Книга духов - Риз Джеймс. Страница 113

Правда, как ведьма я процветала. Набралась силы, той самой, которую заимствовала у мертвых.

Как я это поняла? Очень просто. Вернувшись к Ремеслу, я достигла успеха там, где раньше терпела неудачи, и не просто неудачи, а тяжелые провалы.

Вначале у меня душа не лежала к занятиям Ремеслом. Но однажды ночью, сидя перед портретами чужих предков, с обычным, не колдовским вином в стакане, я обратила случайную мысль в действие: закрыла глаза, пробормотала Слова Воли, которым меня научила Лидия Смэш, и заставила захлопнуться, одну за другой, все внутренние двери дома. Поскольку я была пьяна, это мне понравилось. Оставаясь в другом конце комнаты, я заиграла на рояле. Звуки нестройные, но все же победа, верно? Успех я отметила – да, новой порцией вина.

Что касается усвоенного от Эжени, этого я касаться не стала; для вуду нужен объект, человек, а не рояль. А у меня никого подходящего не было. Даже живущего дверь в дверь докучливого соседа, на которого я могла бы напустить Агару-Тоннерр, Сими или иное злобное божество из пантеона вуду. В самом деле жители Сент-Огастина могли бы поклясться, что мой дом пустует.

И вот, не увлекшись ни телекинезом, ни вуду (хотя куклу Барнума я все же изготовила и воткнула ей красные булавки в секретные места), я исключительно от скуки взялась за некоторые книги из сундука. Только тогда мне стало ясно, по какому принципу была подобрана библиотека Мамы Венеры.

Достаточно сказать одно: Провидица как будто долгое время не знала, считать себя живой или мертвой. Где она отводила себе место – на узкой границе между этими состояниями? Как я ее жалела, как скучала по ней, надеялась, что она покоится с миром… Среди книг попадались французские. Может, она рассчитывала, что я их переведу для нее, когда вернусь в Ричмонд? Или книги перевела Розали? Ей это было по силам, правда, пришлось бы поминутно справляться в словаре. А может… может, в свои необычные штудии она вовлекла Эдгара? Так или иначе, среди книг мне попались «Dissertation sur l'incertitude des signes de la mort» [123] Брюйера и «La Vie de I'homme respecte et defendu dans ses derniers moments» [124] Тьерри. А еще «Morte incertae signa» [125] Уинслоу – чтобы было на чем отточить свою латынь. Эти и другие труды трактовали о «мнимой смерти», то есть рассматривали признаки смерти и признавали достоверным свидетельством только разложение.

Бедная Мама… Но признаюсь, скоро я отвлеклась от мыслей о Провидице, потому что многое в этих книгах имело отношение ко мне и к моей судьбе. Хуфеланд в своей «Der Scheintod», или «Мнимой смерти» (к счастью, имелся перевод этой книги, который, отсекая такую вредную помеху, как немецкий язык, давал непосредственный доступ к ее тевтонской основе), также высказывал мысль, что единственным признаком смерти должно считаться разложение. Далее, однако, Хуфеланд рассуждает о состоянии, почти не отличимом от настоящей смерти и способном длиться днями и неделями; при этом у человека, как у медведя в зимней спячке, отсутствуют пульс, мышечные рефлексы, дыхательные движения и все же, все же он возвращается к жизни… То же самое случилось со мной на реке Матансас.

Другие книги и брошюры были написаны с целью остановить преждевременные погребения; на главной из них автором значилась дама, которая была мне известна по книге Себастьяны, – мадам Неккер, супруга министра финансов при Людовике XVI и мать мадам де Сталь, писательницы и salonnarde [126] . Вроде бы эта высокопоставленная особа посетила однажды тюрьму Сальпетриер – больницу или же покойницкую при тюрьме (полагаю, в кровавые дни революции разницы между тем и этим не было никакой) – и видела, как санитары укладывали в гробы умирающих – заметьте, не мертвых, а умирающих. После этого мадам, опасаясь, что и сама попадет в гроб прежде, чем угаснут чувства, стала агитировать за реформу правил погребения. Она требовала сооружения моргов (в Германии сейчас таких множество), где бы «мнимые покойники» лежали определенное время с прикрепленными к кольцу на пальце колокольчиками или флажками.

Наполеон счел, что это слишком дорогое удовольствие, и тем лишил французов уверенности в том, что их не похоронят заживо. Что касается мадам, ее погребли с молотком в руках, и могилу ее прикрывало одно только стекло. Но мне было интересно другое. Автор брошюры ссылалась на некую Ла Жюмельер, женщину из Анжера, осужденную за то, что она чересчур поспешно спроваживала покойников в могилы. Ла Жюмельер. Это имя было мне знакомо… Да, ведьма; я видела в Киприан-хаусе ее книгу и даже выписывала из нее выдержки.

Уверенная, что наткнусь на сестру, состоящую в альянсе со смертью, я отыскала нужные страницы, и… и меня постигло разочарование. Но не все было потеряно. Записи Ла Жюмельер привели меня к трем тонким книгам, которые я позаимствовала из собрания Герцогини. Их составила некая Умбреа, ведьма из Тосканы, дерзнувшая присвоить себе имя богини теней и тайн, супруги Диса, бога смерти.

Я пристрастилась к этим stregharia [127] и вскоре занялась старинным колдовством на итальянский манер. Осмелилась даже попробовать свои силы в гаданиях, чего долгое время избегала. Потому что:

Способы гадания, по большей части пугали меня и пугают до сих пор; в отличие от итальянских streghe [128] , гадальщики обычно не берутся влиять на будущее. (А кому, будь то ведьма или не ведьма, хочется знать о будущих бедствиях, если они неотменимо предопределены?) Но итальянские сестры заглядывают в грядущее с другой целью. Они исходят из того, что будущие события можно предотвратить; это не более чем вариант, который осуществится в том случае, если ничто не будет нарушено в настоящем. То есть, провидя будущее, они стремятся изменить его через настоящее.

О, но к каким же средствам гадания прибегнуть?

Я тщательно изучила все три книги. Ателье мне служила недостойная этого наименования кладовка, где я, как на привязи, проводила долгие часы, превратив помещение в свинарник; теперь я перенесла занятия Ремеслом во двор и в сад, а светила мне свечка или луна.

123

«Рассуждение о ненадежности признаков смерти» (фр.).


124

«Последние минуты жизни человека почтенного и безупречного» (фр.).


125

«Ненадежные признаки смерти» (лат.).


126

Любительница светских приемов (фр.).


127

Колдовство (ит.).


128

Колдуньи (ит.).