Ей снилась смерть - Робертс Нора. Страница 70

– Вы будете благодарить меня, когда я его схвачу. Скажите, Руди, вы ведь хорошо знаете его?

– Думал, что знаю…

– Куда он мог пойти? Есть ли какое-нибудь место? Человек?

– Раньше я бы сказал, что он может пойти к нам с Пайпер. Мы много времени проводили вместе – на ра­боте и вне ее. – Он закрыл глаза. – Господи, ему ведь ничего не стоило доставать списки знакомств! Никому бы не пришло в голову задавать ему никаких вопросов. Если бы я сказал вам тогда об этом, если бы я попытал­ся помочь, вместо того чтобы защищать себя и свой бизнес, я бы смог избежать всего этого…

– Помогите мне теперь, Руди. Расскажите мне о нем и его матери.

– Она покончила с собой. Я не знаю, известно ли это кому-нибудь, кроме меня. – Руди в задумчивости потер переносицу. – Однажды вечером он многое рас­сказал мне о ней. Она была больным человеком, психи­чески больным. Саймон обвинял в этом отца. Когда он был ребенком, его родители развелись, и мать так и не смогла оправиться от этого. Она все время верила, что его отец однажды вернется.

– Ее единственная истинная любовь?

– Боже! – Он закрыл лицо руками. – Да-да, навер­ное. Она была актрисой – не слишком удачливой, но Саймон считал, что она была прекрасной актрисой. Он боготворил ее. Но она часто расстраивала его своим по­ведением. Она постоянно впадала в депрессию и стара­лась забыться в объятиях других мужчин. Саймон, во­обще-то, был очень терпимым, но в этой области он мыслил крайне категорично. Она была его матерью и не имела права на сексуальные отношения с мужчина­ми. Он только однажды говорил со мной на эту тему, вскоре после ее смерти. Она повесилась. Он нашел ее утром в Рождество.

– Все сходится, – заметила Пибоди, пока Ева бо­ролась с жуткими пробками на дороге. – У него был эдипов комплекс. В каждой новой жертве он видел свою мать. Это ее он наказывал – и любил. В нем жили двое мужчин: одним был он сам, другим – его отец.

– Спасибо за консультацию, – сухо сказала Ева, крепко вцепившись в руль обеими руками. – Это чер­тово Рождество! Судя по движению на дорогах, многие пациенты психиатрических больниц сбежали из своих палат.

– Это ведь Рождество…

– Я знаю, дьявол его побери! – Она резко взяла влево и проехала в миллиметре от стоявших на обочине автомобилей.

– Ой, автобус!

– У меня есть глаза. – Ева пропустила автобус, чуть не задев его.

Пибоди зажмурилась, когда мощная машина, води­тель которой, видимо, находился в таком же состоянии, как и Ева, выскочила на встречную полосу. Ева резко вывернула руль, слегка ударившись бампером о троту­ар, и включила полицейскую сирену на полную мощ­ность.

– Возьми в сторону, проклятый сукин сын!

Она двумя правыми колесами выскочила на троту­ар, разгоняя в ужасе шарахающихся прохожих, и резко затормозила нос к носу с машиной нарушителя, слегка столкнувшись с ней. Водитель выскочил и бросился к ним. Пибоди хотела уже сказать ему, что если он собирался повстречаться сегодня с полицейским, чтобы по­болтать, то он выбрал совершенно неподходящее время и объект. «С другой стороны, – решила она после того, как с облегчением вылезла из машины, – может быть, небольшая взбучка этому придурку улучшит настро­ение Евы».

– Я сигналил! Я по всем правилам принял вправо. Вы не имели права преследовать меня с вашими мигал­ками и сиреной! Кто мне теперь заплатит за бампер? Власти города? Дорога не принадлежит одним поли­цейским! Я не собираюсь сам платить за поломанную машину, сестренка!

– Сестренка?

Пибоди даже передернула плечами – такой холод сквозил в голосе Евы. За ее спиной она покачала с жа­лостью головой и полезла за квитанцией на штраф за нарушение правил дорожного движения.

– Позволь, я скажу тебе кое-что, братец, – проце­дила Ева сквозь зубы. – Во-первых, стой – руки на ка­пот, ноги на ширину плеч, – пока я буду выписывать те­бе ордер за оскорбление офицера полиции при испол­нении служебных обязанностей.

– Эй, меня никогда никто не ставил…

– А я поставлю! Посмотрим, как быстро ты смо­жешь выполнить это.

– Да ладно, бампер всего лишь поцарапан.

– Ты собираешься оказать сопротивление поли­цейскому?

– Нет. – Он что-то бормотал, когда клал руки на капот и раздвигал ноги. – Слушай, сегодня ведь со­чельник! Разойдемся без базара…

– Я сказала бы, что вам надо немного поучиться вести себя с полицейскими.

– Леди, мой двоюродный брат – старший офицер полиции.

Плотно сжав губы, Ева достала свой полицейский значок и сунула ему в физиономию.

– Видите это? Здесь написано «лейтенант», а не «сестричка» и не «леди». Вы могли бы все это узнать у своего двоюродного брата – старшего полицейского офицера.

– Его фамилия Бринкльмен, – пробормотал он. – Сержант Бринкльмен.

– Так вот, скажите старшему офицеру полиции, сержанту Бринкльмену, чтобы он связался с лейтенан­том Даллас из отдела убийств и объяснил ей, почему его родственник – такая задница. Если я найду его объяс­нения удовлетворительными, я не лишу вас водитель­ских прав и не напишу рапорт, что вы чуть не разбили полицейскую машину во время срочного задания. До вас дошло?

– Дошло, лейтенант.

– А теперь исчезните.

Нарушитель поспешно нырнул в автомобиль и стал дисциплинированно ждать, пока проедут другие маши­ны, чтобы влезть в поток. Все еще продолжая кипеть, Ева резко повернулась на каблуках к Пибоди и, указы­вая на нее пальцем, сказала:

– А вы, вы сегодня со мной ездить больше не буде­те, хоть вывернитесь вся наизнанку!

– Как прикажете, лейтенант. Я понимаю, вы серди­ты, но кто бы мог подумать, что в этом районе может оказаться еще хоть одна машина!

– Ваша попытка пошутить на этот раз неудачна, сержант Пибоди! Если вас не устраивает работать моим помощником, вы может подать рапорт.

У Пибоди комок подкатил к горлу.

– Я не хочу подавать рапорт, сэр. Меня устраивает моя работа.

Что-то бормоча себе под нос, Ева направилась к машине, грубо расталкивая прохожих и заслужив пару ру­гательств и грубых комментариев вслед.

– В таком случае бросьте это. Бросьте этот акаде­мический тон со мной: мы пока еще работаем вместе.

– Вы только что угрожали меня уволить.

– Я не угрожала. Я только предложила вам поис­кать другое место.

Пибоди вся как-то сжалась, голос ее задрожал:

– Мне казалось и до сих пор кажется, что вы пере­шли границы дозволенного вчера вечером, когда вме­шались в мои отношения с Чарльзом Монро.

– Вы мне тогда же очень ясно об этом сказали.

– В обязанности начальника не входит критиковать выбор друзей подчиненных. Это личное дело, и…

– Черт побери, конечно, это ваше личное дело. – Глаза Евы потемнели, но не от гнева, а от боли, однако Пибоди не заметила этого. – Вчера вечером я разгова­ривала с вами не как начальник. Я полагала, что говорю не с подчиненным, а с другом.

Краска стыда залила Пибоди от корней волос до кончиков пальцев.

– Даллас…

– С другом! – перебила Ева. – Что еще мне было делать, если этот друг не может разглядеть рядом с собой жиголо? Жиголо, который к тому же является подозреваемым в расследуемом нами деле!

– Но Чарльз…

– Вам никогда не приходило в голову, что Чарльз может быть убийцей?

– Нет, я считала, что это Руди, – простодушно от­ветила Пибоди. Представив такую возможность, она глубоко задумалась.

– Берите машину и поезжайте в управление. Введи­те капитана Фини и майора Уитни в курс последних со­бытий по нашему делу. Скажите им, что я остаюсь в го­роде.

– Но…

– Черт возьми, отправляйтесь в управление! – вскипела Ева. – Это приказ начальника подчиненному.

Она повернулась и, не оглядываясь, стала проби­раться через толпу.

– О черт… – Пибоди прислонилась к машине. Она не слышала ничего вокруг: ни гудящих автомобилей, ни громкую праздничную музыку, раздающуюся из ма­газина на другой стороне улицы. – Пибоди, ты идиотка.

Она всхлипнула и полезла в карман за носовым платком, но вспомнила, что Ева так и не отдала ей его. Вытерев нос тыльной стороной ладони, она забралась в машину и поехала выполнять приказ.