Любовь сладка, любовь безумна - Роджерс Розмари. Страница 90

Резкий запах табака ударил в нос. Стиву стало плохо казалось, он вот-вот потеряет сознание.

Охранник тычком отшвырнул его к стене:

— Стой смирно, мразь! Сеньор доктор не любит, когда на него глазеют во время еды.

Стив послушно прислонился к холодным камням, словно безвольная кукла, рассеянно прислушиваясь к язвительным замечаниям доктора:

— Жаль, что ты дошел до такого — а ведь был довольно красив! Теперь стал совсем как другие — грязное, покорное животное. Но все же… — Доктор задумчиво помолчал. — Можете оставить его — не думаю, что он способен что-нибудь выкинуть.

Под тихие смешки охранников Стив вспомнил все слухи, ходившие о докторе.

Позже, когда его тащили обратно в камеру, ехидные замечания и злобные шутки охранников лишь воспламеняли бессильную больную ненависть, бушевавшую в мозгу.

— Почему ты так упрям, синеглазый? Сеньор доктор редко интересуется такими свиньями, как ты! Подумай только, мог получить ванну, чистую одежду, еду, по крайней мере пока был бы докторской шлюхой!

Но остатки гордости и самоуважения противостояли ноющей боли в желудке, хотя тело стремилось выжить — любой ценой. Сколько он провел здесь? Месяц, два? Три? И сколько пройдет, прежде чем он наконец сдастся… Но доктор потеряет терпение и силой вынудит его окончательно пасть.

Стив вздрогнул в темноте, боясь, что его сейчас вырвет при воспоминании о мягких, словно бескостных, руках, шарящих по телу, оценивающих то, что доктор назвал его «потенциалом».

Не будь запястья Стива скованными за спиной, он бросился бы на негодяя, проломил бы ему голову! Стер бы ухмылку с его лица!

Но лейтенант, должно быть, почувствовал что-то и, уже не улыбаясь, отодвинулся.

— Жаль, что пропадает такой красавчик, — пробормотал он. — Вот увидишь, даже в этой вонючей дыре может быть приятно, если захочешь, конечно. Я человек не злой и достаточно образованный — книги, музыка, театр… Возможно, у нас не так уж мало общего, а? — Не дождавшись ответа, доктор пожал плечами:

— Ну что ж, терпения у меня много. Ненавижу брать силой то, что само в конце концов придет мне в руки.

Ничто не возбуждает так, как готовность жертвы! — И он снова пронзительно захохотал.

Бичи охранников все чаще опускались на его спину, обеденные порции стали совсем маленькими — так что теперь Стив постоянно голодал и слабел от жажды.

Как-то вечером один из охранников объявил, что доктор завтра с утра требует его к себе. Ночью Стив пытался удавиться, но всполошенные вопли сокамерников, испугавшихся наказания, разбудили стражу, и остаток ночи он провел в карцере прикованным к стене. Рано утром его вывели из грязной дыры, хотя Стив почти , не мог стоять.

— Что с тобой, свинья-гринго? Хочешь так скоро покинуть нас? Неужели смерть так сладка?

На голову Стива нахлобучили черный колпак, вытащили его на солнечный свет, и в сердце зародилась надежда: может, его действительно собираются расстрелять? Но его привязали к столбу посреди двора, на беспощадном палящем солнце. Так вот какая смерть ему уготована?

Сыромятные ремни, которыми были стянуты ноги и запястья, мгновенно высохли на солнце, выворачивая руки так, что боль с каждой секундой становилась все невыносима Почти ничего не сознавая, он сначала только стонал, но стоны сменились дикими воплями, когда муравьи, привлеченные запахом крови, облепили раны, вонзив миллионы крохотных кинжалов в истерзанную плоть.

Доктор вышел во двор только после того, как крики затихли и перешли в тихий животный вой.

Он постоял, глядя, как еле заметно поднимается и опускается грудь заключенного, ткнул в ребра начищенным сапогом.

— Шевельни головой, если слышишь. — Уловив легкое движение, он резко бросил:

— Вы могли легко уклониться от наказания, кабальеро! Я ожидал, что у вас больше здравого смысла! Видите ли, я знаю, кто вы, дон Эстебан! Почему не сказали, что вы креол, как и я? Ненавижу гринго! Вы в самом деле заслуживаете казни, хотя бы за глупость! Но у вас влиятельные друзья в высоких сферах! Ваша жизнь снова спасена! Извлекайте урок из пережитого! Думаю, вам неплохо будет поработать на строительстве железной дороги, потрудитесь на французов!

Через два дня Стив Морган и еще пятнадцать человек начали долгий путь в Кордобу. Оказалось, что условия жизни под командованием французских инженеров неизмеримо легче, чем в рудниках. Били здесь гораздо реже — ленивые охранники предпочитали сидеть в тени фургона с инструментами, пока каторжники изнывали под солнцем.

Солнце! Какое счастье вновь оказаться на свежем воздухе! Даже еда была гораздо лучше, хотя по-прежнему приходилось работать в кандалах с рассвета до заката.

Часть души Стива Моргана, казалось, навсегда погребенная во мраке, вновь начала оживать — он почувствовал себя человеком, способным мыслить, думать, чувствовать! Он даже пытался строить планы побега, сначала рассеянно, словно нехотя; постепенно идея полностью завладела им.

Но постоянные пытки и унижения научили Стива терпению. Он видел, как увеличивается поток беженцев по дороге в Веракрус, и как-то даже подслушал разговор французского инженера о том, что война, по всей видимости, проиграна. Случайно Стив узнал, что уже наступил октябрь.

Железную дорогу охраняли французские и мексиканские войска: власти опасались нападения партизан. Охранники, уже не скрываясь, рассказывали о победоносном наступлении войск хуаристов. Нельзя рисковать именно сейчас. Если его поймают, снова отправят в серебряные рудники. Поэтому Стив молча принимал избиения, издевки, насмешки и оскорбления. Теперь черное отчаяние покинуло его — впереди ждет свобода! Но все-таки кто же послал его сюда?

Неужели полковник Деверо? Или дед узнал об участи внука?

Но тогда почему же Стива здесь держат?

Работа, тяжелая, изнуряющая, все же закаляла его, придавала силы, солнце покрыло голую спину коричневым загаром. Но Стив мечтал лишь об одном — украсть немного динамита. Если бы встретить знакомого среди беженцев!

Если, если, бесконечные если! Постепенно Стивом овладело смирение: как можно сбежать, если на ночь их приковывают друг к другу, словно скот? Теперь строительство шло на земле графа де Валмеса, благородно согласившегося пожертвовать участком земли.

Ненависть разъедала душу Стива Моргана, совсем как кандалы, рвущие кожу, впивающиеся в запястья и щиколотки. Как горько он проклинал судьбу и обстоятельства, приведшие его сюда!

На третий день рельсы дотянулись до окраины Оризабы, и, пока заключенные клали шпалы, французские инженеры взобрались на насыпь, чтобы получше разглядеть блестящую кавалькаду.

— Гости императора! Смотрите, какие красивые женщины! Может, бедный Максимилиан хоть немного развеселится, — пробормотал один из них, по имени Леду.

— Это, кажется, княгиня дю Сальм? Я уже видел ее раньше. Но кто это прелестное создание на черной лошади? Та, в белом, рядом с полковником Лопесом? Что за красавица!

Стоя по пояс в грязной вонючей воде, чувствуя, как стучит в висках кровь, Стив поднял голову и увидел жену. Впервые за долгое время он вспомнил об этой женщине и ощутил только, как жажда жизни сменилась непреодолимым желанием убить Джинни! Смеющаяся, веселая, протягивает руку Лопесу, и тот целует ее пальчики. Джинни, зеленоглазая ведьма, в белом, словно подвенечном, платье! Джинни, из-за предательства которой он и оказался здесь, обреченный на медленную смерть, — ведь расстрел быстро положил бы конец мучениям.

Из горла вырвалось глухое рычание, и Стив опомнился, только услышав настойчивый шепот:

— Ради Бога! Хочешь, чтоб нас всех засекли насмерть?

Что на тебя нашло?

Стив выпрямился, сжав кулаки. Боже, как он ненавидит эту тварь!

— Это мадам Дюплессй, — сказал Леду. — Никто не знает, откуда она. Говорят, французская куртизанка. Представляешь, она помолвлена с графом д'Арлинже?!

— Возможно, она из тех, кому поклонника недостаточно! — расхохотался другой француз.

Смысл слов лишь смутно доходил до Стива. Всадники исчезли в пыли, и заключенным вновь приказали работать.