Призраки озера - Робардс Карен. Страница 27

Женщины обменялись вежливыми приветствиями, после чего Оливия и вслед за ней Сет проследовали в церковь Когда Сет отпустил ее руку, Оливия вновь обрела способность думать о чем-либо, кроме своего неожиданного ошеломляющего открытия, касающегося Сета, и заметила, что женщина продолжает украдкой поглядывать на них. Она знала, о чем думает Шэрон Бишоп. Если честно, почти то же самое было сейчас на уме и у нее самой. Но это были лишь домыслы, и они не имели ничего общего с действительностью. Между ней и Сетом ничего не было. Никогда ничего не было.

– Надо было сказать ей, что я твоя кузина, – с упреком шепнула она ему через плечо.

– Она сама догадается, – ответил он ей на ухо, и они заняли свои места.

Церковь Святого Луки была очень красивой и уютной. Высокие потолки поддерживали темные резные колонны, стены покрывала белая штукатурка, а ряды полированных скамеек из красного дерева в центре разделял проход. Хоры находились слева от кафедры. В этот день на хорах были всего три женщины и один мужчина в бордовых, с золотом одеждах. Справа от кафедры, на почетном месте, возвышался замысловатый церковный орган, подаренный когда-то Большим Джоном. Из двух десятков прихожан, собравшихся на службу, Оливия знала больше половины. Слишком мало изменений произошло в Ла-Анжеле даже за девять лет.

Служба включала в себя отдельные молитвы за Большого Джона и Келли. В остальном же это была традиционная епископальная служба, и Оливии она пришлась по душе. Несмотря на то, что она выросла с католическими молитвами на устах, которым научила ее мать, и младенцем была крещена в католической церкви, воспитывалась она в епископальной вере. За этим строго следили Арчеры.

Оливия сидела между Сарой и Сетом. По другую сторону от Сета находилась Хлоя, а рядом с ней – Келли. Ай-ра сидел возле Келли, оба пользовались одним псалтырем. Хлоя с Сарой сначала устроились рядом, но Сет пересадил дочь по другую сторону от себя, после того как они уронили псалтырь, принялись хихикать по этому поводу и никак не могли остановиться. Оливия молчаливо поддержала его: в целях соблюдения приличий детей лучше рассадить.

Однако сама она потеряла покой, сидя так близко от Сета. Сидеть вшестером на одной скамье было тесновато, и она ни на минуту не забывала о его близости. Оливия никак не могла сосредоточиться на службе – мысли ее текли в определенном направлении. Она машинально отметила его высокий рост, когда они поднялись, чтобы петь, обратила внимание на приятный глубокий тембр его голоса. Когда Сет повернулся, чтобы пересадить Хлою, Оливия не могла удержаться от восхищения его широкими плечами и силой, позволившей ему с легкостью поднять дочь, словно пушинку. С каждым вздохом она вдыхала исходящий от него терпкий аромат мужского парфюма. Опустив взгляд, она отметила плоский живот и крепкие мышцы его ног, обтянутые сшитыми на заказ брюками. По мере того, как продолжалась служба, она настолько остро чувствовала его близость, что это становилось неприличным. Сет возбуждал ее. При этой мысли ей стало совсем не по себе. Оливия как можно плотнее придвинулась к Саре, заставляя себя думать о чем-то другом.

Сара. Она будет думать о Саре. К своему огромному изумлению и облегчению, вчера, вернувшись из больницы, она обнаружила девочек, играющих с Бинни Бэйбиз на верхнем этаже. Девочки явно подружились, объединенные общим интересом. Оливия предложила им всем вместе прогуляться по окрестностям, но они отказались и довольно дружно провели время до конца дня в играх. Тем не менее Сара остерегалась бурного нрава Хлои и, по мнению Оливии, пожалуй, слишком старалась угодить новой подруге.

Сет и все присутствующие опустились на колени. Оливия спохватилась, что совершенно не следит за ходом службы, поспешила тоже встать на колени на мягкую скамейку для молитв и благочестиво закрыла глаза. Пока она шептала слова молитвы, которую знала наизусть, она ощущала рядом присутствие Сета и чувствовала, как при каждом движении их тела соприкасаются. Уже спустя несколько минут, несмотря на все попытки сосредоточиться на церкви, вере и молитве, на уме у нее был Сет, и только Сет.

Может быть, возвращение в Ла-Анжель пробудило в ней прежнюю Оливию? Может, именно поэтому ее так внезапно потянуло к Сету? Когда она была подростком, ей нравились мужчины, нравилось их внимание, нравились их тела. Ей нравился секс, и именно поэтому она вообразила, что без памяти влюблена в Ньюэлла: им было хорошо вместе в постели. Сначала. Но потом она забеременела, родилась Сара, и секс стал последним, о чем она думала. Когда Ньюэлл оставил ее, она была поглощена заботой о ребенке, и тело ее было глухо к плотским наслаждениям. Оливия страшно удивилась, осознав, что не занималась сексом целых шесть лет. Неудивительно, что Сет вдруг показался ей привлекательным. Попав в привычную обстановку Ла-Ан-желя, она просто превращалась в прежнюю Оливию. А та Оливия, какой она была когда-то, умерла бы при мысли, что ей придется шесть лет обходиться без мужчины.

Сара заполнила все ее существо: в течение этих шести лет заботы о дочери стали для нее главным. Ее жизнь в Хьюстоне была пусть и несостоятельной, но по крайней мере стабильной. Сара подрастала, а она сама была еще молода, напомнила себе Оливия. Почему бы ей не завести с кем-нибудь роман по возвращении в Хьюстон? За эти годы она встречалась с некоторыми коллегами доктора Грина, тоже дантистами, с братом одного из пациентов и с соседом сверху. И другие мужчины приглашали ее на свидания, но получали отказ, как, например, адвокат на ее бракоразводном процессе. Таким образом, если она только захочет, чтобы в ее жизни снова появился мужчина, ей будет из кого выбирать. И нет ничего плохого в том, что у нее вновь проявился интерес к сексу. Только нужно направить свое влечение на подходящего кандидата.

На кого угодно, кроме Сета.

Глава 19

В воскресенье вечером, когда Оливия и девочки были во дворе, серый «Ягуар» припарковался на стоянке за домом, разрезав темноту лучами фар. Было около десяти вечера, только что стемнело, и, учитывая невероятную жару, царящую в Ла-Анжеле, наступило самое благословенное время для того, чтобы посидеть на улице. Бледная, почти полная луна чуть касалась верхушек деревьев. Полупрозрачный лунный свет заливал двор, но под деревьями и у ограды было темно, как в пещере. Мраморный ангел в центре вечнозеленого сада в этом призрачном лунном сиянии казался почти живым. Тяжелый влажный воздух был наполнен запахом жимолости. Голоса насекомых и земноводных слились в единый ночной хор. Время от времени резкий крик павлина, скрывавшегося где-то у озера среди деревьев, заставлял Оливию вздрагивать от испуга: она никак не могла привыкнуть к душераздирающим звукам, издаваемым этими птицами.

Сара и Хлоя, намазавшись средством против насекомых, ловили светлячков и сажали их в банки – получались живые «фонарики», которые всю ночь светились в спальнях. В детстве Оливия обожала собирать светлячков на этом самом газоне. Сара же, в их хьюстонской квартире, и мечтать не могла о том, чтобы ночью бегать по улице и искать светящихся жуков. Но, к своему удивлению, предложив девочкам это занятие, Оливия обнаружила, что и Хлоя понятия не имеет об этом развлечении.

Вскоре Хлоя и Сара, хохоча, носились по газону и в целом прекрасно проводили время. Их поиски освещал мерцающий свет «фонариков» в их руках. Оливия старалась не упускать из виду резвящихся девочек, а Келли с Мартой расположились в креслах-качалках на террасе и беседовали, наблюдая за молодежью.

Одновременно с прибытием «Ягуара» раздался безумный крик Хлои. Этот пронзительный вопль на мгновение парализовал Оливию, но, как только к ней вернулась способность двигаться, она бросила поиски светлячков и ринулась на помощь девочке. С другой стороны к Хлое неслась Сара с подпрыгивающим в руке «фонариком». Проведя два дня в играх, девочки здорово подружились.

– Хлоя, что случилось? – задыхаясь, спросила Оливия, когда мать и дочь почти одновременно подлетели к продолжающей кричать девочке.