Талисман - Роджерс Мэрилайл. Страница 75

– Теперь ты знаешь, кто живет в доме в Сент-Джонс Вуд и почему она упомянута в моем завещании. Я не мог поверить, что мой отец хочет, чтобы я увековечил его оскорбление моей матери, но он поймал меня в капкан. Это отвратительное распоряжение было тесно переплетено с доходом, который необходим, чтобы люди могли жить в поместье. Он не оставил мне выбора.

Грэй легонько отодвинул свою Лилибет и посмотрел на нее бесконечно любящими глазами:

– Хотя я признаюсь, что не святой и даже содержал целый ряд любовниц, я поклялся себе, что никогда не причиню такого зла своей жене, и я не делал этого никогда… ни Камелии, ни тебе.

– Прости, что сомневалась в тебе, Грэй. – Лиз спрятала голову у него на груди и, излучая тепло своего любящего сердца, медленно и ласково погладила его, желая утешить: – Мне так жаль.

Лиз выговаривала себе за то, что не сумела больше доверять чести Грэя, читая его страстные выступления и зная, как мужественно он противостоит опасным угрозам во имя того, во что верит. Непроизвольно, стремясь залечить эту невидимую, нанесенную ею рану, она стала целовать короткими поцелуями сильную шею, потом колючий подбородок и щеки. Эти ласки, вызванные искренним желанием облегчить страдание, которое она доставила, разожгли в ней безрассудное желание соблазнить этого невероятно вожделенного мужчину и заманить снова в свою постель, желание, которое она пыталась побороть, помня, что приближается час обеда. Но память о прикосновениях, страстных поцелуях, упругом теле и тонких наслаждениях затрудняла ее борьбу.

С радостью принимая ее нежное утешение, Грэй, легко касаясь, провел губами по густым волосам, из которых вскоре вынул сдерживавшие их шпильки, и освобожденная роскошная масса каскадом огня пролилась на ее стройную спину.

Чувствуя себя освобожденной этим его жестом, Лиз слегка подняла ему навстречу губы в немом предложении, которое Грэй с радостью принял, нежно коснувшись их своими губами. Горя жаркими желаниями, вспыхнувшими снова, Лиз почувствовала, как мучительно недостаточна эта ласка. С тихим, страстным вскриком она вплела руки в прохладные черные волосы и остановила дразнящее движение его губ, прижавшись к ним своими.

Грэй глухо пророкотал, с упоением припадая к сладкому персиковому вину ее поцелуя; не разъединяя их губ, он опустил ее к себе на колени и повернул так, чтобы полнее завладеть ее губами. Он еще крепче прижал ее к себе. Кровь закипела, заволакивая глаза туманом страсти.

Погружаясь в яркое пламя страсти, Лиз с радостью отдалась опустошительной силе его губ и пьянящей сладости сокрушительного объятия. Ощущение его большого, упругого тела переполняло ее восхитительными чувствами, и, держась за могучие плечи, она беспомощно задвигалась, касаясь пышной грудью сильных мышц, чувствуя, как даже через несколько слоев одежды они напряглись в ответ на ее отчаянные движения.

Творя сладкую муку, Грэй провел рукой по спине пламенной искусительницы, вокруг ее тонкой талии и вверх, к пышным холмам над ненавистным корсетом. Застонав, она изогнулась и обвила руками его шею, снедаемая страстным желанием, источник возбуждения и еще более волнующего утоления которого она держала в своих объятиях. Не колеблясь, она принялась освобождать его от мешающей ей одежды.

Наслаждаясь ее неопытной, но возбуждающей попыткой раздеть его, Грэй не мешал ей и занялся оказанием такой же услуги ей. К тому времени как решительная Лиз расстегнула и вытащила из брюк его рубашку, горячими ладонями лаская его обнаженную грудь, он расстегнул верх ее платья. Спустив с плеч сорочку и невзирая на зашнурованный корсет, он освободил ее роскошную грудь для своих глаз, рук и губ.

Низкий звук, поднимавшийся из груди Грэя, приглушенно замер, когда он надолго зарылся лицом в ее мягкие холмы. Лиз вскрикнула, задрожав от жгучего наслаждения, которое доставляло движение его губ по ее груди, от мучительной радости утоления первой жажды и возбуждения новых желаний. Она еще сильнее вплела пальцы в черные пряди, прижимая его к изнывающей жаждой плоти и трепеща от теперь уже чудесно знакомого желания.

Он поцеловал ее с такой всепоглощающей страстью, что Лиз уже не помнила себя, когда он опустил ее на кресло. Он вел безнадежную борьбу с неудержимым желанием, стараясь продержаться хотя бы до того момента, когда они доберутся до постели, но она с таким же упорством стремилась прорвать его самоконтроль… и победила. Дрожащей рукой Грэй поднял ее юбки и спустил панталоны, прежде чем избавиться самому от последнего препятствия к их соединению. Руками и губами он направлял ее погружение в пламя восхитительного мучения и сотрясающего наслаждения, пока она не начала извиваться под ним, неудержимо дрожа. Только тогда он приподнял ее бедра, опустил свое могучее тело и соединил их самой сокровенной связью. Грэй завлек ее искушающим телом, руками и губами в старый, как время, ритм – ритм, влекущий все глубже во всепоглощающее забвение страстного огня, пока он не вспыхнул дождем обжигающих искр и невыразимого наслаждения.

В изнеможении, утоленные, они, не шевелясь, лежали в объятиях друг друга. Но наконец – гораздо позже, чем намеревался – Грэй, покачивая головой и усмехаясь своей никогда прежде не испытанной нетерпеливости – не давшей сил раздеться и добраться до постели, прежде чем уступить непреодолимому желанию, – отнес жену в ее спальню. Испытывая усталость полного удовлетворения, Лиз подчинилась его терпеливой помощи в устранении предметов одежды, вероятно непоправимо измятых их игрой. К ее удовольствию, потом он сбросил то, что осталось от его собственной одежды, и присоединился к ней в ее постели. Она была небольшой, но в ней все равно было гораздо больше места, чем им вдвоем было нужно.

Сонно устраиваясь в его объятиях, она пробормотала: – Они будут ждать нас к обеду.

Грэй нежно прижат шутливо улыбающиеся губы к огненной путанице локонов и прошептал:

– Это не первый и, даст Бог, не последний раз, когда мы заменим пиром страсти обычную вечернюю трапезу.

Лиз с улыбкой удовлетворения уплыла в счастливые сны.

Грэй, босоногий, небрежно одетый в брюки и незастегнутую рубашку, позвонил, чтобы принесли легкий поздний ужин. Он был накрыт на маленьком столе в будуаре Лиз слугами, которые незаметно удалились, как только доставили холодную закуску из мяса, фрукты, хлебцы, сласти и бутылку вина. Во время интимной трапезы, пока они удовлетворяли прозаический голод, разговор носил неровный характер. Но за последним бокалом вина Грэй незаметно вернулся к серьезным вопросам. Теперь, когда горькое ожесточение было смягчено его милой Лилибет, Грэй обнаружил, что видит картину яснее.