Книга духов - Риз Джеймс. Страница 50

Я молча наблюдала за возвращением покойников (на сей раз выражаюсь в переносном смысле): старуха и девушка обменивались улыбками, тихонько пересмеивались, а порой и роняли слезы.

Но их сладостное общение было внезапно прервано. Хотя час был еще ранний, явилась Розали и затрезвонила в колокольчики. Селия в ужасе вздрогнула, но мы с Мамой Венерой ее успокоили. На Розали, заверила я ее, можно положиться безоговорочно. Эта мысль показалась мне самой неожиданной, но впоследствии я убедилась в ее справедливости.

Я взбежала по ступенькам и распахнула перед Розали дверь. Та вошла с кипой одежды. Мы выбрали кое-какой маскировочный наряд для Селии, ей следовало, вопреки ее обычаю, выглядеть менее броско. С помощью домотканой серой холстины и какого-то лоскута, повязанного на голову, мы придали ей самый невзрачный вид – так бриллиант, желая выдать его за простую стекляшку, надо предварительно покатать в пыли. Мне же, соответственно, пришлось расфуфыриться на полную катушку, поскольку я должна была изображать иноземного хозяина Селии, денежного туза. Из несессера мы извлекли последние модные тряпки, навязанные мне Себастьяной. В кремовых штанах до колен из тонкого сукна, в сюртуке, извлеченном из гардероба Ван Эйна, в шляпе, отделанной лебяжьим пухом, я смотрелась таким щеголем… что, право, стоило бы вырядиться женщиной. Я чувствовала себя дурой. Ею и выглядела.

В ходе переодевания (происходило оно в полутьме и безмолвии подвала, что сообщало действу церковную торжественность) Розали вдруг встрепенулась:

– Мама! Мама! Можно, я взгляну?

Встав перед Селией – почти вплотную, так что ей пришлось откинуть голову, чтобы получше вглядеться, Розали поднесла огарок к лицу Селии и воскликнула:

– Мама, ты не ошиблась! Чистая правда! У нее глаза фиолетовые, как пасхальные украшения. Точно так! В жизни не видывала такой красавицы. – Она повернулась к Маме Венере: – Ох, Мама, такая красотища! И какая разница, какого цвета у нее кожа?

О плане Эдгара я узнала от Розали.

Как всегда, взахлеб рассказывая о брате, она впадала в состояние, близкое к истерике, вызванной смешанными чувствами обожания и страха. Мы, самое главное, выведали от нее время намеченного заплыва. Около часа тому назад Эдгар – осунувшийся, но, по словам Розали, «с огнем в глазах» – явился в Дункан-Лодж и велел мисс Джейн поскорее разбудить Розали, чтобы посвятить ее в свой замысел. («Эта мысль, – настаивала Розали, – осенила его ночью, блеснула, будто готовое стихотворение!») Он приказал сестре встретиться с ним на рыночной площади в половине десятого. «Я ему нужна, – с гордостью заявила она. – Он сам сказал». К опасности, грозившей Эдгару, Розали была глуха и слепа. Вертясь на месте волчком и подскакивая, она повторяла: «Наш Эдди может плыть и плыть сколько угодно, без устали».

Розали должна была в первую очередь оповестить мистера Аллана и мистера Ройстера, затем мистера Ричи из «Инкуайрера», непременно и Эльмиру, а затем ей предстояло созвать толпу. Обежать город. Когда все соберутся – кто в гневе, кто с благоговением, ругаясь или любопытствуя, – Эдгар кинется в воды Джеймса с Ладлэмской пристани. Будет это в полдень.

К этому времени нам с Селией надлежит быть на дальнем берегу острова Майо. Там мы сядем в пакетбот Джо и незаметно вольемся во флотилию, которая наверняка будет сопровождать Эдгара. Розали по собственной инициативе взялась предупредить своего приемного брата Джека, и тот уже нагружал плоскодонку незаконным напитком. Управляться с шестом он позовет своего «приятеля-выручателя» – парня, чье имя я хорошо запомнила и назову его здесь: Эбенезер Берлинг.

Разумеется, еще до того, как Эдгар сделает свой первый гребок, Элоиз Мэннинг – или кто-то из ее челяди – обнаружит Толливера Бедлоу в постели бездыханным. Обыщут дом, загородку и все прочие места между двумя этими точками – и объявят Селию пропавшей. Распоротое горло Бедлоу, бесспорно, подстегнет поиски.

Если повезет, мы доберемся до острова Майо, прежде чем весть о побеге Селии дойдет до нашего перевозчика. Он, предостерегла Мама Венера, хотя и чернокожий, но уши у него как у белого, и уж больно он неравнодушен к звонкой монете… Но тут все прошло как по маслу. Мы очутились на острове Майо, расположенном посередине Джеймса, и наш перевозчик не усомнился, что видит перед собой француза со своей служанкой.

…Но перед тем нам предстояло распрощаться с Мамой Венерой.

Селия была первой. Она сказала, что всегда, что бы ни случилось, будет молиться за Маму. Мама прошаркала навстречу Селии и, показав обезображенной рукой на медальон у нее на шее, напомнила:

– Помог тебе, девочка, освободиться, верно?

А я? Боюсь, мое прощание оказалось куда более неловким. Еще раз услышав, что переписываться мы будем через Розали, с готовностью это подтвердившую, я буквально набросилась на Маму Венеру и стиснула ее в объятиях. Крепко-накрепко. Раздался вскрик – вскрик боли, которую я ей причинила. Но Мама Венера стоически ее вытерпела, отмахиваясь от моих извинений, и в лучах солнца, просочившегося в подвал, мне почудилась за слоями чернейшего тюля улыбка.

– Кыш, кыш! – поторопила нас она. – Бегом, бегом!

Розали рассталась с нами на дальнем краю живой изгороди у дома Ван Эйна. Позже я увижу ее на берегу Джеймса, ниже по течению; мы же будем на борту пакетбота, а Джо будет орудовать шестом в поисках течения.

Солнце взошло в зенит, однако над водой стоял зыбкий туман и к тому же пролился – совсем не по сезону – слепой дождь. Я долго ломала голову, уж не наслала ли эти водные метаморфозы – туман и дождь, покрывший реку мелкой рябью, – бдительная Элайза Арнолд.

Эдгар был на плаву. Вокруг него покачивались лодки: оттуда – а также из толпы на берегу – доносились приветственные возгласы. И среди этой толпы – человек в пятьдесят, прикинула я, хотя газеты насчитывали свыше сотни зрителей, – я увидела Розали. Она стояла позади, высоко воздев свои длинные обнаженные руки. Прочие болельщики также жестикулировали и махали Эдгару, продвигаясь вниз по течению реки, но Розали оставалась на месте. Вскоре толпа оторвалась от нее, как и мы оторвались от Эдгара и поплыли дальше вперед. Обернувшись, я увидела, что Розали не шелохнулась. Она стояла недвижно, но вдруг… подбоченилась и, казалось, была готова вот-вот взлететь с берега. Но нет – она просто помахала рукой.