Слон Килиманджаро - Резник Майкл (Майк) Даймонд. Страница 13

— Хорошо.

— А зачем, позвольте узнать?

— Чтобы опорочить этого напыщенного говнюка! — рявкнул Яблонски. — Разве ты не прислушивался к моим словам? Компьютер!

— Да? — ответил компьютер.

— Этим утром, исходя из данных, полученных от Флетчера, ты рассчитал вероятность того, что райзы посещали Землю. Получилось, что она равна двум и трем десятым процента, так?

— Двум и тремстам двум тысячным.

— Как изменится эта величина, если в музее на Гордости райзов не будут найдены упоминания о Земле или предметы материальной культуры землян?

— Уменьшится до ноля целых семисот тридцати восьми тысячных процента.

— Хорошо. В последние шестьдесят секунд ты получил голограмму с Гордости райзов?

— Как раз получаю ее.

— Мне нужен доступ в библиотеку кафедры математики.

— Исполнено.

— Из голограммы следует, что здание имеет форму тессеракта?

— Совершенно верно.

— Я хочу, чтобы ты выяснил, какой университет проводил наиболее углубленные теоретические исследования тессерактов. Затем свяжись с математической и физической библиотеками этого университета, просмотри все имеющиеся материалы и определи, есть ли возможность проникнуть в здание, изображенное на голограмме, не нарушая блокировки дверей.

— Выполняю… — Компьютер молчал почти девяносто секунд. — Теоретическая возможность проникновения есть.

— Объясни, что ты подразумеваешь под термином «теоретическая» в данном контексте.

— Сие означает, что теоретически проникновение возможно. Однако на практике я не могу гарантировать, что такое проникновение не станет смертельным для живой материи, поскольку связано с межпространственным переходом.

— А робот может проникнуть в тессеракт, сохранив работоспособность?

— Просчитываю… Вероятно, да.

— И какова вероятность того, что робот будет функционировать и в тессеракте?

— Восемьдесят шесть и двести сорок одна тысячная процента.

— А какова вероятность его благополучного возвращения?

— Восемьдесят шесть и двести сорок одна тысячная процента, — повторил компьютер. — Если он сможет войти в здание, сохранив работоспособность, выход тем же путем нисколько ему не повредит.

— Выключайся, — бросил Яблонски, посмотрев на Флетчера, глаза его яростно сверкнули. — Клянусь Богом, он у меня в руках! Наконец-то я смогу с ним посчитаться!

Яблонски и Флетчер вошли в запасники музея. Вокруг кипела обычная работа. Яблонски и его ассистент проследовали мимо комнат, отведенных находкам с Внешних и Внутренних миров, обошли зал, посвященный цивилизациям более населенных районов галактики, и наконец попали в большое помещение, где хранились предметы материальной культуры, только-только доставленные в музей из Спирали.

Яблонски короткими кивками отвечал на приветствия сотрудников, готовивших новые поступления для регистрации в музейном каталоге.

Они прошли мимо Мистической вазы с Валериума VII, послужившей причиной трех мировых войн, которые разразились в глубокой древности на далекой планете, обогнули пять могильных камней, доставленных с Нью-Парагвая. Яблонски остановился, взял со стола черепок, поднес к носу, понюхал. Ему нравился запах древности, нравилось держать в руках такую вот песчинку, из которых постепенно, невероятным трудом, складывался облик еще одной цивилизации. Разумеется, он гордился выставочными залами музея, но именно здесь, в запасниках, шла настоящая работа, в которой он принимал самое непосредственное участие.

— А что мы ищем? — спросил Флетчер, когда Яблонски вновь остановился, чтобы получше разглядеть цилиндрическую статуэтку с Альдебарана XIII.

— Что-нибудь с Земли, — ответил Яблонски.

— У нас есть газовая маска времен Первой мировой войны. Она выставлена в Восточном крыле. А также два головных убора американских индейцев…

Яблонски покачал головой.

— Я знаю, что у нас есть!

— Тогда я вас не понимаю, сэр.

— Мне нужно что-то из еще не внесенного в каталог.

— Что-то конкретное? — Флетчер оглядел хранилище.

— Нет, все что угодно, но доставленное с Земли и еще не зарегистрированное компьютером. Глаза Флетчера широко раскрылись.

— Теперь я все понял!

— Долго же до тебя доходило, — раздраженно бросил Яблонски. — А теперь, пожалуйста, говори тише.

— Вы собираетесь подбросить что-то земное на Гордость райзов, — прошептал Флетчер.

— Не на планету, — уточнил Яблонски. — В музей.

— Вам этого не простят.

— Мне — нет, а вот тебе — да.

— Мне? — изумился Флетчер.

— Совершенно верно. А теперь давай займемся делом. Ты улетаешь завтра.

Не дожидаясь ответа, Яблонски вновь закружил по хранилищу. Получасовые поиски не принесли результата.

— Черт! — вырвалось у Яблонски. — Я же знаю, что две недели назад сюда привезли ацтекскую статуэтку.

— Уже три дня, как она включена в экспозицию. Яблонски нервно рассмеялся.

— Если бы я не попросил, чтобы статуэтка побыстрее попала в экспозицию, она до сих пор пылилась бы на полке. Ладно, пошли в подвал.

Он подошел к шахте, включил воздушную подушку, подождал, пока к нему присоединится Флетчер, приказал доставить их в подвал. Пару мгновений спустя они оказались в огромном подвале-хранилище, сооруженном под музеем.

Освещался подвал рассеянным светом, в тенях, отбрасываемых артефактами, свезенными с разных миров, словно прятались инопланетные злые духи, готовые наброситься на тех, кто посмел осквернить могилы их предков. И пусть соответствующие службы поддерживали в подвале идеальные чистоту и порядок, вошедшего сюда не покидало ощущение, что все вокруг покрыто тысячелетней пылью.

Чуть ли не четверть подвала занимала практически восстановленная часовня корббов, которую Яблонски привез с Висмы. У дальней стены высился Великий змей Дорильона, змееподобная скульптура длиной в девяносто футов, на которой в резных табличках изображалась вся история цивилизации Дорильона. Миниатюрные размеры многих табличек не позволяли что-либо на них разглядеть без многократного увеличения изображения.

Эти статуи и другие предметы материальной культуры заняли бы наверху слишком много места, потому их держали здесь, пока студенты и сотрудники готовили их к выставке.

Яблонски переходил от статуи к статуе, от стенда к стенду в поисках чего-нибудь земного. Резко остановился у длинного стола.

— Что это? — спросил он. — Я их не видел. Флетчер посмотрел на две колонны слоновой кости.

— Точно не знаю, сэр. Их нашел Бромхелд Шеррингфорд на Внешних мирах. Не прошло и недели, как они поступили к нам.

— Шеррингфорд? — переспросил Яблонски. — Что-то я не помню этой фамилии.

— Его экспедиция финансировалась двадцатью академическими институтами, в том числе и нашим, — пояснил Флетчер. — Он изучал цивилизацию гуаверов на Мелине IV и совершенно случайно натолкнулся на клад, оставленный каким-то преступником, жившим более тысячи лет тому назад. — Он помолчал. — Согласно легендам, преступником этим был огромный киборг, которого звали то ли Железный герцог, то ли Железный принц. Клад этот не представлял для Шеррингфорда особого интереса, поскольку не имел никакого отношения к цивилизации гуаверов, поэтому он разделил его на двадцать равноценных частей и разослал по институтам. — Он указал на бивни. — Это наша часть.

— Что это?

Флетчер пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Так пусть сюда принесут электронный микроскоп и выяснят, что это и откуда, — раздраженно бросил Яблонски.

Через несколько минут Флетчер вернулся с довольно сложным прибором.

— Я подумал, что посторонние нам не нужны, сэр, и решил все сделать сам.

— Дельная мысль, — кивнул Яблонски. — Приступай. Флетчер включил микроскоп, установил за большим из бивней, проанализировал высветившиеся на дисплее результаты.

— По-моему, нам повезло, сэр! — воскликнул он. — Происхождение земное!

— Органика? Флетчер кивнул:

— Углеродная основа, сомнений быть не может!