Невеста плантатора - Роджерс Розмари. Страница 27

— Восхищались иноплеменники вроде твоей недоброжелательной тети Гертруды? Остерегайся своих желаний, маленькая гитана! Быть может, безопаснее укрыться в мире чужаков?

Силия вспыхнула:

— Зачем вы привели меня сюда и предложили погадать на картах? Что все это значит?

— Обнаженная правда ранит так же больно, как обнаженный клинок, понимаешь? Ты еще ребенок, а мать в твоем возрасте была уже женщиной. В этом нет ни твоей, ни ее вины. Скажу тебе ровно столько, сколько смогу.

Прежде всего хорошенько запомни: сила, которая позволяет справиться с любой ситуацией, скрыта в тебе самой. Усвой хотя бы это.

В Силии снова вспыхнул гнев. Цыганка явно избегала говорить о Марианне. Ее отрывочные слова пугали, но девушка пыталась связать их воедино.

— Вы сами настойчиво предлагали погадать мне. Отчего же, если карты предсказывают беду, не предупредить меня об этом? Я попытаюсь избежать ее. По вашим словам, вы ждали моего прихода, а теперь только смущаете меня. Где же справедливость вашего, а теперь и моего народа — цыган?

Альзена молча, бесстрастно изучала Силию — взвешивая, рассуждая, определяя… Но что?

— Неужели мое будущее столь же горестно и темно, как жизнь моей матери?

Выражение лица цыганки слегка изменилось, но ее таинственность пугала. Девушка чувствовала, что Альзена сомневается, стоит ли выкладывать все.

— Так о чем говорят карты? Я хочу знать! Это — мое право.

— Ха! Вот и зашел разговор о твоих правах! Не лучше ли сначала определиться, кто ты: цыганка или из чуждого нам племени? Ну, как ты думаешь? — В глазах Альзены блеснула угроза.

Альзена понимала, что глазами ребенка на нее смотрит зрелая женщина. Бедная, одинокая цыганская девочка! Малышку увезли от тепла, солнца и босоногого детства в мир холодных людей, презирающих ее из-за матери.

Альзена прочитала это по картам. Но что-то темное, скрытое глубоко в памяти девушки пугало и настораживало. Альзена предпочла бы обойти это стороной.

Что-то связанное с несчастной, своевольной Марианной? С ее внезапной смертью?

— Ну вот, малышка. — Цыганка провела несколько раз ладонью левой руки по столу и с невероятной быстротой снова разложила карты. — Что ты хочешь узнать о себе? Ну-ка посмотрим… В твоем возрасте девушки интересуются молодыми людьми. Давай скажу, кого выберешь ты или кто выберет тебя.

Двое влияют на тебя особенно сильно: светлый и темный. Оба по-своему опасны. Хочешь узнать больше? Тебе предстоит дорога — придется возвращаться, если намерена преуспеть в жизни. Ну что, считаешь, что все это обычная цыганская чушь? Но нет, все это правда. И то, что тебе следует проявить осмотрительность, когда выбираешь, кому доверять. А теперь замри и не приставай с вопросами, пока я не найду ответы на свои.

В темных мерцающих глазах цыганки появилось нечто необычное. Силия, стараясь успокоиться, несколько раз глубоко вздохнула. Потом опустила глаза на карты, над которыми колдовала цыганка. Та что-то бормотала себе под нос на каком-то чужом, но до боли знакомом Силии языке.

— Ах!

Силия заморгала и сконцентрировала взгляд на картах. Казалось, она стряхнула с себя сон. Может, ее усыпляли раскачивающаяся над головой лампа, насыщенный аромат благовоний и речитатив Альзены?

Цыганка, полуприкрыв глаза, смотрела на Силию из-под тяжелых век. Что означает ее взгляд?

— О чем еще тебе хотелось бы знать? Может, достаточно моих предостережений? Говори скорее! Время бежит — тебе пора возвращаться к друзьям, иначе они подумают, что цыгане тебя похитили. Дай-ка мне руку. Нет, не эту, другую…

Корявые пальцы вцепились в кисть Силии. Альзена приложила ее ладонь к своей.

Девушка ощутила легкий удар, и волны от него пробежали по всему телу. Пальцы цыганки исследовали линии ее ладони. Потом Альзена взялась за правую руку.

Внезапно выпустив руки девушки, цыганка задумчиво откинулась назад. Казалось, Силию окружала тьма. Она наползала все ближе и ближе и поглощала свет — душевный свет, оберегающий ее. Карты свидетельствовали и о благоприятных знаках. Но хватит ли сил у юной девушки преодолеть подстерегающие ее трудности?

Молчание Альзены раздражало Силию. Как бы узнать, что означают ее туманные намеки?

— В чем же дело? Не в том ли, что случилось с моей матерью? Ты гадала ей на картах Таро и предсказала смерть? И утверждала, что твое волшебство не в силах ее спасти? Где же ты была, когда она больше всего нуждалась в помощи? И отчего она убежала прочь?

— Замолчи! — прервала ее Альзена. — Смотри на меня и слушай! Иначе не услышишь ничего, кроме сердитого биения своего сердца и гула от путаницы вопросов в голове. Да-да, слушай, и я скажу тебе все, что могу и смею. Мне дано говорить лишь о знаках — об одних лишь намеках. В тебе заложена дремлющая сила. Приведя в порядок мысли, совладав со страхами, ты сумеешь к себе прислушаться. И тогда постучишься в нужную дверь.

Нет, пока ты не понимаешь меня. Но когда-нибудь поймешь, и это спасет тебя, слышишь? Я тебе, цыганская дочка, не враг — просто хочу помочь. Но дальше идти не могу: следующие несколько шагов ты должна совершить сама.

— Но…

Альзена подалась вперед и накрыла сжатые кулачки Силии своими темными, шероховатыми, как пергамент, ладонями.

— Тебе не терпится узнать обо всем. Что ж, это естественно — ты не научилась терпению. Но ты его обязательно обретешь. — Она снова повернула руки Силии ладонями вверх и положила на стол. — Вот эта, правая, указывает на то, что ты сделала и на что способна. Стоит сопоставить с картами и…

— И мне снова кажется, что ты увиливаешь и не говоришь правду, — докончила за нее девушка с едва скрытым раздражением.

— Верно! — горестно выдохнула цыганка. — Дело в моей немощи. Задавай свои вопросы, но не слишком много. Помни, я стара, а они истощают мою энергию.

Глаза Силии внезапно затуманились слезами. Она слишком резка и требовательна. Альзена действительно стара. Умри она — и кто поможет ей, Силии?

— Я чувствую себя так, как, должно быть, когда-то чувствовала себя мама, — начала девушка. — Не уверена в себе, не понимаю, кто я такая. Пленница двух миров.

Заметив слезы на глазах девушки, Альзена смягчилась:

— Ты пленница двух мужчин. О, я увидела это в картах и прочитала по линиям твоей ладони. Не знаю, кто из них твой. Но помни: если один из них будет грозить твоей жизни или благополучию, без колебаний и ложной гордости обратись к другому — и он спасет тебя.

Альзена стиснула холодные руки Силии.

— Дочка, я ничего не предсказываю. Могу говорить лишь намеками, словно пробираюсь ночью сквозь клубящийся туман. Вижу только, что ты должна быть осторожна, очень осторожна! Вокруг тебя сгущаются черные тучи. Не доверяй никому! Всегда говори себе: я цыганская дочь, а дочери нашего народа должны выжить.

— Но моя мать — я когда-нибудь узнаю?..

— Однажды тебе откроется правда. И ложь. Но пока ты еще не готова. Учись, учись терпению.

Альзена взяла небольшую глиняную трубку, разожгла ее и глубоко затянулась. Сладковатый, острый аромат наполнил кибитку, дым устремился вверх клубами.

У Силии закружилась голова; она закашлялась. Голос Альзены доносился издалека, словно из конца длинного тоннеля. Старуха произносила странные, малопонятные слова, но они пускали корни где-то в самой глубине души Силии.

— Слушай меня… Слушай внимательно! Когда придет время, ты все вспомнишь и поймешь, что следует делать. Вернешься туда, где родилась и где умерла твоя мать, — это единственный способ рассеять сгущающуюся над тобой тьму. Ты должна ее победить. Твой народ живет по всему свету, даже на Цейлоне.

Обратись к цыганам — ты знаешь их язык. Позови — и они придут. Ничего из этого ты не запомнишь, иначе тебя будет мучить боль, которая поднимется из недр души. От нее тоже надо избавляться, но позже… позже… — Голос Альзены угасал. — Позже…

Закашлявшейся Силии казалось, что она вот-вот потеряет сознание, но внезапно все прекратилось. Альзена велела выпить ей несколько маленьких глотков очень горького чая, от которого девушка поморщилась.