселившийся в лесу в одиночестве, в доме, построенном собственноручно. В своей книге Уолден, или Жизнь в лесу», вышедшей в середине прошлого века, Торо писал: «...убеждение и опыт говорят мне, что прокормиться на нашей земле — не мука, а приятное времяпрепровождение, если жить просто и мудро». Ну а жить проще, чем собирались жить мы, было бы уже невозможно.

Кроме того, у меня скопился изрядный запас чрезвычайно практичных советов, которые надавали товарищи по работе, узнав о том, в какую экспедицию я собираюсь отправиться. Почему-то случилось так, что в основном советы касались неожиданной встречи с медведем. Поэтому у меня невольно сложилось впечатление, что советчики в свое время хаживали на медведя с рогатиной. Среди рекомендаций были такие:

«За малиной лучше не ходите: повышается вероятность встречи с медведем».

«Медведь нападает даже на тигра и, победив, съедает его. Свирепый хищник. Это только в сказках он добренький. Его лучше обходить стороной».

Еще одна информация: «По бурелому медведь может развивать скорость до семидесяти километров в час. Но попытаться убежать, конечно, можно...» Тут же подумалось: нет уж... В таком случае вряд ли и олимпийский чемпион в спринтерском беге сумеет удрать от медведя. Другое мнение: «А я слышал, что опытные охотники убегают от него вверх по склону сопки. У медведя очень длинные когти, и они не дают ему быстро бежать вверх. Кроме того, его собственный вес тянет назад».

Совет интересный, но он породил такую немедленно возникшую мысль: а если медведь сверху спускаться будет? Тогда куда нам податься?

И вот последнее напутствие на случай встречи с таежным хозяином: «Если встретитесь с медведем, надо на него закричать страшным голосом — и он убежит».

Как видите, советы крайне простые и очень практичные. Если же учесть, что давались они людьми бывалыми, опытными, множество раз в своей жизни бесстрашно пролетавшими над тайгой на скоростных реактивных лайнерах, то им цены просто не было. Мы же в свою очередь очень надеялись, что эти разумные предостережения не смогут нам пригодиться. Хотя, честно говоря, когда мы были в Москве, нам почти нестерпимо хотелось повстречаться с медведем в тайге. При условии, что это будет сытый, добрый медведь, с характером робким, покладистым и что при этом он не будет изнывать от одиночества, скуки и любопытства. В худшем случае пусть это будет сбежавший из цирка и еще не одичавший медведь.

Только позже я понял, что в глазах большинства товарищей предстоящая экспедиция была мероприятием очень рискованным, возможно, и безрассудным, и именно поэтому они так близко к сердцу приняли все мои хлопоты. Некоторые считали своим долгом предостеречь или даже отговорить, полагая, видимо, что я принял решение необдуманно и теперь втайне сожалею об этом.

Некто, известный как человек, не совершивший в жизни ни одного опрометчивого поступка, сказал: «Имейте в виду: бывало много случаев, когда люди уходили в тайгу и не возвращались. И никто никогда не узнавал, что с ними случилось».

Другой человек, объездивший всю Европу, но не успевший еще побывать восточнее Балашихи, заметил: «В тайгу даже бывалые люди берут с собой накомарник. Вы не берете?! Комары живьем вас сожрут».

Через некоторое время он же, повстречав меня в коридоре, заметил: «Вам обязательно надо взять рацию и ракетницу. Без этого идти в тайгу безрассудно».

Что я мог на это ответить?... Только то, что когда человек идет в лес за грибами или просто случайно в нем оказывается, а потом теряет дорогу и остается один — откуда у него могут оказаться ракетница с рацией? А ведь мы хотели оказаться точно в таком положении, как тот человек.

Как ни странно, меньше всего было советов относительно того, каким образом можно добывать пищу в тайге. Тут, видимо, фантазия отступала перед суровой реальностью жизни. Одна очаровательная девушка, глядя на которую ни за что не скажешь, что в детстве она специализировалась в лазании по заборам и в интригах против мальчишек,

присоветовала, видимо вспомнив кое-какие эпизоды из детства:

— Вам надо сделать рогатку.