Укрощение огня - Ринго Джон. Страница 34

– Я так далеко не заглядывала, – призналась Шейда.

– В течение первых двух лет погибнет множество людей.

– Двух лет? – переспросила Шейда. – Мы… я надеялась… Ну почему войны должны длиться так долго?!

– Ты хочешь одержать победу? Решай! Прямо сейчас! – потребовал Эдмунд.

– Нет, я уже говорила тебе это. Мы можем и проиграть.

– Если ты не потерпишь поражения в ближайшие три месяца, а я буду молить Бога, чтобы этого не случилось, значит, война затянется надолго. Пока Совет не прекратит отбирать всю энергию, мы не сможем приступить к восстановлению.

– А как насчет растений? – вступил в разговор Мирон. – То есть… разве вы не можете создать больше растений? Я знаю, что вы и в этом начнете состязаться: кто создаст быстрее…

Шейда вздохнула в изнеможении и покачала головой.

– Снова запреты. Я до сих пор не осознавала, сколько же нас окружает запретов. Сразу после войн ИИ, в восстановительный период, наступил пик потребления энергии. Количество выделяемого тепла было так велико, что стало воздействовать на биосферу. Таяние ледников угрожало существованию Матери, а чтобы его остановить, необходимы были затраты еще большего количества энергии. И тогдашний Совет, а надо сказать, что тот период истории отличался высокой степенью контроля со стороны Совета, так вот, именно тогда был введен запрет на взрывчатые вещества и кое-какие другие. Совет остановил все строительные работы и потребовал, чтобы все новые проекты получали его одобрение. Тогда у нас все же были запасы энергии, все это было до Спада. Но теперь, если мы упустим хотя бы один завод, назад мы его уже не получим. А распределение энергии под управлением Совета… Их запреты означают то, что они контролируют все заводы.

– Угу, – покачал головой Мирон. – Начинаю понимать, почему Эдмунд ненавидел всю эту систему.

– И я тоже, – призналась Шейда. – И не забывайте о проблеме с топливом.

– Почему? Разве на заводах кончился водород? – поинтересовался Эдмунд.

– Нет, не кончился, – вздохнула Шейда. – Но зато кончился гелий-три. Он вырабатывается Солнцем и разносится потом солнечными ветрами. Собирается он в определенных местах, в первую очередь в лунных реголитах и в верхних слоях атмосферы таких газовых гигантов, как Сатурн и Юпитер. При использовании водорода образуются радиоактивные продукты, в отличие от гелия-три. Поэтому с ним производство становится более «зеленым». Но проблема заключается в том, что…

– А кто контролирует топливо? – уставшим голосом спросил Эдмунд.

– Сейчас все заводы снабжены топливом на несколько лет при максимальной производительности, – ответила Шейда. – Через пять лет танкер вернется.

– Если через пять лет война не закончится, – размышлял вслух Эдмунд, – то за этот танкер развернется нешуточная битва.

– Да, – согласилась Шейда.

– Но пока что проблемы нет, – решил Эдмунд. – Самое главное вот что. Ты будешь во всем этом до конца? Будешь до конца сражаться или сдашься по слабости?

– Я не слаба, Эдмунд Тальбот, – бросила ему Шейда. – Самое главное…

– Ты даже не знаешь, как сформулировать вопрос, – оборвал ее Тальбот. – Потому что совершенно не понимаешь, что такое война.

– Не понимаю, – призналась Шейда. – Для этого у меня есть ты.

– И вот что самое главное – это справедливая война? Ты согласна?

– Э-э… Наверное, да, – ответила Шейда. – Но разве существует справедливая война?

– Есть два вида войн: чисто оборонительная и в связи с разницей в политических взглядах, – отвечал Эдмунд. – Небольшая лекция.

– О'кей, – улыбнулась Шейда. – Если только недолго.

– Чисто оборонительная война – это когда кто-то нападает на кого-то без видимых причин. В каком-то смысле это похоже на твою войну. Но не совсем. У нас присутствует и разница в политических взглядах. Обе стороны уверены, что их дело правое. Так вот, вопрос: для тебя эта война справедливая?

– Не знаю, – помолчав, ответила Шейда. – Столько, людей должно погибнуть, столько уже погибло.

– Исторический опыт позволил выработать определенные условия, при которых войны считаются справедливыми, – пояснил Эдмунд. – Вкратце, их семь. Правое дело, правильная власть, правдивые намерения, разумная доля надежды на успех, пропорциональное соотношение успехов и нанесенного вреда, усилия по защите не участвующих в боях и цель по достижению справедливого мира. Я не собираюсь останавливаться на всех семи, скажу лишь, что когда произошел Спад, я вспоминал, что говорили мне ты и Пол. Эта война соответствует всем семи пунктам, по крайней мере с нашей стороны. Ответь мне на один вопрос: каковы твои намерения?

– Вернуть все на круги своя, – ответила Шейда.

– Виртуальная утопия, с моей точки зрения, сплошное занудство, но все же это лучше, чем общемировой, вездесущий, всеведущий диктат «правильных» людей, не так ли? – усмехнулся Эдмунд.

– Да… но…

– Никаких «но». Помнишь, что я говорил о победе над врагом? – горячо возразил он. – Это верно с обеих сторон. Если бы ты собиралась сдаться, тебе не стоило бы и начинать. Но, учитывая то, что сделал Пол, тебе должно быть ясно, что ты должна делать. Пол собирается воспроизвести все тоталитарные режимы, которые знает история человечества, причем за ним стоит Мать и все ее могущество. Но мы не можем этого допустить! Идеи Пола приведут к появлению десятков отдельных видов адаптированных насекомых. И это вместо людей, обладающих свободной волей и правами человека. Мы должны пережить все это, и человеческая раса тоже. Мы победим!

– Да, милорд, – покачала головой Шейда, – слушаюсь и повинуюсь.

– Не упускай из виду еще одну вещь, – задумчиво улыбнувшись, добавил Мирон. – Все, что происходит с нами, может происходить с Полом и его соратниками. Кто у них выступает советником?

– Самой сложной проблемой является сельское хозяйство, – мрачно заметил Пол. – Из-за атак этой сучки Шейды, мы не можем даже переправлять запасы еды. Скоро люди начнут умирать от голода.

– Ну, у меня насчет этого есть кое-какие соображения, – вступила Селин. – Думаю, с этим мы легко справимся. Все зависит от Чанзы.

– Что ты хочешь сказать? – резко спросил Чанза.

– Сельское хозяйство на самом деле совсем не сложная штука. – Селин помахала рукой. – Люди занимаются сельским хозяйством с каменного века. Но беженцы народ слабый, они не умеют работать. Ведь все они поедатели лотоса [2], так?

– И это было одной из самых больших проблем в мире, – кивнул Пол. – Люди снова должны научиться прилагать усилия, научиться работать, только таким образом они познают настоящую свободу.

Селин посмотрела на Чанзу, ей было интересно, как тот отреагирует на слова Пола, но великан лишь нахмурился.

Селин не знала, что именно из истории известно Полу, она осторожно откашлялась.

– Ты хочешь сказать, что «работа делает человека свободным»?

– Ну да! – воскликнул Пол, закивал и улыбнулся. – Именно это!

– Что ж, – тихо произнесла Селин. – Тогда… На чем это я остановилась?

– На том, что сельское хозяйство это несложно.

– Ага, достаточно немного модифицировать беженцев. Сделать их более выносливыми физически: к труду, окружающим условиям, качеству пищи. Может, чуть менее… менее умственно рафинированными, ведь сельское хозяйство работа не из веселых. Немного селективной работы с памятью, чтобы их не так сильно угнетала наша ситуация. Всего лишь слегка изменить их… чтобы им легче жилось в нынешних условиях.

– Ты хочешь сказать, что собираешься сделать их немного туповатыми? – Чанза поднял одну бровь. – И меня тоже?

– Нет, вовсе нет, – мягко ответила Селин. – Я просто хочу, чтобы они стали сильными и выносливыми. Повысить их способность к выживанию, по сравнению с обычными смертными.

– Мы пытаемся избежать Изменений, – нахмурившись, напомнил им Пол.

– Но это не Изменения, – ответила Селин. – Так, небольшой новый штрих.