Чужая жена - Робардс Карен. Страница 14

– А если у нее есть доказательства? – с горечью заговорила она. – Если она докажет в “Глобе”, что действительно… встречалась с Льюисом? Они не рискнули бы печатать такое, не будь у нее вообще никаких доказательств.

Голос ее дрожал, но в голове постепенно прояснялось. Теперь она удивлялась, почему заявление проститутки вызвало у нее такое отчаяние. Ей давно было известно, что Льюис готов лечь в постель с любой женщиной.

Сгоряча она едва не поведала об этом Куинлану. Удержало ее чувство долга. Как бы ни складывались ее отношения с Льюисом, он остается ее мужем. Он влиятельный человек, он пользуется немалым авторитетом. Она может как угодно сердиться на него, но выставлять его неисправимым бабником она не имеет права даже перед Куинланом. К тому же у нее есть гордость.

– Все это неважно, – возразил ей Куинлан. – Замять можно любой скандал. Все зависит от выбранной нами тактики. Пусть у нее есть доказательства, рано или поздно мы это узнаем. Можно пойти по стопам четы Клинтонов. Вы стоите на том, что сейчас ваш брак крепок, а все проблемы, которые между вами возникали, давно разрешены. В самом худшем случае господин сенатор признает, что совершил ошибку, пустит слезу и поклянется не грешить впредь. А вы проявите великодушие и простите его. В таком случае удар не будет смертельным, и он все-таки сможет идти на выборы.

– А если я решу послать избирательную кампанию ко всем чертям?

Голос Ронни все еще слегка дрожал. Она-то считала, что давно свыклась с патологической неверностью Льюиса, но оказалось, что правда ранит очень больно, когда ее швыряют в лицо.

Разве он когда-нибудь ее любил?

Вопрос был столь ужасен, что Ронни похолодела. Может быть, она так переживает оттого, что вскоре прилюдно будет раскрыта позорная тайна, которую до сих пор удавалось скрывать от посторонних глаз. Публичное унижение – вот чего она боится больше всего на свете.

Она отдернула руку, рывком встала с качелей и нетвердой походкой побрела прочь. Едва она вышла из тени дуба, Куинлан уже догнал ее.

– Все зависит только от вас, – твердо сказал он, отвечая на ее последний вопрос.

Ронни ускорила шаг. Она не чувствовала жарких солнечных лучей, не слышала скрипа гравия под ногами, не заметила, как вышла на асфальт. Она не видела висящего в горячем еще воздухе марева. Она была слепа. Ей представлялось, что она в вакууме, а окружающий мир – призрак, и люди, населяющие его, – тоже призраки.

В детстве ее никогда не покидало ощущение безысходного отчаяния, царившего в ее семье. Родители и дети не разговаривали друг с другом по душам, не смеялись вместе, не обнимались, не целовали друг друга, и их общение ограничивалось обменом мнениями по мелким житейским поводам. У родителей не было времени ни на что, кроме зарабатывания денег, да и это не слишком им удавалось. Их скромный домик на ранчо неподалеку от Бостона был точно таким же, как все дома в округе. Она смотрела на сестер, мечтавших поскорее выйти замуж и убежать из этого дома, на вечно недовольную мать и дармоеда-отца, и убожество их жизненных устремлений ужасало ее. Ей хотелось другого. Большего. Ей хотелось быть счастливой. Как добиться счастья – вот вопрос.

Что нужно для счастья? Деньги – вот ключ ко всему на свете, решила она, видя, как ожесточенно борются с безденежьем ее родители. И любовь. Больше всего она стремилась быть любимой. Короче говоря, она хотела жизни, непохожей на унылое существование родителей.

Ронни жадно глотала книги о мире богатых, о роскошных апартаментах, головокружительных карьерах, экзотических курортах и всепожирающих страстях – и тосковала. Герои книг были счастливы и любимы. Их жизнь казалась волшебной по сравнению с ее собственной жизнью и жизнью всех ее знакомых. У книжных богов было все, чего может пожелать душа: роскошь, наслаждения, любовь.

Ее решение крепло день ото дня: она тоже может так жить. Она будет жить именно так.

В школе Ронни была очень разборчива в дружбе с мальчиками. Легкий флирт не должен был отвлечь ее от главной цели.

В Американском университете она училась очень прилежно и мало с кем сходилась. Романы у нее бывали, но Ронни соблюдала осторожность, помня, сколько женщин вынуждены были поставить крест на своих планах из-за забот о семье и детях. Она твердо решила не обременять себя семейными узами, пока не добьется своего.

Она подумывала о профессии юриста, врача, тележурналиста – как Диана Сойер или Барбара Уолтерс. Все было ей доступно, все в ее власти. Все, что угодно.

А потом в ее жизнь вошел достопочтенный сенатор Льюис Р. Ханнигер-четвертый. У него было все: деньги, известность, успех. Красивый, представительный мужчина ирландского типа, плотный, крепкий. Он обладал чувством юмора. Даже его возраст в ее глазах свидетельствовал только о его солидности, надежности. А чувства надежности ей не хватало давно, с момента развода родителей.

Ронни привлекла его внимание. Она знала об этом с первой их встречи.

Но у него была Элеонор. Ронни понимала, что становиться любовницей женатого мужчины – большая глупость. Не к этому она стремилась с ранней юности.

А когда Элеонор оставила Льюиса и он стал всерьез добиваться Ронни, положение изменилось. Льюис умел быть обворожительным, и влюбиться в него было нетрудно. И выйти за него замуж.

Нетрудно было стать второй миссис Льюис Р. Ханнигер.

После свадьбы она сочла, что все, абсолютно все мечты ее сбылись.

Как же получилось, что спустя каких-то три года все ее надежды пошли прахом? Почему сверкающий алмаз обернулся пеплом?

Ответ прост: она приобрела отнюдь не алмаз.

“Нет, – напомнила себе Ронни, – жизнь идет своим чередом. У меня по-прежнему есть все – ну почти все, о чем я грезила в убогом родительском доме”.

Она – жена сенатора Соединенных Штатов Америки. Ее приглашают на блестящие приемы в Вашингтоне, она вхожа даже в Белый дом. Она богата и знаменита, на нее нацелены объективы телекамер. Она – одна из тех, о ком с завистью читала когда-то в светской хронике.

Да, жизнь развенчала ее принца. Так что же? Многие женщины проходят через такое. Реальность не всегда совпадает с идеалом, рожденным в голове несмышленой девчонки. Трагедии, из-за которой рушится жизнь, нет. Нельзя позволить страстям взять верх над трезвым рассудком. Отдаться минутному порыву – значит потерять все.

“Держись! – приказала она себе. – Тебе есть что терять”.

Она остановилась и подняла голову. Зрение вернулось к ней. Черный асфальт дороги широкой лентой уходил вдаль. Канавы по обе стороны дороги заросли бурьяном. На зеленых полях гуляют коровы.

Рядом с ее тенью на земле лежала еще одна тень, большая, широкая. Это тень Куинлана. Он смотрел на нее, щурясь от яркого света. У него бронзовый загар, а светлые волосы отливают золотом, отметила Ронни.

А он красив.

Их взгляды встретились, и Ронни увидела, что от ее решения зависит и его будущее, не только ее собственное. Успех кампании для него означает деньги. Множество чеков от множества клиентов. И сейчас в ее власти сорвать кампанию, лишить его надежд.

– Я останусь с ним, – сказала она.

– Мудрое решение.

Явно довольный ее благоразумным поведением, Куинлан улыбнулся. В эту секунду Ронни почувствовала презрение к нему. Для него, как и для Льюиса, нет ничего святого, кроме политической карьеры. Его Величество Успех стоит любых жертв.

– Мы организуем интервью с вами для воскресного приложения. Вы расскажете о вашей семейной жизни, намекнете, что не все в браке бывает гладко, важно уметь прощать, забывать обиды. Ничего конкретного. Главное – общий тон беседы. Не исключено, что таким образом мы убьем двух зайцев: подорвем позиции сплетников и приукрасим ваш образ.

– Счастливая мысль.

Куинлан сделал вид, что не заметил горечи в ее усмешке. Он размышлял. Он разрабатывал тактику.

Ронни повернулась и зашагала обратно к качелям.