Золотой ключ. Том 1 - Эллиот Кейт. Страница 24

– Личные амбиции нельзя ставить выше целей семьи, – негромко промолвил Артурро. – А цель семьи – вернуть то, что отняла у нас нерро лингва. Силу. Положение. Славу.

– И былую численность, – тихо добавил Раймон. – Даже этого мы лишились. Теперь только Дар способен нам помочь, и пользоваться Им надо с умом.

– С умом?! – Отавио возмущенно тряхнул головой. – Сарио не больно-то много думает о возрождении семьи. Только о себе.

Ферико кивнул, запустив пальцы в глиняную вазу, чтобы выдавить дольку лимона, – в спертом воздухе резкий аромат цитрусовых заменял благовония.

– Ему больше нравится критиковать наши правила.

– Мне тоже это нравилось, – сказал Артурро. – В прошлом. Опешили все, даже Раймон.

– Премио, вам?!

– Конечно. – Артурро рассмеялся. – По-моему, это возрастное. Отавио сразу возмущенно запротестовал:

– Я никогда не подвергал сомнению…

– Эйха, Тави, конечно, подвергал, – устало сказал Дэво. – Если хочешь, я напомню, когда и как. Могу повторить слово в слово. Ты капризничал всякий раз, когда муалимы требовали набивать руку на скучных пейзажах, а тебе хотелось рисовать нежные линии женской груди и ягодиц.

Эти слова вызвали множество улыбок и одну-единственную хмурую мину.

– У нас его Пейнтраддо Чиевы, – продолжал Дэво. – Между прочим, не кто иной как Сарио был рядом с девчонкой, когда она сожгла автопортрет Томаса. Думаете, он такой наивный? Думаете, не знает, что бы с ним стало, если б мы сочли необходимым его наказать?

– Сарио не дурак, – согласился Раймон. – Среди нас он, возможно, единственный, кому по силам задача вернуть Грихальва ко двору. Кстати, мы пришли обсудить именно эту тему.

– Верно, – подтвердил Артурро. – И похоже, кое-кто из нас об этом забыл. – Он неторопливо обвел взглядом всех: Отавио, Дэво, Ферико, Хоао, Меквеля, Тимиррина и остальных. Талантливых. Одаренных. Всецело преданных делу сохранения, возрождения, одухотворения почти вымершего рода. – Все, братья мои. Оставим глупые споры и личные амбиции, ибо для нас нет ничего важнее блага семьи. Отавио хмыкнул.

– И для Сарио?

– У него нет выбора, – прошептал Раймон.

– А если он все-таки воспротивится? – Ферико бросил на скатерть горсть раздавленных корок – доводы в защиту Сарио действовали ему на нервы. – Слишком непрочный фундамент, этот ваш мальчишка. Строить на нем целый замок – гиблое дело.

– Время у нас есть, – сказал Артурро. – Успеем его подготовить. Но если решимся, надо будет заняться этим как следует. Отавио нахмурился.

– Слишком молодой. Ферико кивнул.

– И слишком вспыльчивый.

– Неоссо Иррадо, – улыбнулся Артурро. – Но к тому времени, как до'Веррада понадобится новый Верховный иллюстратор, этот юноша будет гораздо старше, а может быть, и спокойнее. – Он посмотрел на Отавио в упор. – Мой старый друг, твои опасения мне понятны, и ты ошибаешься, считая, что я слишком легко отмахиваюсь от них. Сарио должен быть с нами, и мы должны быть уверены в нем. Мы приняли единственно верное решение, и сомневаться в нем – непозволительная роскошь. Тем более отказывать в доверии Грихальве, способному вернуть нам место при дворе.

На лице Раймона отразилось недоумение.

– Премио…

Артурро даже не повернул к нему головы.

– Обряд Чиевы до'Сангва создан для наказания Одаренных, стремящихся извлечь из таланта выгоду только для себя, а не для – семьи. И хотя Сарио не делает ничего предосудительного, разве что вызывает раздражение у многих из нас, пожалуй, самое время приструнить его. – Он обратился к Отавио. – Если желаешь и если остальные согласны, можешь поставить на голосование “наименьшую кару”.

Отавио открыл было рот, но тотчас вновь сжал тонкие губы. Прежде чем заговорить, он выдержал драматическую паузу и посмотрел на остальных.

– Согласны?

– Он же не совершил никакого проступка, – возразил Раймон.

– Пока, – буркнул Ферико.

– Он лезет к нам с каверзными вопросами, – сурово изрек Отавис.

– Вопрос – брат знания, – парировал Раймон.

– Лишнее знание – вредное знание, – в тон ему сказал Ферико.

В поисках поддержки Раймон взглянул на Премио Фрато, но старик промолчал.

– Повторяю: он ничего худого не сделал. Разве можно наказывать невиновного?

– Самое время его приструнить, – повторил Отавио слова Артурро.

– Поступи мы так с Томасом, глядишь, и обошлось бы без Чиевы до'Сангва, – задумчиво промолвил Ферико, – Или этот урок ничему нас не научил?

Дэво тяжело вздохнул и вжался лопатками в резную спинку стула. На его шее блеснул Ключ.

– Оба мнения в чем-то справедливы. С точки зрения кое-кого из нас, Сарио досаждает нам вопросами лишь потому, что Одаренным свойственна пытливость ума. Но у него есть и другие причины, известные только ему. И если мы не очертим ему предельно четко границы дозволенного, однажды он их по недомыслию нарушит.

– Или откровенно плюнет на них, – проворчал Отавио. – От этого мальчишки можно ждать чего угодно.

– Согласен, – поспешно сказал Раймон. – Если мы говорим о его таланте.

– Надо заняться его воспитанием. – Ферико потянулся за апельсином, разрезанным на ломтики. – Злых собак полагается держать на цепи, вот и давайте посадим Сарио на цепь. Пусть узнает, что такое ошейник.

Отавио одобрительно кивнул, а затем посмотрел на Раймона в упор.

– Мы не собираемся душить его ошейником. Но если боишься за мальчишку, возьми “наименьшую кару” на себя. В глазах Раймона блеснула злость.

– Я – иль агво, и это вне моей компордотты.

– Ты теперь иль семинно, – улыбнулся Отавио. – Мы ж тебя выбрали. – Он поднес к губам Чиеву до'Орро, поцеловал и прижал к груди. Цепочка блеснула в сиянии свечи и золотой струйкой протекла между пальцами. – Да святятся Их Имена. Раймон, пусть это будет первым твоим делом на новом посту… Раз уж тебе больше нечем доказать свою пригодность.

Сааведра опустилась на каменную скамью в центральном внутреннем дворе Палассо Грихальва, где теплый воздух был перенасыщен запахами цитрусовых деревьев: лимона, апельсина, грейпфрута и прочих. С густой изумрудной зеленью их листвы приятно сочеталось грязноватое серебро олив в крапинах спелых ягод. Испачканной красками бледной рукой Сааведра прижимала к бедру доску с листом бумаги, а другой рукой плавно водила заостренным угольком, и на бумаге появлялись все новые штрихи портрета.

Работа почти не отнимала сил. На то и дан был Сааведре подлинный талант. Он горел в ней постоянно, опалял душу, рвался на волю, на простор творчества.

Несколько уверенных движений, и лицо на бумаге разделено на две половины – освещенную и затененную. Слабый штрих – и переносица приобретает объемность. Тень чуть погуще – и рядом появляется верхний край глазной впадины, а под нею – линия скулы, и уже угадывается профиль в три четверти. Лицо молодое, с гладкой кожей; черты сформировались еще не окончательно. Юноша и сейчас недурен собой, но со временем, похоже, станет красавцем.

День выдался теплый, а потому Сааведра надела лишь самое необходимое: просторную холщовую блузу без рукавов, выкрашенную мареной, но давно выгоревшую на солнце до цвета сухого шафрана; белые летние юбки (она уже не в том возрасте, когда девочки носят штаны) и сандалии, если можно так назвать кожаные подметки с ремешками для защиты ступней от раскаленных солнцем каменных плит с розетками. Густые черные волосы стянуты на затылке алой лентой, а на лоб в беспорядке спадают недлинные тонкие завитки.

Она рассеянно помахала рукой, отгоняя ос, и опять склонилась над доской. Работа требовала полной сосредоточенности.

Рот. Улыбка. Она ни разу не видела на его лице такого выражения. На висках у самых глаз – веселые складочки. Изящные брови слегка приподняты. Непокорная прядь черных волос – вечно в разлуке с остальными – выбилась из-под синей шляпы из велюрро с золотым шитьем, а от шляпы дугой до плеча – роскошное перо.

Добавить тени здесь и здесь. Выделить линию юношеского подбородка, постоянно выражающего взрослое упрямство. (Сааведра невольно улыбнулась.) Под ним – высокий, с замысловатым узором ворот превосходной рубашки, стянутый синим шелковым шнуром с золотыми фишками на концах. Скупыми быстрыми штрихами показать сборки летнего камзола из парчи, лишь намекнуть на затейливость вышивки… Надо спешить, пока не пропал образ. Детали – потом, для них особого вдохновения не требуется.