Ей снилась смерть - Робертс Нора. Страница 57

– Что ты здесь делаешь, белая девушка?

Крэк смотрел на нее с высоты своего почти двух­метрового роста. Его черное лицо излучало доброжела­тельность, а только что выбритая голова сверкала, как зеркало. Он щеголял в жилетке из павлиньих перьев, кожаных штанах, которые облегали так плотно, что вызывали опасения за его мужское хозяйство, и сверкаю­щих, вишневого цвета сапогах.

– У меня здесь встреча, – сообщила Ева и огляде­лась по сторонам. Зал был почти пуст, на сцене репети­ровали лишь шесть танцовщиц да горстка сомнитель­ных личностей толпилась у стойки бара. Большинство из них знали, что Ева полицейский, еще с тех времен, когда она ловила карманников на Таймс-сквер. Тогда она еще верила, что дюжину карманников и прочую нечисть вскоре удастся смыть в сточные воды Нью-Йорка…

– Ты пригласила своих копов в мое заведение? – Крэк проводил взглядом двух кожаных наркоторговцев, направившихся в туалет. – Боюсь, чей-то бизнес пострадает сегодня вечером.

– Не беспокойся, мне сейчас не до того. У меня скоро пресс-конференция. У тебя нет кабинета, где мы могли бы спокойно поговорить?

– Придет Надин? Я всегда рад ей. Займите кабинет номер три, красотка. Я присмотрю, чтобы вам не мешали.

– Благодарю, Крэк. – Через его плечо она увидела, как открылась дверь, впустив в бар солнечный свет и Надин с телеоператором. – Это ненадолго.

Ева показала им рукой на кабинет и сама направи­лась туда.

– Ты посещаешь такие интересные места, Дал­лас! – Почесывая нос, Надин обвела взглядом ободран­ные стены и дряхлую кровать – единственную мебель в этой комнате.

– Тебе раньше нравились такие места, насколько я помню, – заметила Ева. – Места, в которых можно раздеться до трусиков и танцевать на сцене.

– Я была плохо воспитана, – сказала Надин, когда оператор захихикал. – Заткнись, Майк.

– У тебя пять минут. – Ева села на край кровати. – Ты можешь задавать мне вопросы – или я сделаю для тебя сухое заявление. Учти, я не собираюсь сообщать тебе больше того, о чем буду говорить на пресс-конфе­ренции, но ты получишь эту информацию на добрые двадцать минут раньше остальных. Я также дам тебе разрешение использовать известные факты.

– Почему?

– Потому что мы друзья, – сказала Ева чуть слышно.

– Выйди на минуту, Майк. – Надин дождалась, пока за ним закрылась дверь. – Мне не нужны подарки из жалости.

– Я и не собираюсь делать тебе подарки. Каждый из нас занимается своим делом. Ты ведь придерживаешь информацию, пока я не разрешу тебе ее опубликовать, значит, я держу кончик веревки в своих руках. Это про­фессионально. Ты мне нравишься, хотя и раздражаешь меня. Это тоже профессионально. Итак, ты хочешь по­беседовать со мной с глазу на глаз?

Надин улыбнулась.

– Да, я хочу. Ты нравишься мне, Даллас, хотя по­стоянно раздражаешь меня.

– Расскажи мне, какое у тебя создалось впечатле­ние о Руди и Пайпер?

– Они очаровательны. Могут часами рассуждать о своей фирме. Но все, что я ни открою, они норовят сра­зу закрыть. Отлично запрограммированы.

– Кто из них лидер, по-твоему?

– Конечно, он. Без вопросов. Кстати, несколько больше опекает ее, чем это положено брату, если тебе это интересно. Их манера наряжаться и красить губы вызывает некоторую гадливость. Но, возможно, у близ­нецов так принято.

– Ты интервьюировала кого-нибудь из их служа­щих?

– Конечно, несколько человек. Они утверждают, что все дела шли очень гладко.

– А сплетни о хозяевах?

– Ничего, кроме восхваления. Мне не удалось найти на них ни единого пятнышка. Так ты ищешь именно это?

– Я ищу убийцу, – резко ответила Ева. – Давай займемся делом.

– Отлично. – Надин постучала ногой в дверь, чтобы вызвать Майка. – Итак, сухое заявление с пос­ледующими вопросами.

– И то и другое? Мы так не договаривались!

– Не заводись. Давай заявление.

Надин подозрительно посмотрела на кровать, пред­ставив себе, сколько человеческого пота, и не только его, было пролито на ней, и предпочла слушать стоя.

Час спустя Ева слушала заявление начальника уп­равления полиции и безопасности Тиббла, которое бы­ло весьма близко к тому, что она сказала Надин. Только он говорил более выразительно. Она поеживалась от холода, так как для пресс-конференции было выбрано пространство перед входом в башню – здание город­ских служб, в котором полиция располагалась под са­мой крышей. Движение машин перед зданием было заблокировано за полчаса до мероприятия, так что оно проходило почти в полной тишине, на фоне гула ма­шин на соседних улицах.

Ева была уверена: Тиббл знает о том, что она уже оз­вучила основные факты. Он мог стереть ее за это в по­рошок. Но, так как официально ей никто не запретил беседовать с Надин, формальных последствий для нее быть не могло.

Ева всегда уважала начальника управления, но стала уважать еще больше, когда он сумел сделать подробное заявление, не упомянув, что основные доказательства для суда им еще предстояло добыть.

Когда репортеры начали выстреливать свои вопро­сы, Тиббл поднял обе руки вверх.

– Я переадресую ваши вопросы старшему следова­телю, лейтенанту Еве Даллас. – Он повернулся к Еве и шепнул ей на ухо: – Пять минут, и не давай им больше, чем они уже получили. В следующий раз, Даллас, наде­вай пальто, черт тебя побери!

Ева закуталась поплотнее в свою куртку и вышла вперед.

– У вас есть конкретные подозреваемые?

Ева подавила тяжелый вздох. Она ненавидела обще­ние с журналистами.

– В связи с этими делами допрашиваются несколь­ко человек.

– Жертвы подвергались сексуальному насилию?

– Все эти дела рассматриваются как убийства на сексуальной почве.

– Что их объединяет? Были ли жертвы знакомы друг с другом?

– Я не имею права обсуждать сейчас следственные мероприятия. – Ева подняла руку, чтобы остановить гул возмущения. – Однако могу сообщить, что мы рас­сматриваем эти дела как связанные друг с другом. Как уже сказал шеф Тиббл, расследование указывает, что, во всяком случае, убийца был одним и тем же.

– По городу гуляет Санта-Клаус! – бросил какой-то весельчак, и вся толпа дружно засмеялась.

– Ну что ж, веселитесь! – Злость разогнала ее кровь, заставив забыть о холоде. – Вам легко смеяться – вы ведь не видели, что он оставляет после себя. Ведь вам не надо сообщать друзьям и родственникам, что их дети и возлюбленные убиты.

Толпа моментально замолчала.

– Я вижу, что человек, виновный в этих несчастьях, будет в средствах массовой информации разрисован чуть не как злой гений. Идите и сделайте то, что он хочет! Превратите убийцу четырех человек в звезду шоу-биз­неса. Но мы в управлении полиции знаем, что он собой представляет. Он жалок – еще более жалок, чем вы! Мне нечего больше сказать.

Ева повернулась, игнорируя недовольные выкрики, и наткнулась на Тиббла.

– Зайдем на минуту, – сказала он и, взяв ее под руку, быстро провел мимо охраны и укрепленных две­рей.

– Хорошо говорила. Но это было сделано для надо­едливых зрителей, мне сейчас придется разбираться с мэром. Иди и делай свою работу, Даллас, а все осталь­ное предоставь мне.

– Да, сэр.

– И найди себе какие-нибудь перчатки, бога ради!

Одну руку Ева сунула в карман, чтобы согреться, а другой достала мобильный телефон. Сначала она попы­талась связаться с доктором Мирой, но ей сказали, что та проводит тестирование. Тогда она позвонила Пибоди.

– Что-нибудь прояснилось с ожерельем?

– Мы делаем все возможное. «Боблс и Банглс» на Пятой авеню. Их ювелир придумал и сделал его по за­казу. Кажется, нам повезло: один из клерков вспомнил, что покупатель лично приходил за заказом. Они сейчас проверяют записи камер наблюдения.

– Отправляйтесь туда, я еду.

– Лейтенант?

Она обернулась и увидела Джерри Вандорена.

– Джерри, что ты здесь делаешь?

– Я узнал о пресс-конференции. Я хотел… – Он поднял руки, затем беспомощно уронил их. – Я хотел услышать, что вы скажете. И теперь хочу поблагодарить вас…