Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму - Риис Лесли. Страница 4

У мистера Андерсона было двое детей, близнецы. В его говоре нет-нет да слышались нотки урождённого шотландца, но дети его всю свою жизнь провели на этом полуострове. Войдя в дом, не выпуская из рук корзины, он крикнул:

– Джуди, Малькольм, вы где? Ну и страшный пожар разгулялся! Посмотрите-ка скорей, что я вам принёс!

Джуди на стареньком пианино разучивала гаммы, а Малькольм корпел над примерами из домашнего задания. Оба тут же подлетели к отцу.

– Что ты принёс, папа? Покажи – что? Мистер Андерсон достал из корзинки и посадил на пол полумёртвого от страха коалу.

– Ой, какой хорошенький! – восторженно завизжала Джуди. – Какой миленький!

– Чур, он мой! – заявил веснушчатый Малькольм, щёлкая пальцами над ухом нахохлившегося серого зверька и свистом подзывая его к себе.

– Подожди, подожди, – остановил его отец. – Нам придётся скрывать, что у нас живёт коала.

– А почему, папа?

– Никто не имеет права держать в доме коалу – таков закон, как вам известно.

– Значит, нам придётся его отдать? – надулся Малькольм.

– А вдруг у него здесь недалеко мама? – предположила Джуди. – Если его увезут в зоопарк или ещё куда-нибудь, он её навсегда потеряет.

– Может, ты и права, – задумчиво согласился отец. Вдруг коричневые глазки Ушастика заблестели, он поднялся на ноги и осмотрелся. Малькольм сделал шаг вперёд. Ему страшно хотелось взять зверька на руки, но он боялся: а вдруг укусит? Заметив Малькольма, Ушастик бросился на него. Мальчик попытался увернуться и обеими руками опёрся на открытую клавиатуру пианино. Раздался резкий, раздирающий уши звук. Но Ушастика это не остановило. Он кинулся Малькольму в ноги и, вонзив когти сначала в гольфы мальчика, а потом в его штаны, полез по нему вверх.

Малькольм завизжал от страха, а Джуди – от восторга. Ушастик полз вверх, но, к удивлению Малькольма, кусать его не собирался.

– Успокойся, – сказал отец. – Посмотрим, что он будет делать дальше.

– Всё это хорошо, папа, – возразил Малькольм, – но посмотри, во что превратились мои штаны! Что скажет мама?

Как раз в эту минуту в комнату вошла миссис Андерсон и действительно кое-что сказала…

Из того, что Ушастику довелось видеть за последние часы, Малькольм больше всего напоминал дерево. С перепугу он и принял мальчика за дерево. Только добравшись до плеча Малькольма, он понял, что ошибся. Но к этому времени и Малькольм сообразил оторвать его когти от своей рубашки и, гладя Ушастика, говорил:

– Хороший, хороший коала… Малькольм не будет тебя обижать.

Ещё долго Ушастик не мог оправиться от испуга. Потом он начал понимать, не сразу, конечно, что никто его не обидит. Ему будет здесь хорошо.

– Дадим ему попить, – предложил Малькольм, сажая Ушастика на стул.

– Глупый! – заверещала Джуди. – Ты что, не знаешь, что коалы не пьют воды? Говорят, слово «коала» означает «не пьющий воды».

– Тогда давай принесём ему листьев.

Дети побежали и нарвали с мятного дерева самых молодых листочков. Они разыскали ящик с верхом из проволочной сетки, поставили ящик в сарай и, положив в него листья, посадили туда зверька.

Прошло два дня, но Ушастик не дотрагивался до листьев. Джуди и Малькольм приносили ему всё новые и новые, но Ушастик, хоть и понюхал их, есть всё равно не стал и неподвижно лежал в ящике.

– Он погибнет, если не начнёт есть, – огорчённо сказала миссис Андерсон. – Может, дать ему молока?

Ко всеобщей радости, Ушастик, понюхав поставленное перед ним блюдце с молоком, принялся его пить или, скорее, жевать, потому что с тех пор, как он стал взрослым, он разучился пить.

Но очень скоро опять научился. Ежедневно он выпивал два больших блюдца молока. Прошла неделя, и семейство Андерсонов начало верить, что Ушастик выживет. Они решили оставить его у себя, по крайней мере до той поры, пока он не поправится окончательно и не окрепнет. Поэтому мистер Андерсон и Малькольм соорудили вокруг одного из мятных деревьев ограду из порожних бидонов из-под керосина (они были скользкие, и Ушастик не мог на них влезть) и посадили зверька на ветку. К их восторгу, коала, понюхав листья, принялся жевать.

– Теперь, – решила Джуди, – он может у нас остаться. Молоко и мятные листья – вот всё, что ему нужно.

Это было не совсем верно. Листья мятного дерева отнюдь не лучшая пища для коал. Раза два, когда ворота ограды из бидонов были открыты, Ушастик делал попытку убежать, но оба раза был задержан в саду на полпути. Тогда Ушастик решил использовать своё пребывание в доме Андерсонов наилучшим образом. По крайней мере, он попробует.

Он поправился, окреп, постепенно привязался к Андерсонам и легко узнавал их среди людей, которые приходили им полюбоваться.

Ушастик позволял Малькольму, Джуди и их родителям брать себя на руки и гладить. Только если его гладили против шерсти, он злился и мрачнел.

Постепенно семейство Андерсонов так привязалось к Ушастику, что мысль о том, что придётся с ним расстаться, приводила их в уныние.

– Зачем спешить сообщать властям о нашем коале? – говорил мистер Андерсон. – Успеем сказать в следующем месяце. И дети подхватывали:

– Да, да, папа, в следующем месяце или через два месяца.

Ушастик научился сидеть у Джуди на плече и у Малькольма на голове. Он быстро осваивал всякие трюки: умел влезать на совершенно гладкий столб, а потом молниеносно спускаться с него винтом; научился сидеть за столом на высоком детском стульчике, а потом даже приучился не трогать молока с хлебом, пока ему не подвяжут нагрудничек. В сырые зимние ночи он теперь спал у кого-нибудь на постели, крепко прижав к себе игрушечного медведя.

Но большую часть времени Ушастик проводил па мятном дереве. Ему приносили из лесу свежие листья с камедных деревьев и клали их в банки из-под джема, привязанные к нижним ветвям. Ушастик поудобнее устраивался в развилке и обнюхивал каждый листок.

Иногда он ел листья с жадностью, в другой раз отвергал, даже не попробовав, что приводило Андерсонов в крайнее недоумение. Им страшно хотелось узнать, что же Ушастик любит больше всего. Загадка была непостижимой и порядком их тревожила.

Однажды Малькольм бродил по лесу, где на обгорелых деревьях и кустах стала появляться нежная бледно-зелёная листва. Домой он вернулся с охапкой свежих, круглой формы листьев, которые сорвал с поверженного пожаром синего эвкалипта.

«Вот это будет настоящее лакомство для Ушастика», – решил он. И более страшной ошибки не мог совершить.

Понюхав листья, Ушастик решил их попробовать. Они и впрямь таяли во рту. Но есть их нельзя – это он сразу понял. А Малькольм рассердился. Он так далеко ходил за ними!..

– Придётся тебе их есть, – сказал Малькольм, впервые по-настоящему разозлившись на Ушастика. – Больше ты ничего не получишь.

Итак, круглые молодые листочки остались на дереве. Спустя час Ушастику страшно захотелось есть. Он принялся хныкать и кричать, но поблизости никого не было. И, заглушив внутренний голос, твердивший ему, что эти листья есть нельзя, Ушастик с аппетитом сжевал их и поскорее проглотил.

В ту же ночь Ушастик заболел. Он лежал на ветке, и его била дрожь. Когда ему стало совсем плохо, он поднял голову и издал щёлкающий, вибрирующий низкий звук, сопровождаемый фырканьем, похожим на хрюканье. Малькольм услышал его и, выбежав во двор прямо в пижаме, унёс Ушастика в дом. Но Ушастику не нужна была ласка. Он царапал Малькольма, и тот поскорее положил его на ковёр. Вскоре вокруг него собралась вся семья.

На следующий день мистер Андерсон позвонил ветеринару, который жил довольно далеко от их дома. Доктор приехал, но, увидев, в каком состоянии Ушастик, с сомнением покачал головой.

– Боюсь, надежды нет, – сказал он.

– Но что случилось? – спросил мистер Андерсон.

– Покажите-ка мне ещё раз листья, которые вы давали ему.