Запретная любовь - Робардс Карен. Страница 8

– Думаю, тебе не стоит слишком волноваться, детка, – проговорила миссис Донован. – Мне показалось, что его светлость совсем не сердится. Бог ты мой, он даже сказал моему Тому, что готов забыть это происшествие, так что, наверное, он и на тебя не будет уж очень серчать.

– Уверена, что вы правы, миссис Донован, – улыбнулась Меган.

Пожалуй, ее вчерашний неожиданный и не совсем приличный визит оказал свое магическое действие, а на большее девушка и не надеялась. Подумав об этом, Ме-ган еще раз улыбнулась миссис Донован, а потом принялась за завтрак, отдав должное бекону и яйцам.

Едва с едой было покончено, девушка услышала, что входная дверь распахнулась, а потом в коридоре стали слышны громкие шаги. Джастин вернулся. Утерев губы салфеткой, Меган бросилась ему навстречу. Но, добежав до двери, она вдруг вспомнила, как вчера, рыдая, сидела у него на коленях, уткнувшись лицом в его грудь, и, оробев, остановилась.

Джастин в этот момент передавал шляпу и перчатки Доновану. Меган, еще не замеченная графом, стала внимательно разглядывать его. Широкоплечий, узкобедрый и мускулистый, он казался особенно красивым рядом с кругленьким Донованом. Его лицо с чеканными чертами загорело и обветрилось. Джастин был чисто выбрит, и девушка смогла увидеть, что у него квадратный подбородок и крепко сжатый, решительный рот. Меган была поражена. Почему же за долгие годы знакомства она никогда не обращала внимания на его красоту? А потом граф повернулся к ней лицом. У девушки голова пошла кругом. Правда, опыта общения с мужчинами у нее почти не было, но она понимала: Джастин великолепен. Меган почувствовала, что краснеет.

Заметив ее смущение, граф удивленно вздернул брови.

– Доброе утро, Меган, – холодно, как ей показалось, произнес он. – Надеюсь, ты хорошо спала?

Вроде бы обычное светское приветствие, но щеки девушки стали еще более пунцовыми. Она едва не плакала. Какой, должно быть, дурочкой он ее считает! Вчера вечером она вела себя как девица легкого поведения, а сегодня заливается краской смущения, как ученица.

– Да… да, – заикаясь, пробормотала она. С каждой минутой Меган чувствовала себя все хуже. – А… а вы, милорд?

– Я спал как убитый, – добродушно заметил граф, внимательно глядя на свою подопечную.

Окончательно оробев под его прямым взглядом, Меган беспомощно стояла у дверей. Она и не представляла себе, до чего хороша в своем детском белом платьице с завышенной талией, подхваченном голубым поясом. Волосы она не убрала в прическу, а лишь прихватила лентой – их черное облако доходило ей до пояса. Меган робко опустила глаза, оттененные длинными ресницами, и Джастин никак не мог понять, чем же вызван этот внезапный приступ робости. Похоже, подумал он, Меган вспомнила о том, что происходило в его спальне, и эти воспоминания, к удовольствию графа, заставляли ее краснеть. А то он был готов уже думать, что его воспитаннице вообще неведомо чувство стыда.

– Однако не могу сказать, – начал граф, – что сон мой был спокойным. – И заговорщически зашептал: – Обстоятельства вынудили меня совершить разбойный налет на кладовую в середине ночи. Трепещу от ужаса, ожидая, когда миссис Донован обнаружит пропажу доброй половины баранины и учинит расследование, дабы выяснить, кто же вор.

Как граф и ожидал, Меган рассмеялась его шутке и подняла на него глаза. Полные удивления глаза – фиалки удивительной красоты. И Джастин вновь вынужден был напомнить себе, что должен не замечать их дивной прелести. Он заменил отца этому очаровательному существу и может относиться к Меган только как к дочери.

– Ты уже позавтракала? – сухо спросил он.

Меган вздрогнула, и улыбка мгновенно исчезла с ее лица. Девушка кивнула.

– Тогда я попрошу тебя пройти со мной в библиотеку, – сказал Джастин. – Нам надо потолковать. – И, не дожидаясь ее ответа, граф двинулся вперед по коридору.

Меган заспешила вслед за ним – она была напугана внезапным изменением настроения опекуна. Что произошло? – спрашивала она себя. Только что граф улыбался ей, шутил, а потом вдруг помрачнел, стал холоден и равнодушен.

Отворив дверь в библиотеку, Джастин отступил в сторону, пропуская воспитанницу вперед. Закрыв дверь и пройдя в конец комнаты, он уселся за массивный старинный стол красного дерева, который служил многим поколениям Брантов. Кивком головы он указал Меган на кресло.

Откинувшись на спинку стула, Джастин бросил внимательный взгляд на девушку. Глаза их встретились. И вот уже в который раз у графа появилось странное чувство: зря он не отправил на поиски Меган своего секретаря Стэнтона.

– Не вижу необходимости возвращаться к нашему вчерашнему разговору, – начал Джастин, глядя на резной потолок. – Но я хочу поговорить о твоем будущем. Я почти уверен, что мне удастся уговорить мисс Чевинг-тон взять тебя обратно, или, если хочешь, можешь выбрать любую другую школу, какая тебе понравится. Не сомневаюсь, что Стэнтон сможет все это уладить. – Когда он опустил взгляд, в его глазах уже прыгали искорки смеха.

А у Меган было такое чувство, словно ее больно ударили. Девушка моляще взглянула на опекуна:

– Но ты же говорил, что мы поедем в Лондон и я буду выходить в свет.

– Так оно и будет, моя дорогая. Но это лишь тогда, когда тебе исполнится восемнадцать лет. Пока же тебе лучше вернуться в пансион. Как я уже сказал, я готов принять во внимание твои пожелания, так что ты вольна выбрать любой пансион – какой захочешь.

– Нет! – выкрикнула Меган. Глаза ее запылали яростным огнем.

Джастин удивленно уставился на нее.

– Прошу прощения, мисс… не понял? – с подчеркнутой вежливостью переспросил он.

– Я сказала: нет! – упрямо повторила девушка.

– Может, сочтешь нужным обосновать свое заявление? – осведомился Джастин. Он был сдержан по одной причине: граф не привык, чтобы его не слушались, – это удивляло его. Обычно, если он принимал решение, все повиновались ему без возражений.

– Я не вернусь в пансион! – В ее глазах сверкало бешенство. Меган чувствовала себя так, будто ее самым коварным образом предали. Вчера вечером ей вдруг показалось, что он наконец понял ее, осознал, как она одинока, как нуждается в чьем-то внимании. А теперь стало ясно: Джастин всего лишь посмеялся над ней и теперь готов, как всегда, забыть о ее существовании через пять минут после их встречи. Девушке стало так больно, что она едва не плакала.

– Может, у тебя есть иные предложения? – холодно осведомился граф, довольный своей сдержанностью. Он хотел даже накричать на девушку, но вспомнил, как она рыдала в его объятиях, и взял себя в руки. В глубине души он даже был готов признать, что допустил ошибку, избегая все эти годы общества Меган, собирался исправить свою оплошность, но совсем не был готов к ее полному неповиновению.

– Ты мог бы взять меня с собой в Лондон! – вскричала девушка.

Подумав о своей холостяцкой жизни в Лондоне, граф покачал головой. Так дело не пойдет. Вот если бы Алисия была ему хорошей женой и жила вместе с ним – тогда другое дело. Но в нынешнем положении…

– Прости, но это невозможно, – покачал головой граф, глядя на девушку.

Глаза Меган были полны слез, губы упрямо сжались.

– Признайся, что я просто не нужна тебе! – закричала Меган, вскакивая со стула. – И никогда не была нужна! А я-то было подумала, что неверно судила о тебе все эти годы! Но нет! Я была права! Ты холодный, жестокий и злой человек!

– Сядь! – Джастин даже не повысил тона, но его приказ, словно удар бича, отрезвил девушку.

Ее бешеный ирландский темперамент, не признающий преград на своем пути, был усмирен.

– Вот что, с меня довольно, – сквозь зубы процедил Джастин. – Я уже сказал, что готов простить твое вчерашнее безобразное поведение, я даже могу понять, что послужило ему причиной. Но я не потерплю непослушания, запомни это. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?

Меган никогда и никому не позволяла брать над собой верх, и для своего кошмарного опекуна она не собиралась делать исключения. Глядя прямо в глаза Джастину, девушка вызывающе вздернула подбородок.