Укрощение огня - Ринго Джон. Страница 3

Пол нередко заходил сюда и, глядя на росписи, мысленно перебирал исторические вехи, размышляя, где именно была допущена ошибка.

Боуман оглядел собравшихся, тщательно контролируя мимику, чтобы на лице не отразилось ни капли отвращения, – он считал, что в Совет, правящий Землей, следовало включать только истинных людей!

Но все обстояло иначе. Иштар еще походила на человека, но прошла через настолько сильное Изменение, будто решила утратить всякое сходство с видом «homo sapiens». Что же до Ангпхакорна и Кантора…

Призывая к порядку стуком председательского молотка, Пол старался не смотреть на этих членов Совета, внешне совершенно не похожих на людей.

– Я созвал Совет, чтобы обсудить проблемы современного населения, – объявил Пол и замолчал, лишь только взъерошил перья Ангпхакорн.

– Не предссставляю, отчшшего это должно нассс бессспокоить, – заметил член Совета, вновь извиваясь на насесте, чтобы устроиться поудобней. Его тело напоминало Кетцалькоатля: длинный, разноцветный, с яркими перьями крылатый змей с умышленно скрытыми половыми признаками. Змеиный рот изменили так, чтобы Ангпхакорн смог копировать человеческую речь, однако шипящие по-прежнему звучали чересчур протяжно.

Пол считал, что Ангпхакорн говорит с акцентом назло.

– Это беспокоит нас постольку, поскольку мы – правительство, – ответил Боуман и взглянул Шейде в глаза. – Количество населения Земли уменьшилось, опустилось ниже миллиардного показателя. Учитывая современные тенденции рождаемости, человеческий вид исчезнет раньше чем через тысячу лет – и пяти поколений не пройдет. Мы обязаны что-либо предпринять, и притом немедленно.

– И что же мы должны предпринять? – поинтересовался Джавлатанагс Кантор. Из уважения к обстоятельствам, при которых созвали Совет, Кантор принял почти человекоподобную форму. Однако Джавлатанагс сохранил и густой волосяной покров, и массивные габариты, свойственные его медвежьей ипостаси, чем напоминал йети. Потому-то обитатели Йетийской Конфедерации и считали мохнатого гиганта своим делегатом. Кантор продолжил: – Всякий растит, кого хочет. А каждый ребенок принимает такую форму, какую пожелает. Это и называется «свобода».

– Это называется «самоубийство», – парировал Чанза. Новый член Совета полностью походил на человека, однако огромные габариты недвусмысленно свидетельствовали об Изменении. Чанза заколотил по столу кулаком размером с дыню, яростно глядя на оборотня-медведя, сидевшего напротив за столом: – Уж ты-то наверняка обрадуешься, если человеческая раса вымрет!

– Я и есть человек, ты, тупая горилла! – огрызнулся Кантор. – И мне вовсе не безразлично, исчезнет человечество или нет! Но я не считаю, что людской род стоит на грани вымирания. И даже если вы правы, я пока не слышал предложений. А решения, которое не позволит Совету превысить полномочия, себе не представляю. Так что непонятно, для чего мы собрались.

– Повторюсь, мы – единственные из оставшихся представителей власти, – перебил Джавлатанагса Пол. – Дайте продолжить! Мы осознаем, что, по мере того как возрастает уровень жизни, уровень рождаемости падает.

– Если не принимать во внимание культурные стереотипы, – перебил Кантор.

– Но культур, имеющих растущие показатели рождаемости, больше не осталось, – парировал Боуман. – В том-то и загвоздка! Бесспорно, каждый на Земле обладает более чем избыточными ресурсами. С появлением энергозаводов и репликации…

– … всссе зажили, точшшно боги, – вмешался Ангпхакорн, – или дельфины, или медведи, или драконы. И никто не хочшшет заводит детей, потому что рассстить их – сссплошшшной геморрой. Мы это уже ссслышшшали.

– Выход в том, чтобы ограничить потребление энергии, – напрямик заявил Чанза.

– ЧТО?! – взревел Кантор.

Пока разгорался спор, Шейда оглядывала помещение, всматриваясь в лица и пытаясь угадать, кто знал о готовящемся сенсационном заявлении заранее. Судя по напряженному выражению лица Боумана, тот твердо решил настоять на своем.

– Другого пути нет! – кричал Пол. – Нет! Послушайте! Да не перебивайте же!

Он подождал, пока утихнут крики и бормотание, после чего широким жестом обвел собравшихся:

– Мы – вымирающий вид. Если так будет продолжаться и впредь, то последний человек, какую бы форму он ни имел, покинет этот мир через несколько тысяч лет – и наступит полный конец. Я не призываю к тотальным запретам или к тому, чтобы погрузить мир в хаос, я призываю… возродить культурные факторы, благодаря которым дети, открытия и прогресс вновь станут популярными! И в то же время эти культурные элементы вернут нам былую мощь, так необходимую биологическому виду! Мы предаемся сибаритству, размениваемся на бесконечные игры и развлечения! Необходимо вновь стать подлинными людьми, чтобы по праву занять подобающее место и достичь процветания вида!

– Так значит, ты предлагаешь положить конец играм и развлечениям?

Айкава Гувуа заговорил впервые, и Шейда пока не знала, был ли выступающий на стороне Пола или нет. Айкава полностью сохранил человеческую форму, несмотря на совершенно восточные черты лица. Тысячелетнее смешение рас и генная инженерия привели к тому, что большинство людей имели смуглый цвет кожи от рождения, а внешние отличия, кроме типов красоты, отсутствовали – возможно, именно поэтому большинство становилось зооморфами. Однако Айкава имел широкое лицо и монголоидные складки у глаз, характерные для типичного сына Востока. Тело выглядело настолько стандартно, что отвлекало внимание от лица: приплюснутый нос, широкие скулы и узкие глаза, – все бросало преднамеренный вызов стандартам.

Без сканирования ДНК, не вторгаясь в личное пространство, Шейда не смогла бы с уверенностью сказать, была ли восточная внешность естественной или искусственной. В любом случае подобный облик – лишь способ самовыражения, как и рост Боумана. Однако необычная внешность куда более двусмысленна. К тому же умением мастерски утаивать истинные чувства под маской беспристрастности Айкава вызывал зависть остальных членов Совета.

– Если начистоту – то да, я готов заставить людей работать в обмен на игры и удовольствия, – заявил Пол. – Полагаю, необходимо вновь приучить человечество к труду. Тем из вас, кто не знает, что означает это слово…

– Не ссстоит, Пол, – перебил Ангпхакорн, – ты и так переработал… по крайней мере, мы переработали, выссслушивая тебя. И у большшшинссства здесссь детей не большшше, чем у других.

– Что-то я не видела, Пол, чтобы ты обзавелся многочисленным потомством, – вмешалась Иштар.

– У меня – пятеро, – гордо сообщил Боуман.

– Ну да, а обязанности воспитания ты распределил между пятью разными женщинами, – парировала Иштар. – Ты, глупый недомерок, и не понимаешь, что вся твоя «работа» по зачатию как можно большего количества детей напрасна – ведь у каждой из матерей только один ребенок, а по закону для рождения нужны и мужские, и женские хромосомы! До тех пор пока деторождение остается женской прерогативой, мужчины – всего лишь источник ДНК.

– Возможно, и это правило следует изменить, – отрезал Пол. – Почему деторождение должно оставаться женской прерогативой? Я должен решать самостоятельно, если захочу завести ребенка с другим мужчиной! Или троих детей с собственным генетическим набором… Что помешает?

– Закон и история, – со вздохом пояснила Шейда, после чего расхохоталась, увидев удивленное лицо Пола. – Что, думал, если я с тобой не спорила, если у меня меньше всего изменений, то поддержу? Вовсе нет. Обсудим твое предложение…

Шейда откинулась назад, загрузила в память несколько текстов для сверхскоростного просмотра и кивнула:

– В двадцать первом веке основали Стальное Братство. Его официальной миссией было «искоренение женской чумы посредством замены мужчинами женщин». Пользуясь достаточно новыми для того времени технологиями конструирования ДНК, члены Братства выращивали детей в древних моделях маточных репликаторов – только мальчиков, пользуясь только мужскими хромосомами.

Братство просуществовало лишь три поколения. Дети оказались крайне нежизнеспособными, ибо среднестатистический мужчина немногим превосходит по материнским инстинктам самца леопарда. В общем, детей выращивали с минимальным положительным результатом, практически не воспитывали, потому что мужчины – никудышные матери.