Запретная любовь - Робардс Карен. Страница 4

Бросив несколько несчастных взглядов на господина, Донован на цыпочках вышел из комнаты. Джастин, тщательно вымывшись, снова с наслаждением откинулся на край ванны, блаженно прикрыв глаза.

Через несколько мгновений он услышал, что дверь вновь отворилась. «Донован», – мысленно заключил граф, не считая нужным даже взглянуть на управляющего. Наверняка тот просто что-нибудь забыл или пришел еще раз извиниться перед ним. Дверь закрылась, и до Джастина донесся звук тихих шагов по ковру. Надо сказать, старания этого человека двигаться потише раздражали графа даже больше, чем шум.

– Донован… – проговорил Джастин, устало открывая глаза.

Увиденное заставило его резко выпрямиться, отчего часть воды с шумом выплеснулась из ванны. Он почувствовал, что краска заливает его лицо и шею – от негодования, злости и… – черт побери! – от смущения. Потому что вместо Донована он увидел Меган – ее фиолетовые глаза внимательно смотрели на него. Очень красивые, надо признаться, глаза, но какие-то… недобрые.

Глава 2

– Я хочу поговорить с тобой!

Она стояла у кровати, сложив на груди руки, всего в каких-нибудь пяти футах от него. Голос ее звучал довольно враждебно, но все же тон ее свидетельствовал о показной уверенности. Было заметно, что она растеряна. Меган еще не доводилось видеть голого мужчину, поэтому она, к собственному удивлению, смутилась. Но, зайдя так далеко, девушка твердо решила не сдаваться и сказать все, что намеревалась. Вот только такого поворота событий она не ожидала. Поэтому ей надо было держаться – не покраснеть от стыда, не убежать из спальни да и вообще не сделать ничего такого, что сделала бы на ее месте любая девушка, увидевшая своего воспитателя нагим.

Сам же воспитатель, оторопев, глазел на Меган. Она же с некоторым удивлением увидела, что граф гораздо привлекательнее и… моложе, чем ей казалось. И вдруг она поняла, что на его смуглом лице написано смущение. Стало быть, он – так же, как и она, – чувствует себя неловко! Меган немного успокоилась. Так, может, идея поймать льва в его логове вовсе не так уж плоха? Девушка решилась на это только потому, что испытывала перед слугами чувство вины: ведь это она уговорила их устроить праздник. Ей очень хотелось повеселиться, потому что до этого праздников в ее жизни не было. И что в этом плохого? К тому же кто мог ожидать, что этот невыносимый граф, воспитатель, бросится на ее поиски и собственной персоной заявится в дом в самый разгар невинного веселья?

– Могу я узнать, что ты здесь делаешь? – справившись со смущением, заговорил граф ледяным тоном.

Меган продолжала пристально смотреть на Джастина, не обращая больше внимания на его наготу. Больше того, ей вдруг пришло в голову, что, возможно, она случайно выбрала наиболее подходящий момент для беседы. Граф явно чувствовал себя не в своей тарелке, так что ей легче будет справиться с его возмущением.

– Я же сказала, что хочу поговорить с тобой, – подчеркнуто небрежным тоном проговорила девушка, усаживаясь на край кровати. Ее глаза невольно скользили по его мощному торсу. У Джастина были широкие плечи, под загорелой кожей переливались развитые мускулы. А она-то считала его стариком! Но вид у него был весьма забавный: граф, скрючившись, едва помещался в крохотной ванне, его побагровевшее лицо было покрыто двухдневной черной щетиной. Глаза редкого золотистого оттенка смотрели на нее с удивлением, правда, потом во взгляде проступила суровость.

– Ты окажешь мне любезность, если немедленно выйдешь отсюда и дождешься меня в библиотеке, как я и просил! – Ледяной тон Джастина как-то не вязался с почти ласковым блеском в его глазах.

Девушка задумчиво смотрела на него, и ей вдруг пришло в голову, что сильные и храбрые мужчины небось трясутся от страха и спешат выполнять приказания графа, когда он разговаривает с ними таким тоном. Что ж, похоже, ее опекуну придется понять, что она сделана из более прочного материала. Раз уж она что-то задумала, то доведет дело до конца, вот так-то!

– Но у меня нет ни малейшего желания оказывать вам любезность, граф, – заметила Меган, встретив разъяренный взгляд графа.

Поначалу у Джастина был такой вид, будто он просто не верит своим ушам, но потом он вцепился в край ванны с такой яростью, что Меган на мгновение испугалась, а вдруг опекун встанет из ванны и силой выставит ее вон. Однако она тут же подумала, что граф, пожалуй, не решится посягнуть на ее скромность, а стало быть, останется ее пленником и не посмеет даже шевельнуться, как будто она связала ему ноги и руки веревкой.

– Ты понимаешь ли, несносная девчонка, что значит – явиться в спальню джентльмена?! – сурово вопросил он.

Склонив, как птичка, головку набок, девушка задумалась. Он был разъярен и опасен, и Меган, так ему казалось, должна трястись от страха. Но ведь он, в конце концов, заменил ей отца, и ему должно подчиняться. Только вот… страха не было.

– Разумеется, нет, милорд. Я ведь хорошо воспитанная молодая леди, поэтому, конечно, даже в толк не возьму, что это такое, – смиренно ответила Меган. На щеках ее заиграли ямочки.

Она заметила, что ее ответ удивил графа, потому что в его глазах через мгновение заиграли искорки смеха. Но потом его губы угрожающе сжались: он явно собирался напомнить Меган, что она его воспитанница, а не просто озорная девчонка.

– Будь я на вашем месте, мисс, я бы немедленно убрался из комнаты, – ледяным тоном заявил граф. – Обещаю, что ты сильно пожалеешь, если не сделаешь этого тотчас же.

В его голосе прозвучала явная угроза, и Меган вызывающе вздернула подбородок.

– То есть я должна почувствовать раскаяние, не так ли? – осведомилась она. – Но я еще не сказала того, ради чего пришла сюда.

– Так говори, черт побери! – взревел Джастин. Его терпение было на исходе.

Граф кипел от ярости, его взгляд метал молнии. Колени графа торчали из воды, и Меган мысленно отметила, что они крупные, мускулистые, да к тому же покрыты густой черной порослью. Его грудь тоже курчавилась волосами, но темные волосы на груди явно были гораздо мягче, чем на ногах. Густая черная шевелюра – чуть-чуть светлее ее собственных волос – украшала его голову. Но жесткие волосы опекуна были скорее волнистыми, чем кудрявыми. В это мгновение капли воды сверкали на них, как бриллианты.

– Ну-у?! – рявкнул он.

Меган едва не подпрыгнула на месте от неожиданности: она поняла, что граф ждет, когда она наконец объяснит, что же привело ее к нему в спальню.

– Я не хочу, чтобы ты ругал Донована и миссис Донован да и вообще всех слуг за то, что случилось. Это моя вина. – Вспомнив о цели своего прихода, девушка опять заговорила смело, даже задиристо.

– Ага, ты не желаешь, чтобы я ругал собственных слуг? – сардонически ухмыльнулся граф. – Уверен, что ты даже простишь меня, если я чего не понял. А ты не считаешь, что я должен тут же отреагировать на твои слова?

Меган сердито посмотрела на опекуна, но, вспомнив испуганные лица слуг, которых она оставила на кухне, решила сделать еще одну попытку. Не могла же она допустить, чтобы они потеряли работу лишь потому, что были так добры к ней! Куда им деваться?

– Я сказала Доновану, что у меня день рождения, – призналась девушка. – И спросила его, нельзя ли отпраздновать его здесь… Мне ведь никогда… никогда не отмечали день рождения…

Девушка не заметила, что в ее голосе зазвучала печаль, и это тронуло Джастина. Он даже почувствовал укор совести, вспомнив свой официальный подарок на день рождения Меган: пару жемчужных серег, выбранных Стэнтоном и отправленных им же девушке в пансион. Все честь по чести, но ведь действительно совершенно бездушно.

Не слыша ответа хмурого графа, девушка с трудом сглотнула комок в горле. Ну не может же он учинить разгон слугам, многие из которых исправно служили ему долгие годы?

– Ты не должен обвинять в этом их! – в отчаянии воскликнула она.

Глаза их встретились, губы Джастина сжались.