Укрощение огня - Ринго Джон. Страница 10

– 'то?

– Сразу объяснить сложно, – слегка нахмурившись, ответила Горбани. – И нужно твое согласие.

Врачевательница не стала говорить, что обращалась и к родителям юноши. После яростной перепалки те дружно заявили, что им, если честно, безразлично, что Даная сделает с сыном, лишь бы Горбани оставила их в покое.

– Я согыасен на 'се, 'то уго'но, – с трудом шевеля языком, произнес юноша, – 'ишь вы с'абота'о.

– Важно, чтобы сначала ты меня понял, – продолжала Даная, – тем более что существует некоторый риск и… в общем, восстановление будет не совсем обычным. – Врачевательница вскинула руку, не позволяя Геррику перебить ее. – Слушай внимательно. Сначала объясню, почему восстановление окажется особенным.

В эпоху зарождения медицины врачи могли лечить только отдельные симптомы. Если человек болел, то лишь устраняли признаки болезни. Например, когда-то был такой недуг – диабет. Возникал из-за нарушения работы поджелудочной железы. А эти нарушения в свою очередь имели собственные причины. Но врачи лечили лишь симптомы, потому что не использовали настоящий целостный подход. Даже когда открыли восстановление эндокринных органов, лечили только поджелудочную железу, а не воздействовали на подлинные причины.

В те времена люди часто умирали от сбоев в работе организма. Сначала отказывал один орган, за ним – другой и так далее. Иногда удавалось вылечить область, с которой все начиналось, – пациенту пересаживали сердце или печень, проводили успешное восстановление. Но сами процедуры подрывали здоровье. И тогда органы отказывали еще быстрее.

И лишь с развитием наномедицины люди научились лечить организм целиком – всю чудесную систему человеческого тела. Мы привыкли к такому лечению, потому что давно пользуемся им. Если болит печень, то обследуют все связанные с ней области организма, которые либо страдают от недомогания, либо ухудшают состояние, а зачастую – одновременно и подвергаются вредному воздействию, и отягощают состояние больного. Лечат комплексно. Следишь за моей мыслью?

– 'а, 'октор. 'эжу.

– В общем, мне кажется, что единственный способ тебя вылечить – повернуть время вспять. Мы не можем исцелить тебя единовременно, поскольку проблема – в нервных клетках, в том числе – мозговых. Придется работать над каждой областью отдельно. Но быстро. Отключить нерв или несколько нервов, изолировать их, потом – вылечить или заменить и вновь активизировать участок нервной системы.

В сущности, мы будем убивать твои органы, а потом воскрешать. По методу Франкенштейна.

– 'о 'ему 'етоду?

– Не важно. Древнее сравнение. Но в целом ты меня понимаешь?

– 'а. Но как же… ну, э'о… – Геррик похлопал себя по голове.

– Да, придется нелегко, – согласилась Даная. – Я позволю автодоктору устранить основные проблемы. А сама буду следить за восстановлением мозга. Надеюсь, постепенно добьюсь нужного результата. Мозг работает всегда, но порой его участки отдыхают. А мы будем работать с ними постепенно.

– У, – заметил Герцер, – э'о же…

– Страшновато, – согласилась Горбани. – И для начала мы сделаем с тебя снимок «офф-лайн», как при Переходе. Поскольку мозговые импульсы нечеткие, то запись, вероятно, окажется не вполне удачной. Если придется воспользоваться сохраненной информацией, то не уверена, что тело будет действовать как следует. Если вылечим, а потом проведем обратный Переход, то, может быть, и выживешь. Но остаток дней проведешь в беспамятстве, а то и впадешь в детство. Придется учиться всему заново. А можешь и вообще не очнуться. Не сможешь даже переучиваться и всю жизнь проживешь как ребенок. А еще можешь просто… умереть.

Некоторое время Герцер обдумывал услышанное, потом пожал плечами:

– 'не все 'авно уми'ать. 'еня ждет 'то-нивуть хо'ошее?

– Ждет, – кивнула Горбани, – уверена, что восстановление пройдет удачно, иначе я бы не стала рисковать.

– Когда? – с нетерпением спросил Геррик. – Раз вы 'умаете, что э'о помо'эт. Я уми'аю, 'октор.

– Если хочешь, могу провести восстановление прямо сейчас, – предложила Даная. – Я уже готова и уверена, что результат окажется удачным. Но если тебе нужно время подумать…

– 'ет, – мгновение спустя ответил Геррик. – Д-д-думаю, ч-что м-м-ожно и с-с-сейчас. 'ы пойдем в восстановительный блок?

– Нет, – покачала головой Горбани, жестом указав на кресло, в котором сидел юноша. – Полостных операций не будет, органы, как я надеюсь, тоже работают бесперебойно, а если что-нибудь и случится, то нанниты справятся. Так что можно провести восстановление прямо здесь.

– Х-х-хорошо, – ответил Геррик, издав прерывистый вздох. – Что мне д-де'ать?

– Ляг на спину закрой глаза.

Убедившись, что юноша лег, врачевательница привела в действие лечебное поле, запустила программу и закрыла глаза.

Нанниты окутали юношу дымкой, усыпили мозг и приступили к восстановлению.

Горбани видела тело Геррика как цветную картину. Органы и области тела, не прошедшие восстановление, желтели, а вверх от ступней проносились синие всполохи. Даная проследила за ходом восстановления, чтобы убедиться: осложнения отсутствуют. Затем перешла к наблюдению на молекулярном уровне.

Нанниты, казавшиеся маленькими шариками, проникали в каждую клетку тела Геррика и заменяли пораженные гены.

Строго говоря, работали не нанниты, а участки РНК, немногим сложнее вирусов. Сначала нанниты проникали в клетку, вторгались в ядро и выпускали РНК. Молекула стремительно соединяла не стыковавшиеся прежде друг с другом гены, затем возвращалась к выпустившему ее нанниту, который продвигался к следующей клетке.

Встречались и исключения. Некоторые гены отсутствовали только в клеточном ядре, а некоторые из кодонов [1], вызывавших наибольшие сложности, оказались вольными странниками. Их подхватывали и изменяли особые нанниты, напоминавшие по форме кристаллы алмаза. Эти нанниты также участвовали в преобразовании клеток, задействованных в процессе митоза. Они выполняли и другую «черную» работу.

Нервные клетки полностью отключились. Пришлось выбирать между временным параличом или заменой каждого белка по отдельности, поскольку выработка проводящих нервные импульсы веществ и функции рецепторов ухудшились. Всякий раз, попадая внутрь клетки, наннит-связной отсылал копию полученной «офф-лайн» информации, после чего дожидался завершения процесса и замещал все белки целиком.

Именно эта процедура и представлялась самой сложной из практических сторон лечения, но трансформация белка протекала на удивление легко. Некоторым клеткам «перезапуск» давался с трудом, но не проходило и трех секунд, прежде чем межклеточная связь восстанавливалась.

Убедившись, что самая легкая часть работы завершена, Горбани переключила внимание на мозг пациента.

Пока Даная наблюдала за работой наннитов на молекулярном уровне, автодоктор изолировал мозг от всех нервных импульсов. Для успешного восстановления мозговая деятельность должна быть минимальной. Подсознание и «вольные мысли» отключить невозможно, но все сигналы от нервных окончаний и двигательных нервов поддаются блокировке. В сущности, мозг изолировали от внешнего мира.

Однако подобная изоляция не могла оказаться стопроцентной. На абсолютное прекращение доступа внешней информации мозг реагирует так же, как и на повреждение сенсорных рецепторов, и его активность невероятно усиливается. Вместо того чтобы полностью изолировать мозг от внешнего мира, нанниты принялись посылать успокаивающие импульсы, убаюкивающие мозговое вещество и внушающие, будто все обстоит наилучшим образом. В сущности, так оно и было: значительная часть организма функционировала гораздо лучше, чем прежде.

Тем временем остальные нанниты поддерживали работу тела.

Вводя в организм через нервные окончания отрывочные данные и уменьшая выработку вещества, при помощи которого передавались нервные импульсы, нанниты постепенно замедлили работу мозга до черепашьей скорости. Эффект оказался таким же, как от приема большой дозы наркоза, но с весьма своеобразным воздействием на клетки.