Последний проект - Ридпат Майкл. Страница 20

Со времени нашего печального спора в начале недели, я почти не виделся с Фрэнком. Раньше мы уважали друг друга, но этот период, видимо, закончился навсегда. Наши отношения продолжали ухудшаться, это меня тревожило, и мне хотелось что-нибудь предпринять, дабы положить конец этому неприятному процессу. Поэтому, получив полную поддержку Лайзы, я решил еще раз попытаться заключить мировую с тестем. В субботу, оставив Лайзу мучиться в лаборатории, я вызволил свой «Морган» из дорогущего гаража на Бриммер-стрит и направился в «Домик на болоте».

В наше время Вудбридж — всего лишь крошечный городок в тридцати милях от Бостона. В семнадцатом веке он был процветающим портом, но по мере того, как корабли становились больше, а река мелела, торговый путь переместился, а город остался на месте, являя собой застывший во времени реликт времен колониального процветания. «Домик на болоте» находился в четырех милях к югу от городка, угнездившись на краю соленого болота, в которые превратились большинство заливов на этом побережье.

Здесь, в удивительном по красоте ландшафте, царили полная тишина и покой. Дом в свое время купил отец Фрэнка, и существенную часть своих детских лет Фрэнк провел, ходя под парусами в многочисленных рукавах и проливах. Он до сих пор проводил здесь почти все свои уикэнды, скрываясь от шума и суеты Бостона.

Свернув со скоростной дороги на Шэнкс Бич, я двинулся по проселку к «Дому на болоте», едва не столкнувшись на пути с огромным универсалом, за рулем которого восседала какая-то крошечная и далеко не юная леди. Леди, не глядя по сторонам, выводила свой броневик от дома на дорогу. Я успел притормозить, но дама одарила меня ледяным взглядом. Я послал ей в ответ улыбку, но растопить сердце местной жительницы мне так и не удалось. Не оставалось ничего иного, кроме как продолжить движение по ухабам, вздрагивая каждый раз, когда увесистый камень, вылетая из-под колеса, лупил в брюхо «Моргана».

Запарковав машину у старого пирса, я отправился по траве к небольшому деревянному дому с белыми стенами и недавно окрашенными в зеленый цвет оконными ставнями. «Мерседес» Фрэнка стоял у входа. Я постучал в дверь.

Навстречу мне вышел Фрэнк. На нем были клетчатая рубашка и джинсы. Мое появление его явно не обрадовало.

— Что ты здесь делаешь?

— Не мог бы ты уделить мне несколько минут?

— Вначале следовало позвонить. Ты всегда должен звонить, перед тем как здесь появляться.

Я не знал, что ответить. Лайза всегда заранее извещала отца о своем появлении. Я же не сделал этого, так как не хотел услышать отказ.

— Прости, — сказал я. — Можно войти в дом?

Фрэнк в ответ буркнул нечто невнятное и пропустил меня в гостиную. В доме стояла старая мебель. Там были лишь самые необходимые предметы, но все они отличались комфортом. В железной печи пылал веселый огонь, и в комнате было тепло. Фрэнк уселся в «свое кресло» (видавшую виды старую качалку), а я занял место на плетеном диване с выцветшими от времени подушками. За окном виднелось бесконечное болото. В это время года оно было почти сплошь бурым, и лишь отдельные золотые, зеленые, оранжевые и серые мазки делали его менее унылым.

— Итак, что же тебе надо?

Фрэнк выглядел утомленным. Можно было подумать, что всю прошлую ночь он провел без сна. Вокруг его глаз разлилась синева, и во взгляде чувствовалось напряжение. Едва усевшись в кресло, он принялся резко раскачиваться, а я начал сожалеть о том, что приехал. Настроение, в котором пребывал мой тесть, явно не располагало к примирению.

— Я не могу успокоиться после утреннего совещания в понедельник, и мне хотелось с тобой поговорить.

— Я думал, что мы все успели обсудить в моем кабинете.

— Понимаю. Но поскольку разногласия носят и личный характер, я хотел встретиться с тобой за переделами офиса.

Он смотрел на меня выжидающе, и я решил сразу взять быка за рога.

— Я хотел сказать, что у тебя нет никаких оснований беспокоиться за Лайзу. Я её очень люблю и никогда ничем её не обижу, — сказал я хрипло.

Мне было крайне трудно произнести эти слова. Но не потому, что они не соответствовали истине, а потому, что подобные слова в моей семье никогда не звучали. Но я хотел, чтобы Фрэнк их услышал и в них поверил.

— Не сомневаюсь, — бросил он. — Это всё?

— Ты придаешь слишком большое значение моему ужину с Дайной.

— Ужин с Дайной твое личное дело, — ответил Фрэнк.

— Именно.

— Но только до тех пор, пока ты не скрываешь это от моей дочери.

— Я ничего не скрывал.

Фрэнк вопросительно вскинул брови.

— Да, я ей ничего не сказал. Но обязательно сделал бы это, если бы придавал этому событию какое-либо значение.

— Если ты считаешь, что свидание с другой женщиной втайне от моей дочери не имеет значения… — начал он, нахмурив брови.

Но закончить я ему не дал.

— Не было никакого свидания! Мы просто зашли перекусить после работы.

— Я заметил, как она на тебя смотрела, — сказал Фрэнк, бросая на меня полный ярости взгляд. — За этой женщиной тянется длинный шлейф гнусностей, Саймон. Мой старый друг из компании «Барни Маклинток» рассказал, как Дайна, работая там, разрушила семью, и я не хочу, чтобы она сделала это в нашей фирме. Особенно, когда это касается брака моей дочери.

Мне хотелось многое сказать, но я прикусил язык. Я явился сюда для примирения, а не для спора.

— Хорошо, Фрэнк. Я тебя понимаю и даю слово, что не совершу ничего, что могло бы угрожать нашему браку. Особенно с Дайной. И я не хочу, чтобы этот эпизод отражался на наших деловых отношениях.

— Не отразится, — сказал Фрэнк. — Ты слышал от меня об этом еще в понедельник. Если хочешь, я повторю это и сейчас. На твоем месте я не принимал бы глупых решений, обещая компании деньги без согласия на то партнеров.

Я ощутил, как во мне поднимается волна гнева. Но выплеснуться наружу я ей не дал, так как понимал, что ни к чему хорошему это не приведет.

— А если ты приехал сюда, чтобы просить денег, то я отвечу тебе отказом. Мне очень жаль твоего племянника, но, как я уже сказал Лайзе, я резко отрицательно отношусь ко всякого рода медицинским тяжбам. Я сказал «нет», и это означает «нет».