Талисман - Роджерс Мэрилайл. Страница 19

– Я Элизабет Хьюз – или, по крайней мере, была. – Ее рука бессильно упала, она смущенно пожала плечом, не договорив. – Теперь я тоже одна из Брандтов, но я надеюсь, вы будете называть меня Лиз. Или Лиззи, как называют меня ближайшие друзья.

– Лиззи? – Тимоти повторил имя, устремив глаза в сплетавшиеся над головой ветви с видом размышляющего мудреца. – Лиззи, – снова повторил он, как бы пробуя имя на вкус. – Мне нравится.

Забавляясь его скоморошеством, Лиз все-таки сочла себя обязанной признаться:

– Я вас должна честно предупредить, что ваш кузен, мой муж, его решительно не одобряет.

– Ах, ах! – Тимоти был восхищен. – Тогда можете быть уверены, что именно так я и буду вас называть.

– Вы не ладите с герцогом? – Прямолинейная по натуре, Лиз задала вопрос, не пытаясь прибегнуть к более завуалированным методам, чтобы получить ту же самую информацию.

Тимоти был несколько ошеломлен откровенным вопросом.

– Мы вполне ладим. – Он снова поднял глаза к голубым просветам в молодой листве. Протянув руку, он сломал маленькую веточку и пристально разглядывал ее нежную кору, как будто в ней заключалась тайна вселенной.

– Наши отцы были братьями и очень дружили. Вот почему они со своими женами оказались вместе, когда погибли… в катастрофе на яхте десять лет назад. Как глава семьи Брандт, Грэй стал моим опекуном. Я никогда не сомневался, что намерения его чисты. Я просто не всегда соглашаюсь или подчиняюсь тому, что он считает для меня лучшим.

Лиз кивнула, сочувствуя трудному положению Тимоти. Она снова ритмично похлопала по шелковистой шее коня, слегка прищурившись и рассматривая стройного молодого человека, который, несмотря на более светлый цвет волос, отличался фамильным сходством и грацией Брандтов. Несомненно, Грэй определил для младшего брата жизненный путь, так же как и ее отец направил ее будущее совсем не в то русло. И только посмотрите, куда ее это привело.

– Я понимаю это лучше, чем вам может показаться, Тимоти.

Склонив рыжеватую голову набок, Тимоти принял ее заявление с видом сомнения, смешанного с любопытством.

Уверенная, что ей будет хорошо с такими друзьями, как Дру и Тимоти, Лиз решила рассказать им о своей жизни.

– Пойдемте сядем, и я объясню. – Привязывая поводья к дереву, она указала на маленькую полянку, где мягкая трава была омыта утренним дождем и высушена дневным солнцем. Когда трое расселись свободным кружком, причем женские ноги были скромно спрятаны под юбками, а мужские – удобно вытянуты вперед, Лиз начала свою историю:

– Мой овдовевший отец, владелец животноводческого ранчо и железной дороги, – очень богатый человек. – Это сообщение о богатстве, совершенно не произвело впечатления на этих англичан и не вызвало в них того благоговения, которое оно обычно вызывало у среднего американца. Довольная такой реакцией, Лиз почувствовала, что может говорить открыто. – Я всегда считала, что он любит меня. Однако он сделал выбор, считая лучшим для моего будущего то, из-за чего я оказалась здесь… хотя я предпочла бы быть в другом месте.

Лиз видела, что паре, сидящей перед ней, трудно понять, как женщина может предпочесть какое-то другое положение завидному положению жены герцога – молодого и красивого герцога. Упрямо продолжая, она заговорила о ранчо Дабл Эйч и поведала им о постыдной роли, которую ее отец сыграл, обманом заманив ее в брак, после чего последовало немедленное отплытие новобрачных на трансатлантическом лайнере.

– Таким образом, – заключила Лиз, – герцог получил то, что искал в Америке. В его руках богатство моего отца, которым он может распоряжаться по желанию. Но – и это неприятный факт, который, я уверена, он находит неприятным – у него также есть я.

С прирожденной верностью Дру открыла рот, чтобы защищать своего дядю, но мрачно улыбающаяся Лиз подняла руку, останавливая эту попытку.

– Я же в обмен имею страну, полную чужих людей и незнакомых правил, где мой муж приговорил меня к жестоким обычаям и обществу вдали от родных мест.

– Мы же не чужие, – с жизнерадостной улыбкой прервал Тимоти. – Больше нет.

Редко позволяя себе предаваться жалости к себе или мрачным мыслям, Лиз отказалась от несвойственного ей образа и ответила заразительной широкой улыбкой.

– Однако… – неуверенно начала Друсилла.

Лиз немедленно догадалась, что это было осторожное начало предостережения, какого следовало ожидать от девушки, воспитанной в повиновении строгому кодексу правил. Она улыбнулась немного скептически.

– Есть одно ограничение, которое вам, возможно, следует соблюдать. – Дру нервно теребила юбку, как будто это могло ей помочь набраться мужества. – Не ездите верхом по-мужски, иначе вы поистине шокируете округу.

– Я не сделала бы этого никогда, если бы ваш дядя не привел меня в бешенство. – Лиз послала Дру покаянную улыбку и указала на огнистую гриву, распустившуюся во время ее неистовой скачки. – Я родилась с характером, легко вспыхивающим и разгорающимся так же ярко, как мои волосы. Хотя я больше предпочитаю ездить верхом по-мужски и на своем ранчо в Вайоминге держу несколько кожаных юбок с разрезом спереди, что облегчает женщине скачку в этой более удобной позе, – я не стала бы нарушать правила здесь. – Озорная ухмылка вытеснила покаянную улыбку. – По крайней мере не в первый день.

– Мы будем помнить о вашем вспыльчивом характере и попытаемся оставаться в списке ваших друзей. Правда, Силли? – Тимоти подавил свою собственную ухмылку, округляя глаза в притворном страхе. – Кто знает, может, вы такой же хороший стрелок, как и наездница. – Он кивнул в сторону вороного: – Я знаю мало мужчин и ни одной женщины, которая могла бы справиться с Миднайтом, как вы.

– Я хороший стрелок, – подтвердила Лиз, пожимая плечами, чтобы не показаться хвастливо-самоуверенной. – Мне приходится жить на ранчо, где с угонщиками скота и другими негодяями по-другому не справиться.

Это замечание мгновенно вызвало неподдельный интерес. Но не в Тимоти, как могла бы предположить Лиз, а в робкой девушке рядом с ним.

– Вы сражались с угонщиками скота? – спросила Дру с благоговением в голосе.