Вдоводел - Резник Майкл (Майк) Даймонд. Страница 1

Майк Резник

Вдоводел

ПРОЛОГ

В миле под сверкающей поверхностью Делуроса VIII, столицы расползающейся по галактике человеческой Олигархии, по длинному, тускло освещенному коридору движущаяся дорожка несла двоих мужчин в сером и белом одеяниях. Их голоса эхом отдавались от стен и потолка.

— Интересно, как он выглядит? — спросил мужчина в сером.

Его спутник пожал плечами.

— Старый и больной.

— Я знаю. Но я видел столько его голограмм. Тех времен, когда… вы знаете.

— Когда он по праву считался самым знаменитым убийцей галактики? — уточнил мужчина в белом.

— Он убивал с разрешения закона.

— Так гласит легенда.

— Вас послушать, в жизни все было иначе.

— Да нет, — покачал головой мужчина в белом. — Но вам известно, как создаются легенды.

Дорожка вынесла их к контрольно-пропускному пункту. Они постояли, пока робот сверил их идентификационные бляхи и ретинаграммы, потом двинулись вновь, чтобы в пятидесяти футах остановиться у следующего КПП.

— Это обязательно? — спросил мужчина в сером.

— Здесь, совершенно беспомощные, лежат самые богатые мужчины и женщины Олигархии, — последовал ответ. — Они абсолютно беззащитны, и поверьте мне, нельзя стать богатым, не нажив врагов.

— Я знаю. — Мужчина в сером указал еще на два КПП. — Их же разделяют всего пятьдесят ярдов. Неужели нас будут проверять на каждом?

— Именно так.

— Потерянное время.

— Включите в счет доставленные вам неудобства. Спустя две сотни ярдов коридор раздваивался. Они перешли на дорожку, уходящую вправо. КПП теперь попадались чаще, и наконец странная пара остановилась у двери, ничем не отличающейся от других.

— Это здесь, — объявил мужчина в белом. Они постояли перед сканером, пока тот считывал их ретинаграммы и отпечатки ладоней.

— Я нервничаю, — признался мужчина в сером, когда дверь откатилась в стену.

— Процедура достаточно простая.

— Но он же не знает, кто мы.

— И что?

— Устраивает ли его состояние, в котором он находится? А если он на нас разозлится? Если он убивает людей, которые докучают ему?

Комнату заполнил синий свет.

— Нельзя ли поярче? — спросил мужчина в сером.

— Он не открывал глаза больше ста лет, — ответил его спутник. — Комната будет ждать, пока зрачки пациента не привыкнут к такой освещенности, а потом добавит яркости. — Он зашагал мимо номеров ячеек, выбитых на специальных табличках, нашел нужную. Остановился. — Ячейка десять тысяч пятьсот сорок семь.

Из стены на восемь футов выдвинулся ящик. Под полупрозрачной крышкой просматривались контуры человеческого тела.

— Джефферсон Найтхаук, — промурлыкал мужчина в сером. — Тот самый Найтхаук. — Он помолчал. — Я ожидал увидеть совсем другое.

— Правда?

— Я думал, что он облеплен проводами и шлангами.

— Вы принимаете нас за варваров, — хмыкнул мужчина в белом. — В тело имплантированы три контролирующих блока. Этого вполне достаточно.

— А он дышит?

— Конечно.

Мужчина в сером прищурился, стараясь уловить движение груди или губ.

— Я ничего не вижу.

— Процесс дыхания настолько замедлен, что отследить его может только компьютер. Глубокий Сон замедляет процессы обмена, а не останавливает их. Иначе тут лежали бы тридцать тысяч трупов.

— Так что же нам теперь делать?

— Я уже делаю, — ответил мужчина в белом. Он приложил руку к сканирующей пластине и пробежался пальцами по выдвинувшейся из-под нее клавиатуре, набирая код.

— Сколько на это уйдет времени?

— Для нас с вами — одна минута, для тех, кто лежит здесь, — четыре или пять.

— Почему так долго?

— Если б не смертельная болезнь, эти люди сюда не попали бы. Организм у них ослаблен и очень медленно реагирует на стимуляцию. — Мужчина в белом оторвал взгляд от тела. — Многие умерли от шока в момент пробуждения.

— А Найтхаук не умрет?

— Вряд ли. Сердце у него практически в норме.

— Хорошо.

— Но я бы на вашем месте подготовился к сильному потрясению.

— В смысле? Вы же сами сказали, что он тяжело болен, и эта встреча неприятными последствиями не грозит. Так в чем проблема?

— Вам доводилось видеть человека с прогрессирующей эплазией?

— Нет, — признался мужчина в сером.

— Вид нелицеприятный. Прошу учесть.

Они замолчали, так как тело начало изменять цвет. Еще две минуты, и крышка уползла в стену, открыв исхудалого мужчину, обезображенного вирусным кожным заболеванием. На его лице просвечивали острые скулы, костяшки пальцев словно торчали наружу, а там, где кожа еще покрывала плоть, она скукожилась и пошла трещинами.

Мужчина в сером с отвращением отвернулся, но затем вновь заставил себя посмотреть на тело. Он ожидал, что его окатит запахом гниющего мяса, однако воздух остался чистым и свежим.

Наконец веки лежащего дрогнули раз, другой и медленно поползли вверх, открыв водянисто-голубые, практически, бесцветные глаза. Больной с минуту разглядывал своих гостей, потом нахмурился.

— Куда подевался Акоста? — просипел он.

— Кто такой Акоста? — спросил мужчина в сером.

— Мой врач. Он с минуту как отошел.

— Ах, вот вы о ком, — улыбнулся мужчина в белом. — Доктор Акоста уже восемьдесят лет как умер. Вы проспали сто семь лет, мистер Найтхаук.

На лице больного отразилось недоумение.

— Сто…

— …семь лет. Я — доктор Джилберт Эган.

— И какой нынче год?

— Пять тысяч сто первый галактической эры. Помочь вам сесть?

— Да.

Эган приподнял хрупкое тело, но как только он убрал руки, Найтхаук завалился набок.

— Мы попробуем еще раз, когда у вас прибавится сил, — пообещал доктор, укладывая старика в «гроб». — Вы очень долго спали. Как самочувствие?

— Голоден как волк.

— Это естественно. — Эган улыбнулся. — Все-таки вы не ели уже больше века. И хотя обмен веществ нам существенно замедлили, ваш желудок пуст уже десять лет. — Эган приставил трубку к левой руке Найтхаука. — К сожалению, есть вы не можете, но это устройство снабдит вас всем необходимым.

— Я бы предпочел поесть, — пробормотал Найтхаук, — раз уж меня излечили. — Он помолчал. — Сто семь лет. Чертовски долго, однако.

Во взгляде Эгана, брошенном на исхудалого, обезображенного болезнью мужчину, читалось сочувствие.

— К сожалению, способ излечения эплазии еще не найден.

Найтхаук внимательно посмотрел на доктора, и тут Эган порадовался, что пациент не вооружен и далек от лучшей формы.

— Я оставил достаточно четкие инструкции, запрещающие будить меня до того, как эплазию вычеркнут из списка неизлечимых заболеваний.

— Ситуация изменилась, мистер Найтхаук. — Мужчина в сером выступил вперед.

— А ты кто такой?

— Меня зовут Марк Диннисен. Я — ваш адвокат.

Найтхаук вновь нахмурился.

— Мой адвокат?

Диннисен кивнул.

— Я — старший партнер юридической фирмы «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес».

— Рейт, — кивнул Найтхаук. — Он — мой адвокат.

— Моррис Рейт стал компаньоном фирмы «Хаббс и Уилкинсон» незадолго до своей смерти в пять тысяч двенадцатом году. Его правнук работал у нас до прошлого года, пока не вышел на пенсию.

— Понятно. Вы — мой адвокат. Почему вы решили, что меня надо будить?

— Мне, право, неловко… — замялся Диннисен.

— Выкладывайте.

— Приняв решение погрузиться в Глубокий Сон, вы передали нам в управление ваш инвестиционный портфель…

— Не портфель, — поправил его Найтхаук. — Шесть с половиной миллионов кредиток.

— Совершенно верно. С тем, чтобы мы инвестировали эти деньги и обеспечивали оплату услуг клиники, в которой вы пребываете, до открытия способа излечения вашей болезни.

— И вам потребовались сто семь лет, чтобы потерять все мои сбережения?