Изменяющие облик - Роберсон Дженнифер. Страница 39

– Куда?

– К Райссе.

– Кто такая Райсса? – спросила она, сознавая, что хотела получить совсем другой ответ на свой вопрос.

– Это женщина, у которой ты будешь жить, пока не настанет время предстать перед шар тэлом и Советом.

– Разве мне нельзя остаться с тобой? – мягко спросила она.

Дункан ответил не сразу – сперва, наклонившись, принялся разводить огонь в очаге:

– Нет, – наконец промолвил он. – Тебе будет лучше жить в другом месте.

Аликс закусила губу, чтобы не заплакать:

– Значит, Финн сказал правду… тебе нужна другая.

Он с хрустом сломал толстый сучок, бросил обломки в огонь и устроился на коленях у костра, сквозь дым глядя на Аликс:

– Когда я приехал за тобой в Хомейну-Мухаар, Малина была чэйсулой другого.

Я забыл о ней. Я думал только о тебе.

– Но теперь ты не можешь больше не думать о ней.

Он подвинулся к ней и взял в ладони ее лицо:

– Я не оставлю тебя.

Аликс пыталась сдержать дрожь:

– Что же ты скажешь, Дункан?

– У нас одна толмоора, Аликс. Даже если ты не чувствуешь этого, то чувствую я. Я не оставлю тебя, – он вздохнул, нахмурил лоб, – Малина будет моей чэйсулой, как я и обещал ей, когда мы были детьми, но в моей душе место

– тебе.

Мэйхи имеют все права в клане, их почитают… среди Чэйсули это не вызывает презрения. Я оставлю тебя рядом со мной.

Аликс схватила его за запястья и рывком отняла его руки от своего лица:

– Что же ты тогда обещал мне? Что ты говорил мне в пещере, когда я согласилась зачать от тебя, чтобы никто – даже ваш Совет – не разлучил нас?

– Аликс…

– Я не стану ничьей любовницей, Дункан… даже твоей. Я даже подумать об этом не могу… Наверно, это мое запятнанное хомейнское воспитание! – она бросила на Дункана яростный взгляд. – Думаешь, то, что я сделала, так легко для девственницы?

– Аликс…

– Нет.

Он протянул к ней руку – она отстранилась.

– Что бы ты сделала сейчас, если бы могла?

Она помрачнела, понимая, что значит этот вопрос. Дункан мог отказать ей в возможности покинуть клан, Аликс ожидала этого.

Но все же попытаться стоит…

– Я уеду назад к Кэриллону.

Лицо Дункана застыло как маска, но он не смог скрыть холодную ярость – она пылала в его желтых звериных глазах:

– Чтобы стать любовницей принца?

– Нет. Чтобы он помог мне, – Аликс разглядывала дыру на юбке, избегая взгляда Дункана. – Он поможет мне во всем, о чем бы я не попросила. Он так сказал.

– Ты не можешь уйти, малышка, – мягко сказал он. – Я понимаю тебя, но не могу позволить тебе уйти.

Она смяла рукой бархат платья:

– И каковы же причины этого запрета, вождь?

Черты лица Дункана смягчились:

– Ты ведь могла забеременеть. Аликс поняла. Она гневно прижала кулачок к животу:

– Если я забеременела от тебя, я скажу, что у ребенка нет отца и воспитаю его сама!

Дункан побледнел и, пошатываясь, словно раненый, поднялся на ноги. Он грубо схватил девушку за руку и рывком поднял на ноги, не обратив внимания на вырвавшийся у нее крик боли:

– Если ты забеременела от меня, ребенок мой!

Она стиснула зубы и прошипела:

– Разве у тебя уже нет неродившегося ребенка, Изменяющийся? Во чреве женщины, которую ты возьмешь чэйсулой!

– Если он мой, он останется со мной, как и твой ребенок, если ты родишь его!

Она побелела от боли, которую причиняла ей его жесткая хватка:

– Ты не можешь забрать ребенка у матери!

– Здесь ты живешь среди Чэйсули, – угрюмо промолвил он, – и должна подчиняться нашим законам. Если ты не останешься со мной, так тому и быть, но если ты зачала, ребенок принадлежит мне… Он – новое звено пророчества.

Аликс заговорила громче, стараясь перебороть боль:

– И ты принудишь меня к тому, что сделала когда-то моя мать… ты вынудишь меня бежать? И родить ребенка в одиночестве?

Дункан притянул Аликс к себе, но это вовсе не был нежный поцелуй влюбленного. Он заставлял ее, как прежде Финн – а она ненавидела любое принуждение.

Ей захотелось ударить его – но ее рука оказалась прижатой к его груди.

Медленно, слов но бы против воли она подняла ее и обняла Дункана за шею, притянув его к себе. Словно боль, которую он причинил ей, разбудила в ней что-то иное, и она почувствовала, как сильно он нужен ей.

– Чэйсула, – прошептал Дункан, касаясь губами ее губ.

Аликс вырвалась из его рук:

– Нет! Ты сказал, что изберешь другую… а я не буду твоей любовницей!

Его губы сжались в тонкую линию.

– Тогда ты не будешь ничьей чэйсулой. Она вскинула голову:

– Не буду.

– Ни мэйхой.

– Ни мэйхой.

Его глаза странно заблестели:

– Ты признаешь в себе кровь Чэйсули, Аликс? Ты подчиняешься нашим обычаям?

– У меня нет выбора!

– Ты принимаешь их?

– Да! – с горечью выкрикнула она, не понимая, чего он от нее добивается.

– Тогда ты должна принимать все законы. Она вызывающе посмотрела на него:

– Принимаю.

Его рука скользнула к поясу и вновь поднялась с ножом. Аликс в ужасе шарахнулась от него, но Дункан поймал ее за косу и одним ударом обрезал ей волосы у самой шеи. Тяжелая коса осталась в руках Дункана, Аликс, сдавлено вскрикнув, схватилась за неровно обрезанные волосы. Дункан не проронил ни слова.

– Что ты сделал?

– Это обычай Чэйсули, – ответил он. – Когда женщина отказывается от своего места в клане как чэйсула или мэйха, она обрезает волосы, дабы все знали о ее решении. Тогда она уже не может передумать.

– Я вижу перед собой чужого… – прошептала Аликс.

Дункан бросил отрезанную косу в огонь, шатер наполнился запахом паленых волос. Воин снова сунул нож в ножны и указал на дверной полог:

– Теперь, рухолла, я отведу тебя к Райссе.

На этот раз Дункан отвел Аликс к коричневому шатру, на котором красовалось изображение золотой лисицы. Он откинул дверной полог и жестом пригласил ее войти, Аликс подчинилась, не глядя на Дункана. Ей было стыдно показываться на людях с остриженными волосами.

Из-за занавеса, разделяющего шатер на две части, вышла женщина с черными, подернувшимися серебром волосами, ее прическа состояла из множества переплетенных серебряными шнурами, закрепленных серебряным гребнем искусной работы. Одета она была с черное платье из тонкой шерсти, отороченное на рукавах и по горловине красным, а поясом ей служила тонкая цепочка с маленькими серебряными бубенцами. Женщина была немолода, но красива, сразу было видно, что она Чэйсули – высокие скулы, тонкая линия носа, чистый лоб – и желтые глаза, тепло глядевшие на Аликс.