Дитя любви - Робардс Карен. Страница 66

Он осторожно исследовал языком сначала ее губы, небо, внутреннюю сторону зубов, потом ненадолго остановился. И вдруг с новой силой и страстью провел кончиком языка по волнующей шероховатой поверхности, как бы приглашая ее включиться в игру. Она охотно приняла условия, и, скользнув языком в глубь его рта, задрожала от страсти. Глаза ее оставались открытыми.

Словно почувствовав тяжесть ее взгляда, Ник тоже открыл глаза. Всего лишь на мгновение, на одно мгновение Мэгги показалось, что взор его затуманился. Затем он вновь стал пристальным, под конец засветившись улыбкой.

Он продолжал целовать ее, все еще требовательно исследуя ее рот и все это время не спуская глаз с Мэгги, в свою очередь внимательно наблюдавшей за ним. Руки Ника крепко сжимали ее в объятиях, грудь ее, казалось, вот-вот расплющится на его груди, но сознание этого было сладостным, и тело Мэгги немедленно отозвалось, сыграло в унисон: грудь набухла, соски стали твердыми. Она чувствовала ответную жадную реакцию его тела, устремившегося к ней.

Внезапно, словно осознав, что с ним происходит, Мэгги на мгновение застыла. Затем, еще не понимая, что делает, отодвинулась, освобождаясь от его губ и сражаясь одновременно с собственным сопротивлением, идущим глубоко изнутри.

Его руки, все крепче и крепче, пропорционально растущему желанию, сжимавшие ее, разомкнулись. Безжизненно, как подрубленные крылья, они метнулись вниз, к. ее бедрам. Неуверенным движением Ник отодвинул от себя Мэгги.

Она готова была пожалеть о том, что он остановился. Как нарочно, именно теперь, в этот момент. Но она поняла, что Ник не хочет форсировать события. Словно протестуя, ее руки по-прежнему обвивали его шею, отказываясь отступить. Пальцы скользнули вверх, к затылку, в густоту волос, наслаждаясь упругостью завитков и теплом кожи.

Мгновение Ник пытливо всматривался в лицо Мэгги, затем с едва уловимой усмешкой прижался лбом к ее лбу. Дыхание его участилось, лицо до самых скул скрыла темнота. Тело еще хранило напряжение, а руки, лежавшие на ее бедрах, оставались нетерпеливыми.

– Все оказалось не так уж плохо, – пробормотала Мэгги, успокаиваясь: паники внутри нее нет. Внезапно Них расхохотался.

– Я был уверен, что ты именно так и думаешь.

– Тогда почему же ты остановился?

Он поднял на нее глаза.

– Потому что у нас все должно быть еще лучше. И очень скоро. А вот спешить нам некуда: впереди у нас вся жизнь. Мы снова вместе, Магдалена, и это наш счастливый шанс. Я не дам тебе уйти.

– О, Ник… – Сердце ее сжалось, как от физической боли, руки плотнее сомкнулись у него на спине. Откинув голову, она прижалась губами к его колючему подбородку. – Я так не хочу, чтобы ты меня отпускал!

– Отлично, – прошептал он, снова жадными губами отыскивая ее губы. На этот раз поцелуй был коротким: быстрая атака, а затем отступление.

– Стейки! – Ник бесцеремонно, словно тряпичную куклу, отодвинул Мэгги в сторону, кинулся в кухню и рывком распахнул дверцу духовки – почти тотчас же исчезнув в клубах дыма. Он попытался вытащить горячую сковороду, застонал от боли и схватил прихватку. Спустя секунду спасенные стейки были водружены на подставку рядом с плитой.

Мэгги перевела взгляд со стейков на Ника, не отрывающего от них глаз, и закатилась в хохоте.

– Кто это говорил о сгоревших бифштексах?

– Ты нарочно отвлекла меня. – Ник выключил огонь под кастрюлькой с соусом, затем взял вилку и удрученно ткнул ею в обуглившееся мясо. – Не исключено, что они все же съедобны, если соскоблить подгоревшее.

Мэгги подозрительно уставилась на стейки.

– Слушай, а нельзя заказать пиццу на дом?

– Боюсь, что нет. – Ник усмехнулся и покачал головой. – Но, если хочешь, можем поехать куда-нибудь и съесть по кусочку.

Мэгги не была в пиццерии сто лет: Форресты пиццу не ели, за исключением Дэвида, да и то в том лишь случае, если забредали с ним вдвоем в «Пиццу Хат», чтобы быстро перекусить, либо когда он ночевал у кого-нибудь из друзей..

– Прекрасная идея, – согласилась она и тут же с сомнением поднесла к губам палец. – Я же забыла: я не взяла с собой косметику. Как жаль, что ты не подумал о моей сумочке, когда выносил меня из дому!

– Уж извини, но о сумочках я думать не привык. Кстати, зачем тебе косметика? Ты просто великолепно смотришься без нее. На все пятнадцать лет.

– Спасибо. – Комплимент прозвучал неожиданно и искренне, и Мэгги с удивлением отметила, что он ей приятен. Возможно, дело в том, что все последние годы Лайл постоянно твердил ей одно: она быстро стареет и должна благодарить Бога за изобретение косметики, поскольку без нее она так же привлекательна, как ее бродячие псы. Немного поколебавшись, Мэгги спросила: – А как же мои синяки? Они не слишком ужасны?

Глаза Ника посуровели.

– В ресторане будет темно. – Он ниже склонился над ней: – Да и ничего ужасного я в них не вижу. Неужели он решился ударить тебя по лицу?

– Да. – Мэгги прошептала эти слова, почувствовав, как ее захлестнуло унижение, и отвела глаза в сторону.

– Магдалена, – мягко проговорил Ник, подходя еще ближе. Одной рукой он обнял ее за талию, другой, подхватив за подбородок, приподнял голову, заглядывая в глаза. – Посмотри на меня.

Она с трудом подчинилась.

– Если бы тебя сбила машина, ты стыдилась бы того, что переходила улицу в тот момент, когда она проезжала мимо?

– Н-нет…

– А случись крушение самолета, ты стыдилась бы, что купила билет именно на этот рейс?

– Нет.

– А если бы тебя ограбили под дулом пистолета, тебе было бы стыдно, что грабитель выбрал именно тебя?

– Конечно, нет.

– А почему нет? – Прежде чем она успела раскрыть рот, Ник ответил за нее сам: – Ты не стыдилась бы, произойди с тобой один из этих несчастных случаев, поскольку ты тут ни в чем не виновата. Но случай с твоим ублюдком-мужем относится к той же категории. Это у Лайла Форреста должны быть проблемы, и это ему нужно стыдиться, а вовсе не тебе.

– О, Ник… – Слабая улыбка, едва родившись, погасла. Знакомая боль, та, что предвещала рыдания, снова перехватила ей горло. Мэгги казалось, будто ее затянул и кружит бесконечный водоворот; кружит уже столько лет, что их трудно даже точно сосчитать, и вот наконец-то появился он, подхватил ее и вернул обратно, на твердую землю. Наконец-то она обрела равновесие, а вместе с тем и будущее. Если не сердцем, то умом она понимала, что Ник прав.