Горячий лед - Робертс Нора. Страница 58

Однажды, когда он, совсем больной, лежал в по-" стели, он попросил меня принести маленькую деревянную шкатулку. С виду она неказистая – в таких крестьянские девушки хранят свои безделушки. Он сказал нам, что ее прислала королева, оказав ему высокое доверие. Когда мы вернемся во Францию, то от имени королевы должны отдать ее содержимое новому королю. Я была больна, устала и хотела лечь, но папа заставил меня и маму поклясться, что мы сдержим его обещание. Когда мы поклялись, он открыл шкатулку.

Я видела эти драгоценности на королеве. Тогда она была молода, весела и счастлива. В простой шкатулке лежало изумрудное колье, которое я раньше видела на ее груди. Оно отражало свет свечей и отбрасывало его на другие драгоценности. Здесь было рубиновое кольцо с бриллиантами, браслет с изумрудами – пара к изумрудному колье. Были еще камни без оправы.

Но мои глаза ослепило бриллиантовое колье, которое было прекраснее всего остального. Бриллианты были скреплены, но каждый из них, казалось, переливался сам по себе. Некоторые бриллианты были крупнее тех, что мне когда-либо доводилось видеть. Я вспомнила, что мама рассказывала о скандале с кардиналом Роганом и колье королевы. Папа утверждает, что кардинала обманули, имя королевы использовали, а колье исчезло. Видя колье в коробке, я гадала, как же королева смогла его найти".

Уитни отложила листок, но руки ее дрожали.

– Считается, что бриллиантовое колье было разделено на части и продано.

– Да, считается, – повторил Дуг. – Однако кардинал был изгнан, а графиню де ла Мотт поймали, отдали под суд и осудили. Она бежала в Англию, но, насколько я знаю, никто не смог доказать, будто колье побывало у графини.

– Ты прав. – Уитни стала рассматривать страничку дневника. Только вид этого листка заставил бы забиться от восторга сердце любого хранителя музея. Что касается колье, то его считали одним из катализаторов Французской революции.

– Оно уже тогда стоило порядочно. – Дуг передал ей еще один лист. – Представляешь, сколько оно может стоить сегодня?

Оно бесценно, подумала Уитни, но не стала говорить это Дугу, зная, что он не правильно поймет смысл этого слова. На листе, который она держала в руках, был дан детальный список драгоценностей, которые королева доверила Жеральду. Все они были описаны и оценены. Но также, как и снимки в книге, на Уитни это не произвело большого впечатления. Тем не менее один пункт она выделила среди остальных. Бриллиантовое колье оценивалось в более чем миллион ливров. Дуг, конечно, обратил внимание на этот пункт, подумала Уитни. Вернув список Дугу, она снова взялась за чтение дневника.

Следующая страница была написана еще через несколько месяцев, когда Жеральд со своей семьей обосновался на северо-восточном побережье Мадагаскара:

"Я тоскую по Франции, по Парижу, по нашему дому и саду. Мама говорит, что нам не следует жаловаться. Иногда она ходит со мной на прогулки к морю. Это самое лучшее время. Вокруг летают птицы, а мы собираем ракушки. В эти часы мама кажется счастливой, но иногда она подолгу смотрит на море, и я знаю, что она тоже тоскует по Парижу.

С моря дует ветер. Приходящие корабли приносят новости из дома. Большинство из них – о смерти. Во Франции правит террор. Торговцы говорят, что заключенных тысячи и многие кончают свою жизнь на гильотине, а некоторых вешают и даже сжигают. Рассказывают о Комитете общественной безопасности. Папа говорит, что из-за него в Париже стало небезопасно. Если кто-нибудь упоминает имя Робеспьера, все замолкают и вообще перестают разговаривать. И хотя я страстно хочу вернуться во Францию, я начинаю думать, что тот дом, который я знала, исчез навсегда.

Папа много работает. Он открыл магазин и продает другим поселенцам разные товары. Мы с мамой завели огород, где выращиваем овощи. Мухи нас изводят. У нас нет слуг, и приходится все делать сам им. Мне иногда кажется, что наша жизнь здесь – приключение, но мама быстро устает, потому что ждет ребенка. Я думаю об этом младенце и о том времени, когда у меня будут собственные дети. По вечерам мы шьем для ребенка, хотя на покупку свечей у нас совсем мало денег. Папа делает колыбель. Мы никогда не говорим о маленькой шкатулке, спрятанной под полом в кухне".

Уитни отложила листок:

– Интересно, сколько лет ей было?

– Пятнадцать. – Дуг коснулся другой бумаги, запечатанной в пластик. – Есть свидетельство о ее рождении, брачное свидетельство родителей. – Он передал бумаги Уитни. – И свидетельства о смерти. Она умерла в шестнадцать лет. – Дуг передал Уитни последнюю страницу. – А вот и конец истории.

"Моему сыну, – начала Уитни и посмотрела на Дуга. – Ты спишь в колыбельке, которую я для тебя сделал, на тебе надета голубая рубашечка, которую сшили твоя мать и сестра. Они ушли – твоя мать, подарив тебе жизнь, а твоя сестра от лихорадки, которая была такой скоротечной, что мы не успели даже пригласить врача. Я нашел дневник твоей сестры. Читая его, я плакал. Когда ты станешь старше, этот дневник станет твоим. Я выполнил свой долг перед своей страной, своей королевой, своей семьей. Я спас твою мать и сестру от террора, но оказалось, только для того, чтобы потерять в этом чужом краю.

У меня больше нет сил писать. Сестры-монахини позаботятся о тебе лучше, чем удалось бы мне. Я могу завещать тебе только обломки, оставшиеся от нашей семьи, – слова твоей сестры, любовь твоей матери. И еще – ответственность перед нашей королевой, которую я взял на себя. Письмо с инструкциями останется у сестер, они передадут тебе этот пакет, когда ты станешь взрослым. Ты мой наследник, и твой долг выполнить обещание, данное мною королеве. Мои надежды будут похоронены вместе со мной, но я верю, что, когда ты вырастешь, ты станешь бороться за наше дело. Ты придешь сюда, где лежу я, и найдешь Мари. Я молюсь о том, чтобы ты до конца выполнил свой долг, как это сделал я".

– Он покончил с собой. – Уитни со вздохом опустила письмо. – Он потерял свой дом, свою семью и свое сердце. – Они стояли у нее перед глазами – французские аристократы, которых ураган революции согнал со своих мест и забросил в эту далекую страну, где они умирали в тщетных попытках приспособиться к новой жизни. Среди них и Жеральд, в сердце которого до последнего мгновения жила клятва, данная королеве. – Что случилось потом?

– Насколько я смог понять, ребенка отдали в монастырь. – Дуг пролистал страницы. – Он был усыновлен и эмигрировал со своей новой семьей в Англию. Такое впечатление, что о бумагах просто забыли, и они лежали до тех пор, пока их не раскопала леди Смит-Райт.

– А шкатулка королевы?

– Похоронена, – сказал Дуг, – глядя куда-то вдаль. – На кладбище в Диего-Суаресе. И нам нужно ее найти.

– А потом?

– Потом мы будем богаты.

Уитни посмотрела на листки, лежавшие у нее на коленях. Здесь были разбитые судьбы, мечты, надежды и преданность.

– И это все?

– А разве недостаточно?

– Этот человек дал клятву своей королеве.

– Она мертва, – подчеркнул Дуг. – Во Франции теперь республика. Я не думаю, что кто-нибудь нас поймет, если мы решим использовать сокровища для восстановления монархии.

Уитни хотела что-то возразить, поспорить, но почувствовала себя слишком уставшей. Вдобавок, чтобы все это переварить, оценить по собственным меркам то, что она узнала, нужно было время. И самое главное – они еще ничего не нашли. Дуг говорил, что главное – победить. Когда он победит, она поговорите ним на темы морали.

– Ты уверен, что мы сможем найти кладбище, проникнуть туда и откопать сокровища королевы?

– Совершенно уверен. – Дуг смущенно улыбнулся, заставив ее поверить в свою искренность.

– Может, их уже нашли.

– Нет-нет. – Он покачал головой. – В дневнике упоминается одна из драгоценностей – рубиновое кольцо. В библиотечной книге ему посвящена целая глава. Это кольцо передавалось в королевской семье из поколения в поколение, пока не исчезло во время революции. Если бы эта или другая вещь всплыла, нелегально или еще как-то, я бы об этом слышал. Все там, Уитни. И ждет нас.