Ключ - Азимов Айзек. Страница 4

– Я не ультра.

– Я не говорю, что вы ультра, – сказал Эшли. – Я спрашиваю, свободны ли вы от заразы. Думали ли вы над тем, что происходит на Земле в последние два столетия? Никогда не приходило вам в голову, что сокращение населения не так уж и плохо? Не думали, что хорошо бы избавиться от недостаточно умных, неспособных, нечувствительных и оставить только лучших? Я иногда думаю.

– Я тоже виновен в подобных мыслях – иногда. Но просто думать о чем-нибудь – одно дело, а действовать наподобие Гитлера – совсем другое.

– Расстояние от желания до действия не так уж велико, как вы думаете. Достаточно убедить себя, что результат все оправдывает, что опасность слишком велика, и средства станут казаться все менее нежелательными. Ну, поскольку Стамбульский кризис разрешен, я хочу вас ввести в курс этого нового дела. И Стамбул по сравнению с ним неважен. Вы знали агента Ферро?

– Того, что исчез? Не лично.

– Ну, так вот, два месяца назад на Луне отыскали переставший откликаться на вызовы корабль. Он производил селенографические исследования, финансировалась экспедиция неправительственными источниками. Русско-Американское геологическое общество заявило об утрате связи, и корабль без труда был найден недалеко от того места, откуда посылал последний отчет.

– Корабль не поврежден, отсутствовала скользящая лодка с одним членом экипажа. По имени Карл Дженнингс. Второй член экипажа, Джеймс Штраус, оказался жив, но бредил. Никаких следов физических повреждений у Штрауса не было, он просто спятил. И до сих пор в таком состоянии, что весьма важно.

– Почему? – спросил Дейвенпорт.

– Потому что исследовавшие его медики сообщили о беспрецедентных нейрохимических и нейроэлектрических аномалиях. Ничего подобного они никогда не видели. Ни один человек не мог сделать этого.

Тень улыбки появилась на серьезном лице Дейвенпорта.

– Вы подозреваете вторжение инопланетян?

– Может быть, – ответил собеседник, не улыбаясь. – Позвольте мне продолжить. Поиски в окрестностях корабля не обнаружили ни следа лодки. Тут Лунная станция сообщила о слабых сигналах неизвестного происхождения. Они приходили с западного края моря Имбриум, но не было установлено их искусственное происхождение; к тому же в том направлении не было никаких кораблей. Поэтому на сигналы не обратили внимания. Но когда стало известно о лодке, поисковый отряд направился в море Имбриум и обнаружил ее там. На борту находился Дженнингс, мертвый. Ножевая рана в боку. Поразительно, что он прожил так долго.

– Тем временем медики приходили во все большее возбуждение из-за болтовни Штрауса. Они поставили в известность Бюро, и два наших человека на Луне – одним из них оказался Ферро – прибыли на корабль.

– Ферро изучил записи бреда. Задавать вопросы было бессмысленно, потому что невозможно установить контакт со Штраусом. Между ним и вселенной непроходимая стена – возможно, навсегда. Но его бред, хоть и повторяющийся и искаженный, имел определенный смысл. Ферро составил из него связный рассказ, как собирают из деталей головоломку.

– Очевидно, Штраус и Дженнингс нашли некий предмет, который они считали древним, неземного происхождения, артефакт, остатки давно разбившегося корабля. По-видимому, он может каким-то образом влиять на человеческий мозг.

Дейвенпорт прервал:

– И это он изувечил мозг Штрауса? Так?

– Совершенно верно. Штраус был ультра – мы можем сказать «был», потому что он теперь жив только в техническом смысле, – и Дженнингс не хотел отдавать ему этот предмет. И был совершенно прав. Штраус бормочет о «самоликвидации», как он говорит, с его помощью недолюдей. Он хотел добиться численности населения в пять миллионов. Произошла схватка, в которой, очевидно, только Дженнингс мог воспользоваться этой мозговой машиной, а у Штрауса, однако, оказался нож. Дженнингс, раненый, покинул корабль, а у Штрауса мозг оказался навсегда искалечен.

– А где эта мозговая машина?

– Агент Ферро действовал решительно. Он снова обыскал корабль и всю окружающую местность. Ничего такого, что не было бы естественным лунным образованием или продуктом человеческой технологии, не оказалось. Ничего такого, что могло бы быть мозговой машиной. Тогда он снова обыскал лодку и ее окрестности. И опять ничего.

– Но, может, первый отряд, тот, который ничего не подозревал, унес с собой что-нибудь?

– Клянутся, что нет, и нет оснований им не верить. Тогда партнер Ферро…

– А кто это был?

– Горбанский, – ответил начальник отделения.

– Я его знаю. Мы с ним работали вместе.

– Это мне известно. Что вы о нем думаете?

– Он способный и честный человек.

– Хорошо. Горбанский кое-что нашел. Не чуждый артефакт. Напротив, чисто человеческое. Обычный листочек три на пять, свернутый и засунутый в безымянный палец правой перчатки. Предположительно, Дженнингс написал это перед смертью и, опять-таки предположительно, в нем заключается ключ к тому, где он спрятал этот предмет.

– Почему вы считаете, что он его спрятал?

– Я ведь сказал, что мы его нигде не нашли.

– Ну, я хочу сказать, вдруг он его уничтожил, боясь оставить такую опасную вещь?

– Весьма сомнительно. Если прочесть восстановленный разговор между ним и Штраусом – а Ферро восстановил его слово за словом, без всяких швов, – Дженнингс считал эту мозговую машину очень важной для человечества. Он называл ее «ключом к невообразимой революции в науке». Он не стал бы ее уничтожать, скорее спрятал бы, чтобы она не досталась ультра, и постарался бы передать в руки правительства. Иначе зачем ему оставлять ключ к ее местоположению?

Дейвенпорт покачал головой.

– У вас получается замкнутый круг, шеф. Вы считаете, что он оставил ключ, потому что есть спрятанный предмет, и вы же думаете, что есть спрятанный предмет, потому что он оставил ключ.

– Согласен. Все здесь сомнительно. Имеет ли смысл бред Штрауса? Правильна ли реконструкция Ферро? Действительно ли это ключ Дженнингса? Существует ли вообще мозговая машина, или Аппарат, как Дженнингс ее называл? Нет смысла задавать такие вопросы. Мы должны действовать на основе предположения, что такая машина существует и ее можно найти.

– Из-за исчезновения Ферро?

– Совершенно верно.

– Похищен ультра?

– Вовсе нет. Листок исчез вместе с ним.

– Ага… понятно.

– Ферро подозревался в том, что он тайный ультра. Не он один в Бюро под подозрением. Доказательства не позволяли открытые действия, мы не можем действовать только по подозрению, иначе перевернем все Бюро с головы до ног. Он был под наблюдением.

– Кто наблюдал?

– Естественно, Горбанский. К счастью, Горбанский переснял листок и отправил изображение в штаб-квартиру на Землю, но он признается, что считал его всего лишь чем-то непонятным и включил в отчет из желания соблюдать правила. Ферро – вероятно, он соображает лучше, – понял значение этого листка и сразу стал действовать. Он заплатил дорогую цену: выдал себя и ликвидировал свою будущую полезность ультра, но существует вероятность, что эта его будущая полезность вообще не нужна. Если ультра получат в своё распоряжение Аппарат…

– Может Аппарат уже у Ферро?

– Не забудьте, он находился под наблюдением. Горбанский клянется, что Аппарат не был найден.

– Горбанский не сумел помешать Ферро уйти с листком. Может, не сумел помешать ему незаметно найти и унести Аппарат.

Эшли беспокойно, в неровном ритме постучал пальцами по столу. Наконец он сказал:

– Не хочу так думать. Если мы отыщем Ферро, узнаем, много ли ущерба он принес. А пока нужно искать Аппарат. Если Дженнингс его спрятал, он должен был постараться уйти от этого места. Иначе зачем ему оставлять ключ? Аппарат был бы найден поблизости.

– Он мог не прожить долго, чтобы далеко уйти.

Эштон снова постучал по столу.

– Лодка проделала долгий путь и в конце чуть не разбилась. Это подтверждает, что Дженнингс пытался как можно дальше уйти от того места, где он спрятал Аппарат.