Дитя любви - Робардс Карен. Страница 9

На следующий день в воскресенье, 11 апреля, был день рождения Мэгги. Ей исполнилось тридцать лет. Встав, как обычно, в шесть часов, она прошла в ванную и сделала короткую гимнастику, затем, почистив зубы и умывшись, нанесла на лицо тонкий слой защитного крема. Принять душ, уложить волосы и одеться как положено она успеет позже, потому что только сейчас она могла побыть одна, и ей жаль было тратить эти утренние часы на такие несущественные вещи, как туалет. Наскоро проведя щеткой по спадавшим на плечи волосам, она стянула их на затылке черепаховой заколкой и прошла в гардеробную. Там она натянула старые, побелевшие на коленках джинсы, водолазку и просторный белый свитер и, схватив куртку с капюшоном, выскользнула из дома. Высокие, почти до колен ботинки на толстой подошве защищали ее от сырости, когда она, ступив на лужайку, направилась к сарайчику для собак. Почувствовав приближение хозяйки, два огромных ирландских волкодава Симус и Брайди встретили ее нетерпеливым радостным лаем. Было немногим более половины седьмого. Солнце только что взошло, и его диск низко висел над горизонтом в начинающем светлеть небе, едва успев подняться над поросшими лесом холмами, там, где река Огайо разделяла два штата – Кентукки и Индиану. К середине ночи дождь кончился, но воздух был холодным и при дыхании вылетал изо рта маленькими облачками пара. Отперев замок, Мэгги выпустила собак, и они, повизгивая, прыгали вокруг нее, предчувствуя долгожданную утреннюю прогулку.

– Тихо, тихо, – приговаривала она, по очереди поглаживая резвящихся собак. Затем, резко свистнув, пошла по дорожке. Собаки послушно последовали за ней. Вообще-то сегодня у нее не было настроения гулять, но ей не хотелось разочаровывать своих любимцев: ежедневная утренняя прогулка доставляла им особенную радость. Мэгги чувствовала себя усталой и измученной, и не просто потому, что мало спала в эту ночь. Она ощущала не столько физическую, сколько душевную истощенность. Она устала от своей жизни, устала так, что, осознавая безвыходность своего положения, оказалась на грани отчаяния. Так чувствует себя заключенный, потерявший надежду быть услышанным. Именно это и лишало ее жизненных сил.

С земли медленно поднимались легкие облачка белого тумана. Свернув с дорожки, Мэгги направилась к холмам, раскинувшимся почти по всей территории их усадьбы. Лес был густой и запущенный, лишь в некоторых местах вглубь вели протоптанные или специально прорубленные тропинки. Она ступила на свою любимую тропинку; которая сначала спускалась вниз, а затем, огибая брошенную сторожку и делая большой крюк, вновь выходила к лужайке. Оказавшись под деревьями, Мэгги набросила капюшон: там, где ветви заслоняли солнце, было заметно прохладнее и темнее. И все же лучи светлыми косыми столбами пробивались сквозь раскидистые кроны, разгоняя мглистый сумрак и бросая на землю мягкие желтоватые отсветы, и тогда лес вокруг становился как бы прозрачным и необыкновенно красивым, поэтому Мэгги и любила эти утренние прогулки. От естественного, неброского очарования природы у нее всегда делалось легче на сердце, даже если жизнь не сулила ничего хорошего. Вот сейчас чувство безнадежности несколько ослабло.

Громко и заливисто лая, Брайди и Симус стремительно носились по подлеску, перепрыгивая через кусты и гоняясь за белками, прошлогодними сухими листьями и всем, что двигалось и издавало звуки. Собаки хорошо знали дорогу, и Мэгги не волновалась, что они потеряются. Большую часть территории, составлявшей около 10 квадратных километров, окружала каменная стена метровой высоты, поверх которой проходил почти такой же высокий железный забор. Лайл, будучи владельцем и издателем солидного журнала «Кентукки тудэй», со страниц которого вот уже около ста лет жители штата узнавали разнообразные сплетни, новости, факты из жизни выдающихся людей местного общества и последние события, заботился о своей безопасности, потому и не скупился на такие меры предосторожности, как двойной забор и охраняемый въезд с воротами. В его адрес нередко сыпались угрозы, особенно после написанной лично редакционной статьи, в которой отстаивались непопулярные среди населения взгляды. Однако же в последнее время ничего нового он не написал, и ненависть его врагов пока тлела на обычном уровне, так что, зная это и находясь на своей территории, Мэгги могла не опасаться неожиданного вторжения.

Поэтому, заметив в тени деревьев чуть дальше по тропинке огонек сигареты, она не замедлила шаг и продолжала идти вперед, прежде чем ясно разглядела фигуру мужчины. Он спокойно курил и наблюдал за ней.

Мэгги остановилась как вкопанная. По характерному лаю собак вдалеке она поняла, что они учуяли кролика и пустились за ним в погоню. И лес вдруг как-то странно затих, ни шороха вокруг.

– Доброе утро, Магдалена.

Еще до того как мужчина отошел от дерева, она уже знала кто это: Ник. Сердце ее учащенно забилось от страха перед неизвестностью. Он стал еще сильнее, когда она увидела, как Ник, бросив сигарету и наступив на нее, медленно двинулся навстречу. В черных густых волосах и на светлой кожаной куртке, искрясь на солнце, вспыхнули капельки влаги. Также, как и она, он был в видавших виды джинсах, плотно облегающих его мускулистые ноги; старые кроссовки промокли насквозь: значит, в лесу он находится уже давно.

– Что ты здесь делаешь?

Несмотря на инстинктивное желание повернуться и убежать, Мэгги стояла неподвижно; пройдя еще несколько шагов, Ник остановился в тенистой части тропинки. Внезапно где-то над их головами застучал дятел, и оба невольно взглянули вверх.

– Ты уже второй раз спрашиваешь меня об этом. Если бы ты вчера задержалась, я, может быть, и ответил бы. А сейчас, пожалуй, тебе лучше подумать самой. – Он улыбнулся, но это была нехорошая улыбка.

– Ник… – начала она и тут же замолчала, увидев, что он опустил руку в карман и вытащил какой-то квадратный сверток из толстой коричневой бумаги. Чуть помедлив, он протянул ей сверток.

– С днем рождения, Магдалена. – Слова прозвучали как выстрел.

– Что это? – Осторожно взяв пакет, Мэгги с любопытством разглядывала его. Он был очень легкий, но что-то в лице Ника насторожило ее – глубокая складка на лбу и блеск в глазах. Другой бы не обратил внимания, но Мэгги слишком хорошо его знала. То, что находится внутри, явно не принесет ей радости.