Соседка - Ригерт Ким. Страница 11

Пол продолжал любезно улыбаться, но слова Мэри оставил без ответа. Он был одет для пробежки, и в прежние времена обхватил бы Джулию за плечи и сказал: «Ступай переоденься. Я тебя подожду».

Но теперь он держался отчужденно. Даже не смотрел в ее сторону. Джулия облизнула губы и, повернувшись к Мэри, весело проговорила:

— Счастливого пути. До свиданья, Джимми. Пока, Пит.

Затем потрепала Конни по пухлой розовой щечке и улыбнулась, когда малышка вцепилась в ее палец и что-то залопотала.

Краем глаза Джулия видела, как Пол спускается по ступенькам. Он был от нее в четырех футах. Но даже не остановившись и не удостоив ее взглядом, зашагал прочь.

Когда дверцы такси захлопнулись, Джулия посмотрела ему вслед.

— Пока! Счастливо! До свиданья, Джулия! — разом закричали Мэри, Питер и Джим.

— Счастливо! — Джулия энергично махала отъезжающему такси. — Прощай, — тихо проговорила она, понимая, что адресует это слово не Мэри, не Питеру, не Джиму и не Конни.

Он старался держаться от нее подальше. Даже улетел на Оркнейские острова, где провел несколько дней со своим братом-биологом Томом. Затем отправился в Брайтон и весь уик-энд рыбачил со своим братом-банкиром Говардом.

И каждый раз, возвращаясь, он видел Джулию.

Она не избегала его. Улыбалась. Говорила «привет». Она смотрела на него своими большими серыми глазами — как и той ночью, когда они занимались любовью… И против собственной воли, он снова и снова хотел заниматься с ней этим.

Но еще больше он хотел совсем забыть о ней.

Когда Пол бывал дома, они встречались каждый день. Джулия выходила на свою террасу поливать цветы как раз тогда, когда он сидел во внутреннем садике. Она беседовала на крыльце с миссис Джоунз, которая жила выше. Вывешивала белье на дурацком крошечном балкончике, на котором обычно сушила то, что называла «интимными деталями», то есть трусики и лифчики.

Это сводило его с ума.

Пусть Пол больше не разговаривал с ней, пусть не сталкивался лицом к лицу, но он никак не мог избежать лицезрения развевающихся на ветру лифчиков.

Как-то его взгляд приковала некая деталь персикового цвета, которую той ночью он стащил с нее. Пол едва не позвонил Джулии и не попросил прекратить шокировать соседей. К счастью, тут же одумался.

Но оставаться в саду больше не мог. Не такой уж жаркий сегодня выдался день. И совсем ни к чему было стоять тут и поливать кусты только потому, что об этом мирном занятии он мечтает всего больше, находясь вдали от дома.

Он займется этим позже. Когда возмутительное нижнее белье Джулии будет высушено, сложено и отправлено в шкаф.

Он избегал ее — других слов не подберешь. Не только не звонил ей и не заглядывал в ее квартиру, но и изменял маршрут, едва заметив Джулию. Нырял в двери магазинов, чтобы не столкнуться с ней. Описывал невообразимые круги, чтобы держаться от нее подальше.

Джулия же всегда принимала жизнь такой, какова она есть. Так она вела себя и сейчас. Шла навстречу, заметив его, и, когда Пол заскакивал в продуктовый магазин, чтобы скрыться, лишь проглатывала болезненный комок в горле и продолжала свой путь. Не переставала поливать цветы или развешивать белье, когда он появлялся в своем садике. Даже махала ему рукой или кричала: «Привет!» А когда Пол не замечал ее или делал вид, будто не слышит, говорила себе, что он все еще не пришел к окончательному решению.

И Джулия верила в это. Но она уже устала ждать.

Плохо было то, что она работала дома. Как легко стать объектом унижения, если ты, по всей видимости, только и делаешь, что сидишь и ждешь, чтобы тебя унизили, — даже если на самом деле занята проявкой, подбором реактивов или разработкой стратегии очередных съемок.

Ей необходимо было вырваться отсюда. Но недавно она отменила несколько встреч, не зная, как поведет себя желудок. Поздним утром, как правило, все было отлично, но Джулия не могла вставать рано и отправляться на съемки, каждую минуту ожидая, что тошнота вот-вот подступит к горлу.

Однако было неизвестно, как долго будет терпеть Марк, главный редактор журнала, с которым она в основном сотрудничала. Марк не знал о ее беременности. Никто не знал — только Пол. Вскоре придется рассказать об этом всем. Но только не теперь. Каждый день она повторяла себе: еще рано.

Тем вечером телефон зазвонил во время ужина. Она надеялась, что это Пол. Ее сердце все еще начинало биться быстрее при каждом телефонном звонке. Но она не схватила трубку сразу, как делала это поначалу. Теперь она дождалась, пока телефон не прозвонил три раза, и только потом подошла к нему.

Это был Марк.

— Я договорился о съемках для тебя!

— С кем? Когда? Не знаю, смогу ли я отправиться прямо сейчас, — осторожно начала Джулия.

— Сможешь. Я говорил с сэром Родериком Уинлоу.

— С Уинлоу? Но он даже издали не позволяет снимать свой замок, — напомнила ему Джулия.

Высокомерный аристократ свято оберегал неприкосновенность своего жилища и на пушечный выстрел не подпускал к Хантербери фоторепортеров и журналистов.

— И он хочет иметь дело только с тобой! — заявил Марк.

— Со мной? Но я его даже ни разу не видела.

— Зато он видел твои работы. Он хочет реставрировать замок. Без государственных субсидий ему не обойтись. А чтобы получить их, необходима серьезная реклама. Сэр Родерик видел твой фоторепортаж о Чеснат-холле, и тот произвел на него впечатление, поэтому он и позвонил.

Серия фотозарисовок об этом поместье была опубликована в журнале месяц назад, и Джулии самой очень нравились эти снимки.

— Он сам позвонил тебе?!

— Хочешь верь, а хочешь нет. — Марк не мог сдержать ликования. — Он хочет, чтобы ты приехала к нему на несколько дней и не торопясь отсняла все в деталях, делая упор на разрушающихся частях.

Джулия не знала, соглашаться ли ей. А что если она уделает все родовое гнездо Уинлоу?

Но и оставаться дома не хотелось. Сидеть и страдать по Полу? Может, когда она окажется на месте, ей удастся предчувствовать самые тошнотворные моменты и вовремя избегать общения?

— Хорошо, — сказала она Марку. — Я еду.