Фантастическое путешествие - Азимов Айзек. Страница 19

– Мы должны управлять погружением вручную, – сказал Оуэнс. – Грант, освободитесь от своих ремней и откройте клапаны номер один и два.

Грант нетвердо встал на ноги, наслаждаясь ощущением даже ограниченной свободы перемещения, и направился к дроссельному клапану, обозначенному на переборке номером один.

– Я позабочусь о втором, – сказал Дьювал.

Их глаза встретились, и Дьювал, словно смущенный неожиданным близким ощущением другой человеческой личности, неуверенно улыбнулся. Грант улыбнулся в ответ и подумал возмущенно: «Как она может быть сентиментальной с этой бесчувственной глыбой?»

Когда клапаны были открыты, окружающая их жидкость хлынула в соответствующие отсеки корабля, и ее уровень вокруг стал подниматься все выше и выше. Грант поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей к верхнему куполу, и сказал:

– Как это выглядит, капитан Оуэнс?

Оуэнс покачал головой.

– Трудно сказать. Показания на шкалах приборов недостаточно отчетливы. Они были сконструированы в расчете на настоящий океан. Черт побери, я никогда не предназначал «Протерус» для этого!

– Моя мать тоже никогда не предназначала меня для этого, если уж на то пошло, – сказал Грант.

Теперь они погрузились полностью.

Дьювал закрыл оба клапана, и Грант вернулся на свое место.

Он надел ремни и почувствовал себя почти роскошно. Сразу же под поверхностью жидкости беспорядочные взлеты и падения на крошечной ряби прекратились и наступила благодатная неподвижность.

Картер попробовал разжать кулаки. До сих пор все шло хорошо. И «все хорошо» сообщали из корабля, который теперь превратился в маленькую капельку, мерцавшую в соляном растворе.

– Третья фаза, – произнес он.

Миниатюризатор, чей блеск оставался приглушенным во время второй фазы, снова вспыхнул белым сиянием, но только в центральной части ячеек.

Картер сосредоточенно наблюдал за ним.

Вначале трудно было сказать, являлось ли то, что он видел, объективной реальностью или следствием напряжения его мозга. Нет, корабль действительно снова стал сжиматься.

Жук шириной в дюйм уменьшался в размерах, и то же самое, вероятно, происходило с водой в непосредственной близости от него. Миниатюризирующий луч был сфокусирован точно и тщательно. Картер испустил еще один долгий вздох. На каждой стадии была своя специфическая опасность.

Мельком Картер представил себе, что может произойти, если луч будет немного менее точен, если половина «Протеруса» миниатюризировалась бы быстро, в то время как другая половина, попавшая на границу луча, миниатюризировалась медленно или совсем не миниатюризировалась. Но этого не произошло, и но постарался выкинуть эту мысль из головы.

«Протерус» походил теперь на сжимающуюся точку, все меньше и меньше, до самой границы видимости. Теперь засверкал весь миниатюризатор. Не стоило пытаться сфокусировать луч на том, что было трудно различить.

«Правильно, – подумал Картер. – Все идет как нужно.»

Теперь стал сжиматься весь цилиндр с жидкостью, все быстрее и быстрее, и наконец, превратился просто в ампулу, два дюйма в высоту и полдюйма в диаметре, с ультраминиатюризированным «Протерусом» размером с большую бактерию где-то в миниатюризированной жидкой среде. Миниатюризатор снова потускнел.

– Соединитесь с ними, – с дрожью в голосе произнес Картер. – Получите от них несколько слов.

От волнения у него перехватило горло, и он судорожно вздыхал и выдыхал воздух, пока еще не положили, что «все хорошо». Четверо мужчин и женщина, которые еще не так давно стояли перед ним в натуральную величину и полные жизни, превратились в крошечные кусочки материи в корабле размером в бактерию и были все еще живы.

Он вытянул руки пальцами вниз.

– Верните миниатюризатор на место.

Сверкнул последний тусклый луч миниатюризатора, и он быстро отошел назад. На белом круглом табло, висевшем на стене над головой Картера, вспыхнула темная цифра 60.

Картер кивнул Реду.

– Принимайте вахту. У нас есть 60 минут, начиная с этого момента.

8. Вход

После погружения миниатюризатор вновь вспыхнул ярким светом, и жидкость вокруг превратилась в непрозрачное сверкающее молоко, но за этим не последовало ничего больше, что можно было бы заметить из «Протеруса». Если корабль и продолжал сжиматься, то из-за непрозрачности жидкости определить это было невозможно.

Ни Грант, ни кто-либо другой не разговаривали. Казалось это будет длиться вечно. Потом свет миниатюризатора погас, и Оуэнс крикнул:

– Все в порядке?

Дьювал ответил:

– Я себя прекрасно чувствую.

Кора кивнула. Грант уверенно поднял руку. Мичелз слегка вздрогнул и сказал:

– Со мной все в порядке.

– Хорошо! Я думаю, мы теперь полностью миниатюризированы, – сказал Оуэнс.

Он нажал на тумблер, и на экране высветилась темная и четкая цифра 60.

На другом таком же экране, расположенном ниже в корабле и видимом остальным четырем членам команды, появилось такое же изображение.

Резко зазвучал радиотелеграф, и Грант отозвался в ответ: «Все хорошо». Было похоже, что дело дошло до кульминационной точки.

– Снаружи нам сообщают, что мы полностью миниатюризированы, – сказал Грант. – Ваше предположение было правильным, капитан Оуэнс.

– Ай да мы! – сказал Оуэнс, громко вздохнув.

Грант подумал: «Миниатюризация завершена, но наша миссия – нет. Она только начинается. Шестьдесят минут.»

Вслух он сказал:

– Капитан Оуэнс, почему корабль вибрирует? Что-нибудь не в порядке?

– Я ощущаю ее, – подтвердил Мичелз. – Вибрация неравномерная.

– Я тоже чувствую ее, – сказала Кора.

Оуэнс спустился вниз со своего купола, вытирая лоб большим платком.

– Мы ничем не можем помочь. Это Броуновское движение.

Мичелз поднял руки с возгласом «О, Господи!», Выражающим беспомощность и покорное понимание.

– Чье движение? – спросил Грант.

– Броуновское. Вам должно быть это известно. Названо по имени Броуна, шотландского ботаника восемнадцатого столетия, который впервые наблюдал его. Видите ли, нас со всех сторон бомбардирует молекулы воды. Если бы мы имели нормальные размеры, то молекулы были бы настолько малыми по сравнению с нами, что столкновения не были бы заметны. Однако тот факт, что мы очень сильно уменьшены, дает те же результаты, которые имели бы место, если бы мы остались неизменными, а все вокруг нас значительны увеличилось бы в размерах.

– Как вода вокруг нас.

– Совершенно верно. Пока что еще не так плохо. Вода вокруг нас частично миниатюризировалась вместе с нами. Но когда мы войдем в поток крови, каждая молекула воды по нашим нынешним меркам будет весить миллиграмм или около того. Они все еще будут слишком малыми, что бы воздействовать на нас по отдельности, но тысячи их будут ударять по нам во всех направлениях, и эти удары не будут одинаковы. С правой стороны может ударить на несколько тысяч больше, чем с левой, причем в любой момент времени, и суммарное усилие этих лишних нескольких тысяч толкнет нас влево. В следующее мгновение мы можем получить толчок вниз, и так далее. Вибрация, которую мы сейчас ощущаем, и является результатом таких случайных ударов молекул. В дальнейшем она усилится.

– Прекрасно, – проворчал Грант. – Меня от этого мутит.

– Это будет продолжаться самое большое час, – сказала Кора раздраженно. – Хотелось бы, что бы вы вели себя, как взрослый человек.

– Может ли корабль выдержать такую бомбардировку, Оуэнс? – спросил Мичелз с видимым беспокойством.

– Я думаю, да, – ответил Оуэнс. – Я пытался заранее произвести некоторые расчеты, касающиеся этого вопроса. Исходя из моих нынешних ощущений, я думаю, что мои оценки не так далеки от истины. Это можно выдержать.

– Даже если корабль будет разбит и сломан, он все же выстоит перед этой бомбардировкой некоторое время, – сказала Кора. – Если все будет идти хорошо, мы сможем добраться до тромба и ликвидировать его за 15 минут или даже меньше, а потом это уже не будет иметь значения.