Голос из прошлого (Луна над Каролиной) - Робертс Нора. Страница 44

Глава 16

Тори вспомнила, что договорилась пообедать с Кейдом, только за несколько минут до того, как он постучал в дверь. Она едва успела умыться и запудрить следы слез, поэтому у нее не было времени выдумать благовидный предлог, чтобы отказаться от приглашения. Она ничего не придумала, чувствуя себя опустошенной. Экскурс в прошлое, в существование Хоуп, принес печаль, но и непонятное чувство возбуждения. Странный эпизод с велосипедом и радость победы, и стремительный бросок по аллее, и Кейд, бегущий рядом. И она так ясно видела его синий, смеющийся, ясный взгляд, устремленный на нее.

Та детская невинная любовь к нему, которую она недавно испытала, опасным образом сочеталась сейчас с ее сильным чувством, в котором не было ничего родственного. Это делало ее уязвимой. Лучше и мудрее было бы остаться сейчас одной.

Она скажет ему, что совсем замучилась сегодня и слишком устала даже для того, чтобы есть. И это истинная правда. Он поймет и оставит ее в покое.

Открыв дверь, она увидела Кейда с кастрюлей в руках. Она вспомнила, что соседи обычно приносят еду на поминки. Ну что ж, она ходячий мертвец, так что кастрюля кстати.

— Это прислала Лайла. — Он вошел и подал кастрюлю. — Она сказала, что те, кто так тяжко трудится весь день, не должны, придя домой, еще и готовить. Она велела поставить это в морозильник. Так что, когда ты опять придешь с работы, тебе достаточно разогреть, а сама тем временем можешь задрать ноги на стол и расслабиться. И сегодня, — добавил он, пытливо вглядываясь в ее лицо, — как раз такой случай.

— Ты прав, я только сейчас поняла, что трудилась сегодня как заводная. А сейчас завод кончился, и я без сил.

— Ты плакала?

— Это запоздалая реакция на усталость.

Она понесла кастрюлю в кухню, чтобы убрать в холодильник.

— Мне очень жаль, но сегодня… Это была прекрасная идея, отпраздновать открытие магазина. Может, через пару дней мы сможем… — Она повернулась, едва не наткнулась на Кейда и подалась назад.

Ее потрясло желание. Оно пронзило ее, словно молния.

— Да, тебе сегодня трудно пришлось.

Тори прислонилась к столу, но он прижался к ней и оперся ладонями о столешницу. Она почувствовала себя пойманной.

— Столько людей вокруг и воспоминания, которые они с собой принесли.

— Да. — Она пошевелилась, но положение было безвыходное, и кровь жарко побежала по жилам. — Да, воспоминания сыпались, как камешки из рогатки.

И они в конце концов попали в нее.

— Болезненные воспоминания.

— Да нет. — "Ради бога, не трогай меня", — взмолилась она про себя. Но Кейд уже взял ее за плечи, погладил по рукам, и в ее теле забилась каждая жилка.

Она произнесла его имя почти умоляюще. Его ладони вызывали приятную, восхитительную дрожь.

— А мне ты понравилась сегодня. Такая собранная, деловая, подтянутая. Внешне — спокойствие и холодность. Но мне всегда было интересно узнать, а что скрывается под ними.

— Я нервничала.

— Незаметно было. Не то, что сейчас.

Он снял ленточку с ее волос, и Тори прерывисто вздохнула. Он пристально посмотрел ей в глаза и заметил, как потемнели у нее зрачки, когда он стал расплетать ее косичку.

— Почему ты меня не останавливаешь?

— Я… — Отчего это у нее ослабли колени? О, она забыла, что можно испытывать такое прекрасное ощущение. Сдаться можно не только потому, что нет сил к сопротивлению. — Я как раз об этом думаю.

Он весело улыбнулся:

— А ты продолжай, продолжай думать. Я этим воспользуюсь.

Он расстегнул первую пуговицу ее блузки, потом вторую. Он прикасался к ней так, как давно никто не прикасался. Очень давно.

— Я отвыкла от этого.

— Думать?

— Нет, — и она нервно рассмеялась. — Думать я как раз умею.

— Тогда подумай сейчас вот об этом. — И Кейд легонько потянул блузку, чтобы вытащить ее из слаксов. — Я хочу прикасаться к тебе. Вот так.

И он провел ладонями по ее талии. Сердце у нее покатилось вниз, когда он расстегнул крючок на слаксах.

— Нет, не закрывай глаза. Раз ты отвыкла, я дам тебе возможность снова попрактиковаться. И я хочу, чтобы ты все время на меня смотрела.

— Я и хочу на тебя смотреть.

Он расстегнул «молнию» на слаксах, и она напряглась. Как долго ее не хотел мужчина. Как давно она сама не хотела. Она попыталась взять себя в руки, не поддаваться желанию, но тело жаждало прикосновения его рук.

Слаксы упали к ее ногам, и она переступила через них. Она хотела что-то возразить, но он закрыл ее рот поцелуем. Нежным и добрым, бережным. И в то же время в нем чувствовались безрассудство и одержимость. Его руки обняли ее, заскользили по спине и вниз и стали увлекать ее, словно в вальсе, к двери.

— Кейд…

Она уже принадлежала ему, и ее слабый голос остановить его не мог. У двери в спальню Кейд поднял ее на руки.

Золотые лучи заходящего солнца затопили спальню. Он положил Тори на кровать, лег рядом и сплел свои пальцы с ее. И, зорко наблюдая за выражением ее лица, он приник к ее губам. Постепенно, не сразу, она поддалась его поцелуям, губы стали мягкими, манящими, раскрылись. Сердце то успокаивалось, то снова начинало бешено стучать. И когда она отдалась ему, он изменил тактику и перешел к яростной атаке. Этого она не ожидала, и его ярость поразила ее плоть, как нож, ударила по нервам. Она подавила стон. Ее тело сотрясла дрожь. А он и хотел потрясти ее всю, чтобы она не ощущала ничего, кроме наслаждения. Пусть думает только о нем, о Кейде. Уж он об этом позаботится.

Тело у нее было тонкое, хрупкое, но мускулы удивляли своей рельефностью, и нежная кожа составляла им удивительный контраст. Он покрывал ее кожу легкими поцелуями, а сам в это время прикидывал, как устранить все барьеры на пути к полному обладанию. Кейд просунул пальцы под бретели ее лифчика, едва касаясь, погладил упругую плоть. Затем расстегнул лифчик и отбросил его в сторону. Она хотела было помешать, оттолкнуть его, прежде чем он увлечет ее с собой по ту сторону барьера, который она поклялась никогда не переходить, но он изо всей силы, почти грубо, впился в ее рот поцелуем. Что-то стихийное возникло в теле, безумное предощущение, что-то жаждало вырваться на волю, и это что-то было сильнее ее. Мощная, неуемная судорога потрясла все тело. Она даже устыдилась ее силы.

Кейд сорвал с себя рубашку. Она с трудом различала его лицо. Дыхание ее стало частым, неровным, сбивчивым. Она протянула ему руки, и он скользнул в ее объятия. Его рот требовал, руки мяли, сжимали, поглаживали. А она ухватилась за столбики кровати, совершенно так, как он представлял себе раньше, в мечтах. Темное желание накатывало волнами, захлестывало ее с головой. Из горла у нее вырвалось рыдание, и затем наступило долгое, безумное освобождение.

Последний отблеск дня скользнул по ее лицу. Волосы Тори разметались на подушке, щеки пылали. "Вот такую, как сейчас, я запомню ее навсегда", — пронеслось у него в голове. "И она тоже запомнит", — поклялся себе Кейд.

— Открой глаза, Тори, посмотри на меня.

Когда ресницы ее затрепетали, он, сдерживая последний порыв, поцеловал ее долго, крепко. Напряжение все нарастало. Она снова была во власти ожидания. Ее пожирало пламя.

— Кейд, — едва слышно сказала она.

— Повтори.

Ей хотелось зарыдать. Закричать…

— Кейд.

— Еще раз.

И он вошел в нее. В мозгу у нее вспыхнули тысячи огней. И она задвигалась в такт, поглотив его, наслаждаясь каждым мгновением, пока все они не слились в одну потрясающую бесконечную череду. Ритм все учащался, она с жадностью впивала взглядом ярко-синий цвет его глаз.

— Останься.

И он потерял себя, он весь растворился в ней. И замер, уткнувшись лицом в ее волосы.

Нет, еще никогда и никто не покорял ее так. Никогда она не отдавалась всецело, без остатка. Наверное, это должно бы встревожить ее, но сейчас она не могла думать ни о чем.

В комнате воцарились сумерки. За многие-многие месяцы она впервые испытала полнейшее расслабление — и телом, и душой, и сознанием. Она даже не помнила, когда такое с ней случалось.