Имитатор - Робертс Нора. Страница 46

Под пристальным взглядом Евы Брин подкатился ближе на своем кресле.

– Послушайте, если я и есть убийца, я уже в курсе событий, и ничего нового вы мне не скажете. Если я всего лишь эксперт по серийным убийцам, ознакомьте меня с деталями, это может оказаться полезным. В любом случае вы ничего не теряете.

Она уже решила, что она ему расскажет, а что от него скроет, но еще несколько секунд выдерживала паузу.

– В качестве орудия убийства был использован пояс от халата жертвы. Пояс был завязан бантиком под подбородком.

– Бостонский Душитель. Это его фирменный знак. – Брин щелкнул пальцами, крутанулся на кресле и принялся перебирать стопки дисков и папок с делами у себя на столе. – Я собрал о нем много информации. Вот это да! У вас сразу два убийцы, имитирующих знаменитостей? Работают в паре, как Леопольд и Лейб? Или… – Он замолчал и сделал глубокий вдох. – Не два, всего один. Один убийца, работающий по списку. Подражающий своим героям. Вот почему вы заподозрили меня. Вам пришло в голову, что я вижу в своих персонажах именно героев и путаю литературу с реальностью. Вдруг я захочу стать одним из них? – Он вскочил на ноги и начал энергично мерить шагами комнату. Ева решила, что это именно избыток энергии, а не нервы. – Нет, это просто поразительно, убей меня бог! Он наверняка читал мои книги. Жуть, конечно, но в то же время вроде бы даже лестно. Де Сальво! Совершенно не похож на Джека. Из рабочей семьи, женат, типичный неудачник. Джек, скорее всего, был человеком образованным, из высшего сословия.

– Если информация, которую я вам только что сообщила, просочится в прессу, я буду знать, откуда утечка. – Ева выждала, пока Брин не перестал расхаживать и не посмотрел на нее. – Я превращу вашу жизнь в ад.

– С какой стати мне передавать ее в прессу? Чтобы кто-то меня опередил и написал об этом первым? – Он снова сел. – Эта история – явный бестселлер. Знаю, это звучит цинично, но я в своей профессии должен точно так же забывать о сантиментах, как и вы в своей. Я помогу вам всем, чем смогу. У меня накоплены целые горы данных по всем известным серийным убийцам, начиная с Джека Потрошителя, и по нескольким менее известным, но представляющим интерес. Я предоставлю вам все эти данные, буду у вас гражданским консультантом и откажусь от гонорара. А когда все будет кончено, я напишу об этом.

– Я обдумаю ваше предложение. – Ева поднялась на ноги. И вдруг увидела среди разбросанных в беспорядке по столу папок коробку кремовой почтовой бумаги.

– Шикарная бумага, – заметила она, подошла к столу и взяла коробку в руки.

– Что? Ах да. Я ее использую, когда хочу произвести впечатление на кого-нибудь.

– Вот как? – Ее глаза буравили его как лазеры. – На кого вы хотели произвести впечатление в последнее время?

– Черт, откуда мне знать? Кажется, я использовал ее пару недель назад – писал моему издателю. Благодарственное письмо после званого обеда. «Спасибо за хлеб-соль» – так всегда называл эти письма мой отец.

– Откуда у вас эта бумага?

– Должно быть, Джульетта ее купила. Нет, погодите. – Он встал и с озадаченным видом взял коробку у Евы. – Нет, это не так. Это был подарок. Точно, теперь я вспомнил. Пришла посылка на адрес издательства с письмом от поклонника. Читатели все время присылают какие-нибудь сувениры.

– Сувенир от поклонника на пятьсот евро?

– Шутите? Пятьсот евро? Вот это да! – Не сводя глаз с Евы, Брин взял коробку и поставил ее обратно на стол. – Надо бы мне быть с ней поосторожнее.

– Мне нужен образец этой бумаги, мистер Брин. Она совпадает по типу с той, что была оставлена на месте преступления в обоих случаях.

– Да, все это чертовски странно. – Брин тяжело опустился в кресло. – Берите. – Целая буря чувств пронеслась по его лицу, он нервно провел рукой по своим густым светлым волосам. – Он знает обо мне. Он читал мои книги. Что там говорилось, в этом письме? Не помню.

Что-то насчет того, что он ценит мою работу, внимание к деталям… что-то в этом роде. Ах да, еще он писал, что восхищается тем энтузиазмом, который я вкладываю в свои книги.

– Письмо при вас?

– Нет, я не стал его хранить. На некоторые письма я отвечаю лично, но в основном это делает робот-секретарь. Если это обычная почта, мы отвечаем на письма, а потом перерабатываем бумагу. Думаете, он использовал мою работу в поисках материала? Это ужасно и, честно говоря, лестно.

Ева передала один из листов с конвертом Пибоди, и та запечатала их в пакет как вещественные доказательства.

– Дай ему расписку, – приказала Ева. – На вашем месте я бы не чувствовала себя польщенной, мистер Брин. Это не литературный материал и не слова в книге.

– Теперь я в деле. Я участник, а не просто наблюдатель. Я стал частью того, о чем пишу.

Она ясно видела, что мысль об этом его не пугает, а, скорее, вдохновляет.

– Я собираюсь остановить его в самом скором времени, мистер Брин. Если все пойдет по-моему, вы не наскребете материала для целой книги.

– Не знаю, что о нем и думать, – призналась Пибоди, когда они вышли из дому. Она обернулась, оглядела дом и представила себе, как Брин – веселый, красивый, светловолосый – вскидывает к себе на плечи своего прелестного сынишку и несет его поиграть в парке. И думает о кровью добытой славе. – Бумага всплыла случайно. Он и не думал ее прятать.

– Ну, если бы мы ее не нашли, было бы не так интересно.

– А-а, я поняла. Его это возбуждает, а он из тех, кто любит погорячее, сразу видно. Но его история сомнений не вызывает. Особенно если убийца читал его книгу.

– Он не может достоверно объяснить, откуда взялась бумага. А нам придется тратить кучу времени, чтобы ее отследить. Брина это забавляет.

– Да, его такие вещи забавляют. Что ни говорите, а работенка у него с душком.

– У нас тоже.

Пибоди удивленно уставилась на Еву:

– Он вам понравился?

– Я еще не решила. Если он именно тот, за кого себя выдает, у меня с ним нет проблем. Люди обожают убийства, Пибоди, балдеют от них, когда это не затрагивает их лично. Люди читают про убийства, смотрят про них кино, включают новости, чтобы про них послушать. Пока убийца не подбирается к ним слишком близко. Мы больше не платим, чтобы посмотреть, как гладиаторы шинкуют друг друга на арене, но жажда крови никуда не делась. Она до сих пор щекочет нам нервы. Пока смерть абстрактна, она вселяет чувство безопасности. Кто-то умер, но мы-то живы!