Чужая жена - Робардс Карен. Страница 10

За дверью стоял мужчина в серой футболке и бейсбольной кепке с надписью “Оул Мисс”. Если бы Марлу попросили описать его в ту минуту, она ответила бы, что описать его невозможно.

Он нетерпеливо озирался по сторонам.

Затем Марла увидела, как он достал из кармана ключ Сюзан и вставил его в замочную скважину.

ГЛАВА 7

Ронни долго стеснялась спускаться к хозяевам. У двери кухни, из-за которой доносились голоса Куинлана и его матери, она помедлила, считая неудобным прерывать их беседу. Но задерживаться в гостиной или в холле было глупо, так как через некоторое время миссис Макгир или ее сын отправились бы ее искать. Поэтому ей оставалось только принять уверенный вид и войти в кухню.

Ей было бы не так неловко, будь у нее возможность воспользоваться губной помадой, пудрой или хотя бы электрическими бигуди. Но сумочку с косметикой она потеряла в Нешобе. Следовательно, ей оставалось только протереть лицо лосьоном, который она нашла в ванной комнате. Не имея ни мусса, ни геля, ни кондиционера, она не могла ничего сделать с мокрыми волосами, поэтому ей пришлось просто высушить их и расчесать.

Но поскольку другого выхода у нее не было, Ронни толкнула дверь кухни и вошла.

Куинлан с матерью сидели за круглым дубовым столом под большим, украшенным витражами окном, выходящим во двор. Кухня, как и холл, имела старомодный вид. Пол был покрыт золотистыми и белыми квадратами линолеума, кое-где протершимися. На белом рабочем столике стояла деревянная хлебница. Желтые шторы крепились на простых латунных карнизах. Возле раковины стояла кофеварка, из ее трубки капали темные капли, наполняя кухню ароматом кофе, который смешивался с другим запахом, происхождение которого Ронни была не в состоянии определить, но который неопровержимо свидетельствовал о том, что ужин уже готов.

Ронни, пожалуй, не ожидала увидеть столь идиллическую картину домашнего очага.

И мать, и сын при ее появлении подняли головы. Куинлан уже сменил испачканный краской костюм на футболку и джинсы. Волосы его были слегка влажными; очевидно, он тоже успел принять душ.

– Вам лучше? – участливо спросила миссис Макгир.

Куинлан молча улыбнулся, завидев ее. Ронни вдруг почувствовала себя так, словно ее выставили на посмешище. На ней были широкие штаны в желтую и голубую полоску и желтая теннисная майка примерно четырнадцатого размера, тогда как Ронни носила шестой. Брюки ни за что не удержались бы на ней, если бы на них не было ремня.

– Вы замечательно выглядите, – помолчав, заявил Куинлан, глядя ей прямо в глаза.

– Спасибо.

Она саркастически усмехнулась. Он-то был одет в подходящую по размеру одежду, наверняка свою собственную, которая хранилась на всякий случай в доме заботливой матери. Ему везет.

– Нечего ерничать, – сурово сказала ему мать, поднялась из-за стола и спросила у Ронни: – Пирога желаете? Со стаканом молока? Или вам лучше кофе?

– Спасибо, я с удовольствием поем. Пирога с молоком, если можно.

Метнув на Куинлана уничтожающий взгляд, она отодвинула стул и присела.

– Превосходное сочетание, – одобрила ее выбор миссис Макгир и сняла стеклянную крышку с блюда с пирогом.

– Благодарю вас за одежду, – сказала Ронни, обращаясь к хозяйке дома.

Та поставила перед Ронни тарелку с громадным куском пирога, залитого мороженым.

– Ну, что вы! Жаль, у нас не нашлось ничего вашего размера. – Наливая молоко в стакан, миссис Макгир неожиданно улыбнулась. – Ах, если бы мы могли есть пироги и не толстеть, хорошо бы было! Как вы считаете?

– Конечно, это было бы здорово, – вежливо согласилась Ронни и погрузила свою вилку в пирог. В ноздри ей ударил пряный запах, от которого закружилась голова. Ронни редко позволяла себе сладости, но в этот день она не находила в себе сил, чтобы противостоять искушению. – Какой красивый пирог! Знаете, я редко ем сладкое.

– Это видно, – вполголоса заметил Куинлан.

Ронни видела, что он оценивающе осматривает ее. Впрочем, она могла гордиться своей фигурой. Чтобы сохранить стройность, она старательно ограничивала себя в еде, плавала при первой возможности и трижды в неделю занималась в тренажерном зале.

Нежный пирог буквально таял во рту. Ронни даже прикрыла глаза, наслаждаясь редкостным вкусом.

– Что-то удивительное, – проговорила она, беря на вилку еще кусок.

– “Красный бархат” – слава и гордость мамы. Его нельзя забыть, раз попробовав.

Куинлан уже уничтожил половину своего куска, который был вдвое больше, чем у Ронни, и продолжал уписывать пирог. Ронни подумала: как он умудряется сохранять форму, если его часто так кормят?

Она положила в рот небольшой кусочек, смакуя его. Ронни привыкла к курятине, рыбе и салатам. Сладкий пирог оказался для нее настоящим праздником, и ей хотелось растянуть удовольствие. Она перехватила внимательный взгляд Куинлана.

– Миссис Макгир, это восхитительно, – сказала Ронни совершенно искренне. – Никогда не пробовала ничего подобного.

– Это рецепт моей бабушки. Я все еще чувствую вкус сырного крема ее пирогов. Вот это была пища богов.

Миссис Макгир поставила на стол тарелку и стакан молока для себя.

– Вряд ли пироги вашей бабушки могли быть вкуснее, – возразила Ронни.

– Кстати, я чуть не забыл. Возьмите ваш жемчуг.

Куинлан извлек из кармана джинсов серьги и ожерелье, завернутые в бумажное полотенце. Ронни поблагодарила его, развернула полотенце, положила ожерелье в карман, а серьги надела. Это не вызвало никаких затруднений, так как ее пальцы теперь опять двигались уверенно.

– Какие красивые серьги! – ахнула миссис Макгир.

Куинлан также внимательно посмотрел на жемчужины, но ничего не сказал.

– Спасибо.

Миссис Макгир улыбнулась.

– Вы тоже родом из Миссисипи? – поинтересовалась она, принимаясь за пирог. Ронни покачала головой:

– Нет, из Массачусетса. Я выросла в Бостоне.

– Ваши родные по-прежнему живут в Бостоне?

– Только отец и сестра. Другая сестра с семьей живет в Делавэре. А мама второй раз вышла замуж и переехала в Калифорнию. Так что все разлетелись кто куда.

– Так вас в семье три сестры? У нас тоже! Я, между прочим, старшая.

– А я – младшая.

Ронни с сожалением положила в рот последний кусочек пирога. Бог знает, сколько еще времени пройдет, прежде чем ей доведется поесть чего-нибудь столь же калорийного. Не один месяц, это уж точно.

– А сколько вам лет? – спросил вдруг Куинлан и как-то исподлобья посмотрел на нее.

– Двадцать девять, – ответила Ронни, не обращая внимания на неодобрительный взгляд миссис Макгир, адресованный сыну.

– Выглядите вы моложе, – заметил Куинлан. Миссис Макгир все-таки не удержалась и сделала сыну замечание, что невежливо задавать даме вопрос о возрасте, но Куинлан отмахнулся. Ронни пошла в контратаку:

– А вам, должно быть… тридцать семь.

Она догадывалась, о чем сейчас думают Куинлан и его мать: о шестидесятилетнем Льюисе, который, следовательно, более чем вдвое старше ее. Ей пришлось даже напомнить себе, что Куинлан работает на нее, а значит, она вовсе не обязана отчитываться перед ним.

– Какая точность! Вам надо было поработать прорицательницей на ярмарке. – Он улыбался так добродушно, что Ронни вдруг перестала чувствовать себя как на перекрестном допросе. – Как вы догадались?

– Очень просто, – ответила она. – Марсдену тридцать семь. Вы вместе учились в колледже. Естественно предположить, что вы с ним примерно одного возраста.

По-видимому, в ее тоне зазвучали какие-то новые нотки, потому что миссис Макгир всплеснула руками.

– Как, дорогая, неужели вам не нравится Марсден? Мне он всегда казался исключительно воспитанным молодым человеком.

– Он всегда называл маму “мэм”, – пояснил Куинлан. – И делал ей комплименты.

– Марсден сделал все, чтобы не допустить женитьбы отца на мне, – сказала Ронни, обращаясь к миссис Макгир. – Я не успела отдать должное его воспитанности.