Спор о Сионе - Рид Дуглас. Страница 33

Все предписания Талмуда преследовали одни и те же цели. Закон, согласно Талмуду, требует возвратить потерянную собственность, если её владелец «брат или сосед», но нельзя возвращать её нееврею. Нееврейские книги предлагалось просто сжигать, книгосожжение изобретено Талмудом, как в своё время и «охота на ведьм» предписывалась Торой. Ежедневно от еврея требовалось произносить благодарение Иегове: «Благословен Ты… что не создал меня гоем». Затмение солнца грозило, согласно Талмуду, бедствием одним только неевреям. Один из столпов Талмуда раввин Леви, установил, что запрещение мести (Левит, XIX, 18) не относится к неевреям и, произвольно толкуя книгу Экклезиаста (VIII, 4), нашёл в ней подтверждение своим словам, придав дискриминирующий характер месту, где неевреи не могли предполагать ничего подобного.

Еврей, продавший нееврею землю, граничащую с землёй другого еврея, подлежит, согласно Талмуду, отлучению. Нееврей не может допускаться свидетелем в уголовном или гражданском деле, так как его показание не заслуживает такого доверия, как показание еврея. Еврей, показывающий в нееврейском суде как единственный свидетель против другого еврея, должен быть отлучён. Прелюбодеяние, совершённое с нееврейкой, не является таковым, «так как у язычников нет законно обручённых им жён, эти женщины не являются их жёнами». Неевреи, как таковые, заведомо исключаются из загробной жизни.

Талмудистская интерпретация основного нравственного закона Библии «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим», излагается в Талмуде ни много, ни мало, как приказание человеку «заниматься изучением Священного Писания и Мишны, общаясь с учёными и мудрыми людьми». Другими словами, лучше всех доказывает свою любовь к Богу тот, кто изучает Талмуд, чураясь общества людей другой веры. Небольшой пример из нашего времени показывает, как многовековое подчинение Талмуду уродует человеческое мышление. В 1952 г. некий Франк Ходоров описал следующий случай: «Однажды, в морозную ночь, к нам постучался раввин, вид которого вызывал жалость; он немного оттаял, лишь выпив полдюжины стаканов горячего чая, и рассказал, как сердобольный гой хотел дать ему пару перчаток, но он отказался их принять. Раввин объяснил нам, что еврей не должен помогать неверующему снискать благословение свыше. Я впервые столкнулся здесь с доктриной избранного народа и она показалось мне невероятно глупой и подлой».

Это показывает, к чему привела ограда, воздвигнутая Талмудом между евреями и остальным человечеством. Он внушил евреям чувство презрения и ненависти ко всем «чуждым» народам. Каково было, однако, значение Талмуда для самих евреев? «Еврейская Энциклопедия» пишет, что «талмудисты превратили Тору в уголовный кодекс». Несмотря на обычную точность «Еврейской Энциклопедии» смысл этой фразы не вполне ясен; Тора всегда была уголовным кодексом, достаточно и сегодня внимательно прочесть её, чтобы увидеть это. Наказания, предписанные Торой, приводились в исполнение, например Ездрой и Неемией против евреев, или же римлянами по приговору Синедриона, осудившего «мечтателя и сновидца» Иисуса Христа. Видимо «Еврейская Энциклопедия» хочет сказать, что под режимом талмудистов этот уголовный кодекс применялся регулярно и ещё более строго.

Это не вызывает сомнений; как уже раньше отмечалось, раввины «поощряли линчевание, как внесудебную предупредительную меру воздействия», поскольку законы стран рассеяния не разрешали им выносить смертные приговоры. Одно это показывает насколько реальным было пользование Талмудом, как «уголовным кодексом». Немногочисленные и простые заповеди древности далеко отстоят от громадной массы законов и постановлений Талмуда, часто воспрещавших жить по законам морали, но налагавших суровые наказания за «нарушения». Соблюдение законов Талмуда, а отнюдь не моральное поведение, было главным.

Всё, что где бы то ни было могло произойти или случиться в жизни еврея, регулировалось законами Талмуда: браки, разводы, имущественные сделки, коммерческие операции, вся жизнь, вплоть до мельчайших деталей одежды и туалета. Поскольку в каждодневной жизни постоянно происходят непредвиденные заранее события, вопрос о том, что законно и что незаконно (а не что правильно, или неправильно) в каждом данном случае приводил к бесконечным дискуссиям, результатом которых были наводняющие Талмуд объёмистые протоколы раввинских решений.

Что было большим преступлением: убить верблюда или раздавить блоху в праздничный день? Один из высокоученых раввинов разрешил давить блоху осторожно, другой же полагал, что можно даже отрезать ей ноги. Сколько белых шерстинок может иметь жертвенная рыжая корова, всё ещё оставаясь рыжей? Какого вида накожные струпья требуют проведения животного через ритуал очищения? С какого конца животного следует начинать забой? Что сперва следует надевать первосвященнику — рубашку или штаны?

Обсуждались и методы предания отступников смерти; по мнению старейшин, отступника следовало душить до тех пор, пока он откроет рот, в который тогда нужно было влить расплавленный свинец. Однако, некий особо благочестивый раввин дополнял, что рот казнимого при этом нужно было всё время держать открытым с помощью щипцов, чтобы он не задохнулся раньше, чем расплавленный свинец вольётся глубоко и сожжёт душу отступника в его теле. Слово «благочестивый» употреблялось здесь без всякого сарказма, упомянутый учёный раввин пытался лишь распознать истинные намерения «закона».

Интересной темой для дискуссии в литературном обществе мог бы быть вопрос: был ли известный английский поэт и критик 17-го века, доктор Самуил Джонсон, хорошим знатоком Талмуда, или же он совсем его не знал? Джонсон как-то разрешил одну дискуссию, заявив: «Нет смысла спорить о старшинстве между вошью и блохой». Для талмудистов, однако, именно этот спорный вопрос заслуживал обсуждения: допустимо ли убить в субботу вошь или блоху? Было решено, что убить вошь разрешается, в то время, как убийство блохи представляет собой смертный грех.

«Талмуд превратился в непроницаемую скорлупу вокруг решившего выжить ядра; она окутала сердце еврея мировоззрением холодным, как лёд, но зато твёрдым, как сталь… Талмуд, который евреи всюду несли с собой, стал их домом». Таким видит Талмуд Кастейн: дом, построенный из льда и стали, за оградой с высокими стенами вокруг него, наглухо закрытыми окнами и запертыми дверями. В этом своём жилище евреи, «приняв идею избранного народа и будущего спасения… могли понимать всё происходящее, только поставив самих себя в центр всего». Вся наша планета совершает среди бесчисленных звёзд свой путь в пространстве только для того, чтобы посадить евреев на золотом троне в храме, окружённом грудами трупов перебитых язычников; «закон отделил их непроницаемым барьером от внешнего мира».

Ни один еврей, кроме учёных талмудистов, не мог разобраться во всём этом законодательном нагромождении. Вероятно только версии, прошедшие раввинскую цензуру, были доступны неевреям Если бы оригиналы и были доступны, то для сопоставления их с переводами понадобились бы целые коллегии специалистов, согласных работать над этим всю свою жизнь.

До последнего времени, многие исследователи придавали большое значение отсутствию надёжных переводов Талмуда, однако нет необходимости присоединяться к этому мнению. То, что о нём известно (главным образом, от самих евреев или от евреев, перешедших в христианство), вполне достаточно для понимания его истинного характера, и нагромождение новых доказательств не принесёт ничего нового. Авторитетными источниками являются: «Еврейская Энциклопедия», немецкие переводы Иерусалимского и вавилонского Талмудов (Цюрих 1880 г. и Лейпциг 1889 г.), как и следующие труды: William Rubin, «Der alte und der neue Glaube im Judentum»; Strack, «Einleitung in den Talmud»; Laible, «Jesus Christis im Talmud»; Drach, «De l’Harmonie enter l’Eglise et la Synagogue»; Graetz, «Geschichte der Juden».

Никем не оспаривается, что Талмуд написан людьми, в то время, как Тора приписывалась голосу Иеговы, записанному Моисеем. Это имеет большое значение. Происхождение этого различия также вполне очевидно: невозможно было находить всё новые, «покрытые пылью веков» рукописи Моисея. Книжникам пришлось принять ответственность на себя, якобы на том основании, что абсолютное право истолкования гласа Божия было «устно» дано первому в их роде. Тем самым они раскрыли истину: они считали самих себя Богом. Кастейн вполне прав, говоря: «не Бог создал этих людей и их планы, а наоборот, эти люди сами создали себе этого Бога и свои планы»; точнее было бы сказать «эти книжники», вместо «эти люди».