Дитя любви - Робардс Карен. Страница 77

Когда они подъехали к дому, в нем горели все огни, а «корветт» уже стоял на стоянке. Выключив мотор и погасив фары, Ник скорчил гримасу.

– Если нам повезет, он будет один.

– А если нет?

– Притащит с собой компанию девчонок. Он говорит, что «корветт» больше подходит для этой цели, чем пачка стодолларовых бумажек. – Взглянув на Мэгги, Ник улыбнулся. – Но не думаю, что сейчас, когда здесь ты, он привезет сюда кого-нибудь.

– Отлично. Ты меня обнадеживаешь. – Мэгги быстро освободилась из его объятий и потянулась к дверной ручке.

– Магдалена, – мягко остановил ее Ник, беря за руку.

– В чем дело? – Она оглянулась.

– Подожди минутку, пожалуйста. Я хотел спросить об этом, когда мы будем дома, но присутствие Линка все меняет. Я хочу знать, что сделал Лайл, чтобы отвратить тебя от секса.

Рука Мэгги застыла на дверной ручке.

– Я не хочу говорить об этом, Ник, – слабо ответила она. – Прошу тебя.

– Querida, ты не можешь сказать об этом мне?

Глубоко вздохнув, Мэгги закрыла глаза. Она не хотела, чтобы в памяти всплыли те картины, – но ведь она собиралась обо всем рассказать Нику. Это неизбежно. Если не сейчас, значит, завтра. Так почему не сейчас? По крайней мере, с этим будет покончено, и, возможно, если он не будет постоянно бередить эту рану, ей удастся опять похоронить этот кошмар в глубинах подсознания, где он таился все это время.

– Он избил меня, бросил на пол и позволил своему деверю меня изнасиловать, – проговорила она пустым и безжизненным голосом, затем, освободив свою руку из его, внезапно ослабевшей, вышла из машины. Холодный воздух сковывал, словно ледяной кулак, но Мэгги даже не почувствовала этого.

Ник оказался рядом раньше, чем она успела сделать хоть один шаг. Схватив Мэгги за плечи, он повернул ее лицом к себе.

– О Господи, Магдалена, ты говоришь о Гамильтоне Драммонде?

– Именно о нем, – горько усмехнулась Мэгги. – Ты можешь в это поверить? Я – не могла. И до сих пор не могу.

– О Господи, – опять повторил Ник, не менее потрясенный, чем она сама.

Мэгги страшно не хотелось вспоминать сейчас о пережитом за все эти годы. Она резко захлопнула дверцу памяти, отсекая ужасные кинокадры, начавшие было раскручиваться против ее желания в сознании, крепче обхватила себя руками, чтобы отгородиться от воспоминаний как от пронизывающего холода, и спрятала от Ника лицо. Невыносимо видеть его глаза, когда она будет рассказывать.

– Я хочу рассказать тебе все, чтобы больше никогда к этому не возвращаться, хорошо? – Мэгги с трудом выговорила эти слова: горло сжимала невыносимая боль. – Когда я была беременна, Лайл ко мне не прикасался. Никакого секса, понимаешь? Я думала, дело в том, что он боится навредить ребенку, а возможно, ему внушало отвращение мое тело. Кто знает? Но во время беременности большого значения это не имело. После родов я была настолько поглощена Дэвидом, что месяцев восемь вообще ни о чем не думала. Потом это стало меня беспокоить. Я хотела настоящей семьи, брака, а как это могло быть, если Лайл даже не прикасался ко мне? Нет, в то время он не был груб со мной физически – я была хорошей девочкой, делала все, что он хотел, кроткая, тихая и обожающая. Да к тому же еще и Дэвид. По глупости я решила, что Лайл сдерживается, щадя меня. Нет, я не была влюблена в мужа, но считала, что, если наш брак нормален, со временем я могла бы научиться этому. И вот тогда я попыталась соблазнить его. Ну, ты знаешь, все эти ночные рубашечки и прочее. Но и это не помогало. Однажды вечером я надела красивое черное белье, уложила волосы, подкрасилась, надушилась и отправилась в его комнату. Было часа два ночи, и я намеревалась забраться к нему в постель и разжечь его, так, чтобы он перестал думать обо мне просто как о матери Дэвида. Он всегда запирал дверь на ночь – я знала это, поскольку уже предпринимала однажды ночной набег, – но я обо все позаботилась заранее. Я выманила у Луэллы ключ.

Мэгги перевела дыхание, устремив невидящий взгляд в ярко освещенное фронтальное окно дома. Она еще крепче обхватила себя руками, но причиной тому был не холод. Картины прошлого ввергали в ужас, и она боялась взглянуть на Ника, опасаясь, что этот ужас отразится и на его лице. Ник тоже стоял, не шелохнувшись, обняв ее за плечи и не отрывая глаз от низко опущенного лица Мэгги. Она чувствовала этот взгляд затылком, ощущала его тяжесть. Сейчас она не смогла бы, да и не хотела смотреть ему в лицо. Только так она сможет продолжить рассказ.

– Тихо как мышь я открыла дверь и скользнула внутрь. У него свой комплекс комнат, ты знаешь, кабинет и прилегающая к нему спальня. В кабинете было темно, но из-под двери спальни пробивалась тонкая полоска света. Я подумала, что Лайл, похоже, читает, лежа в постели, и еще подумала, что это очень приятно. Я уже собиралась было на цыпочках выбраться обратно, раз он не спит, затем решила остаться. Ради Дэвида я стремилась быть настоящей женой своему мужу.

Мэгги опять помолчала, собираясь с духом, затем бросилась как в прорубь.

– Я прокралась через кабинет, тихо, как только могла, приоткрыла дверь спальни – и едва не умерла от увиденного. Да, Лайл не спал. Он стоял в углу комнаты, голый, наблюдая, как Гамильтон орудует в его постели, согнувшись над одним из мальчишек-садовников.

Ник пробормотал что-то сквозь зубы, и Мэгги, не в силах взглянуть на него, глубже впилась ногтями в собственные локти и глубоко, судорожно вздохнула.

– Они заметили меня – да и как иначе? Я бы убежала, но Лайл перехватил меня. Мальчишка, схватив в охапку одежду, сбежал. Я что-то сказала Лайлу, не помню точно что именно. Я была в шоке. Он ударил меня по лицу. Я ударила его в ответ, а потом он избил меня. Ну и все остальное.

– Он разрешил деверю тебя изнасиловать. – Слова Ника звучали ровно, но сквозь это спокойствие пробивались ярость и потрясение.

– Да. А он наблюдал за ним, приказывал, что делать дальше, подбадривал Гамильтона. А потом сказал, что, если я расскажу об этом хоть одной душе, он убьет меня. Тогда я поняла, что он это сделает. Когда они… отпустили меня, я кое-как добралась до своей комнаты. Я плохо помню детали, видимо, шок был слишком сильным. Помню только, что я накинула пальто, надела туфли и взяла сумочку, в которой было немного денег. Затем вернулась в холл, чтобы забрать Дэвида. Без сына я не могла уйти. Начинался рассвет, и сквозь жалюзи пробивался тусклый свет. Лайл остановил меня, когда я выходила из детской. Забрав ребенка, он снова дал мне пощечину и заявил, что я могу убираться куда угодно, но только без сына. Дэвид принадлежит ему, и я никогда больше его не увижу, если уйду. Затем он вошел с мальчиком в детскую и захлопнул за собой дверь. Мэгги закрыла глаза.