Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн". Страница 97

Когда Джонас купил у Нормана компанию, вопрос состоял лишь в том, чтобы выжить. Рано или поздно Джонасу придется обратить на них внимание, если он собирается оставаться в кинобизнесе. Необходимо двигаться вперед, таков закон развития любой деятельности. Остановка равносильна смерти.

Дэвид старался делать все, что в его силах. Он гордился тем, что компании удалось выжить. Но, чтобы развиваться, нужно большее дело. Сделки или фильмы – не важно что. Лично он предпочитал сделки. Они были менее рискованными, чем крупномасштабные фильмы. Дисней, Голдвин и Боннер искали новые каналы сбыта своей продукции. Они делали крупные фильмы, которые сами финансировали, и соответственно получали большие доходы. В настоящее время Дэвид ждал ответа от своих агентов, направленных к Диснею и Голдвину. Сам он имел встречу с Морисом Боннером. Но одобрить подобные сделки мог только Джонас и никто другой.

– Вас спрашивает мистер Ирвинг Шварц, – раздался в селекторе голос секретарши.

– А что ему надо? Я не знаю никакого Ирвинга Шварца.

– Он сказал мне, что знает вас, мистер Вулф, и еще добавил, что он Остроносый.

– Остроносый! – воскликнул Дэвид и рассмеялся. – Так бы сразу и говорили. Соедините. – В трубке раздался щелчок переключателя. – Остроносый! – крикнул Дэвид. – Ну как ты, черт возьми?

В трубке послышался тихий смех.

– Все в порядке, Дэви, а ты?

– Отлично, хотя и работаю как собака.

– Знаю, слышал о тебе много хорошего. Парни могут гордиться, что один из их соседей поднялся так высоко.

– Не так уж и высоко. Работа как работа.

– Но очень важная работа.

– Для меня да, – ответил Дэвид и спросил, желая сменить тему разговора: – Ну а как ты? Что делаешь?

– У меня все в порядке, теперь я живу здесь. У меня дом в Голдуотер Каньон.

Дэвид чуть не свистнул. Дела у его друга действительно шли хорошо. Дома в Голдуотер Каньон стоили минимум семьдесят пять тысяч.

– Здорово, – сказал Дэвид, – но все же далековато от Ривингтон-стрит.

– Конечно. Хотелось бы увидеться, Дэви.

– Я бы с удовольствием, но, черт возьми, вынужден торчать здесь день и ночь.

– Я знаю, что ты очень занят, Дэви, – в голосе Остроносого появились настойчивые нотки. – Поверь, я не стал бы беспокоить тебя по пустякам.

Дэвид задумался, значит, это не просто дружеский звонок. Но что за важное дело может быть у Остроносого к нему?

– А почему бы тебе не приехать на студию? Позавтракаем вместе, я тебе тут все покажу.

– Это не совсем удобно, Дэви. Нам надо встретиться в таком месте, где бы нас никто не увидел.

– Тогда у тебя дома?

– Тоже не подходит, – ответил Остроносый. – Я не доверяю слугам. По этой же причине не годится и ресторан. Нас могут подслушать.

– А по телефону мы не можем поговорить?

– Телефону я тем более не доверяю, – рассмеялся Остроносый.

– Подожди минутку, – Дэвиду пришла в голову отличная мысль. – Вечером я обедаю у мамы, приходи туда, пообедаем вместе. Она живет в Парк Аппартментс в Вествуде.

– А что, неплохо. Она все еще готовит суп с клецками и жиром?

– Конечно, – рассмеялся Дэвид. – А от мацы у тебя разопрет живот как, от тонны кирпичей, и ты подумаешь, что никогда и не уезжал из дома.

– Договорились, во сколько?

– В семь.

– Буду в семь.

Дэвид положил трубку, недоумевая, что Остроносому понадобилось от него. Однако долго раздумывать над этим ему не пришлось, так как вскоре в кабинет вошел Дэн – раскрасневшийся, возбужденный, вспотевший.

– Тебе звонил сейчас парень по фамилии Шварц?

– Да, – удивленно ответил Дэвид.

– Ты будешь с ним встречаться?

– Да, сегодня вечером.

– Слава Богу, – Дэн рухнул в кресло и вытер лицо носовым платком.

Дэвид недоуменно посмотрел на него.

– Но тебя почему так волнует, что я собираюсь встретиться с парнем, с которым вместе вырос?

Дэн уставился на него.

– А ты разве не знаешь, кто он?

– Знаю. Он жил в соседнем доме на Ривингтон-стрит, и мы вместе ходили в школу.

Дэн хохотнул.

– Твой друг из Йст-Сайда прошел большой путь. Его прислали сюда полгода назад, когда начались неприятности у Брауна. Он представитель профсоюза и в то же время большой человек в Синдикате на Западном побережье. – От удивления Дэвид не мог выговорить ни слова. – Надеюсь, что ты договоришься с ним, потому что, видит Бог, я пытался, но мне не удалось. А если и ты не договоришься, то у нас будет недельный простой. Мы на пороге самой большой чертовой забастовки. Они закроют студию, кинотеатры, остановят все работы.

10

Дэвид осмотрел стол, накрытый на пять человек.

– Ты не говорила, что к обеду ожидается большая компания, – обратился он к матери.

Мать, возившаяся у плиты, не обернулась.

– Порядочная девушка не может прийти в первый раз к молодому человеку без родителей.

Дэвид подавил в себе возмущение. Да, пожалуй, будет даже хуже, чем он ожидал.

– Между прочим, мама, поставь еще один прибор. Я пригласил на обед старого друга.

Мать бросила на него недовольный взгляд.

– Пригласил сегодня?

– Так надо, мама, дела. – Зазвенел звонок. Дэвид посмотрел на часы, было ровно семь. – Я открою, – быстро сказал он, – это, наверное, Остроносый.

Он открыл дверь и увидел невысокого седоволосого мужчину лет пятидесяти и женщину примерно того же возраста. Позади них стояла молодая девушка. Мужчина улыбнулся и протянул руку.

– Вы, наверное, Дэвид, а я Отто Штрассмер.

– Здравствуйте, мистер Штрассмер, – сказал Дэвид, пожимая протянутую руку.

– Это моя жена Фрида и дочь Роза.

Дэвид улыбнулся женщинам. Миссис Штрассмер, кивнув, сказала несколько слов по-немецки, после чего поздоровалась и девушка. Что-то в ее голосе заставило Дэвида вглядеться в нее повнимательнее: она была среднего роста и, насколько он успел заметить, стройная. Темные волосы кудряшками спадали на лоб над глубокими серыми глазами с длинными ресницами. Она выглядела недовольной, и Дэвид понял, что она, как и он, не слишком жаждала этого обеда.

– Кто там, Дэвид? – крикнула мать из кухни.

– Прошу прощения, проходите, пожалуйста, – быстро сказал Дэвид, отступая в сторону. – Это Штрассмеры, мама.

– Проводи их в гостиную, – крикнула мать, – выпивка на столе. Дэвид закрыл дверь.

– Разрешите я помогу вам снять пальто, – обратился он к девушке.

Она кивнула, и он помог ей раздеться. На ней были простые блузка и юбка, перетянутая в талии широким кожаным ремнем. Дэвид, уже имевший достаточный опыт, очень удивился, когда понял, что грудь девушки под шелковой блузкой не стеснена бюстгальтером.

Мать девушки опять сказала что-то по-немецки. Роза перевела взгляд на Дэвида.

– Мама говорит, что вы с папой можете пойти выпить.

Говорила она с акцентом, но не с таким сильным, как у отца.

Миссис Штрассмер пошла на кухню, а Дэвид с мистером Штрассмером в гостиную.

На кофейном столике в гостиной стояла бутылка виски и стаканы. Виски было марки «Олд Оверхолт», что удивило Дэвида. Обычно этот напиток предназначался лишь для особых торжеств, вроде дней рождения, обручений, свадеб и тому подобного. Дэвиду не нравился ни вкус, ни запах этого виски, но мистер Штрассмер был другого мнения. Взяв бутылку, он сказал Дэвиду:

– Отличный шнапс.

Дэвид, улыбнувшись, забрал у него бутылку.

– Неразбавленное или с водой? – спросил он, откупоривая виски.

С давних пор существовало правило, что если бутылку открыли и не допили, то на стол она уже больше не попадает, и Дэвиду всегда было интересно, куда деваются открытые недопитые бутылки. Как выяснилось, они хранились в темном шкафу, дожидаясь дня своего освобождения.

– Неразбавленное, – ответил Штрассмер с некоторым трепетом, как показалось Дэвиду.

Дэвид налил ему виски.

– Извините, – сказал он, – себе я добавлю немного воды.