Ночная бабочка - Роджерс Розмари. Страница 31

— Проблема в том, ваша светлость, — процедила сквозь зубы Селеста, — что вы нанесли непоправимый урон репутации Кайлы… вынудили ее уехать с бала вместе с вами.

— Ясно. Ей следовало встретиться со мной тайком. Но меня это не устраивало.

— Мне тоже ясно. — Селеста сделала паузу, подыскивая слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль. — Вы сочли необходимым сделать достоянием общества ее нынешнее положение, и ваш поступок имеет непосредственное отношение к усилиям Кайлы восстановить доброе имя матери?

— Чтобы обелить имя ее матери, в Англии не хватит белой краски, и вам это известно. — Селеста отшатнулась при этих словах, а герцог слегка прищурился. — Фаустина Оберж была куртизанкой, если выражаться деликатно. Чего вы обе ожидали? Что я позволю себя шантажировать? К счастью, я нашел Кайлу привлекательной, иначе она давно оказалась бы за решеткой за попытку вымогательства.

Сердито фыркнув, Селеста быстро поднялась на ноги.

— Ваша светлость, я расцениваю ваши слова как оскорбление. Нельзя считать шантажом попытку исправить несправедливость, совершенную в прошлом. Неужели вы считаете себя настолько безгрешным, что в вашем сердце не найдется хоть капелька сочувствия к тем, с кем жизнь обошлась несправедливо? Неужели вы не испытываете сожаления?

— Если бы оно даже и было, весьма глупо сообщать об этом всему свету, тем более что это затрагивает материальную сторону.

Герцог отошел от камина, и Селеста снова подумала об исходящей от него опасности. Это не могла скрыть ни элегантная одежда, ни великолепный, обставленный дорогой мебелью дом. Ее не так-то легко напугать, но в Бретоне Бэннинге была какая-то грозная сила, подумала она со смешанным чувством отчаяния и дерзости. Селеста не намерена была отступать и выдержала его взгляд.

— Вы можете говорить все что угодно, ваша светлость, но Кайла вовсе не преступница, как бы вам ни хотелось ее таковой представить. Ни в коем случае! Она молода и остро реагирует на несправедливость, но она не вымогательница. Деньги никогда не были ее целью. Для меня — да, были, поскольку я знаю, чего стоит жизнь. Что касается Кайлы, то она думала главным образом о тех страданиях, которые перенесла ее бедная мать. Ваш кузен был гадким и порочным человеком, и вы не можете это отрицать.

— У меня нет намерения это отрицать. Я едва знал его, но я не настолько наивен, чтобы считать его ходячей добродетелью. В то же время его репутация не вызывает вопросов. Весьма сомнительна юридическая сторона его брака, о чем я и заявил. — Уолвертон слегка нахмурился, вперив в Селесту взгляд серых холодных глаз, затем более мягким тоном сказал: — Я знаю, вы любите Кайлу. Я не обидел ее. Когда мы расстанемся, я сделаю так, что у нее будет больше денег, чем ей потребуется.

Селеста издала горестный вздох:

— Однако вы не дадите ей того, чего она больше всего хочет. До… этого происшествия у нее был шанс найти свое счастье, выйти замуж, иметь детей и жить спокойно и тихо. Именно об этом она всегда мечтала. Она грезила о любви. А кто женится на ней теперь? Разумеется, никто из так называемых порядочных джентльменов. После случившегося это невозможно. И Кайла обречена оставаться чьей-то любовницей до конца своих дней. Вы отняли у нее единственный шанс на счастье, ваша светлость, украли ее мечту.

— Если я отправлю ее к вам, это вряд ли спасет положение. — Голос Брета звучал твердо, взгляд был холоден, однако мускул на его скуле дрогнул, выдавая истинные чувства. Неужели он все-таки испытывал сожаление?

— Я надеялась, ваша светлость, что после моего обращения к вам вы проявите благородство. К сожалению, мои надежды не оправдались.

— Сударыня, будет не слишком благородно возвращать ее вам опозоренной и без денег.

Селеста выдержала его пристальный взгляд и, глубоко вздохнув, спросила:

— А у вас хватит благородства жениться на ней, ваша светлость? Дать ей свое имя, чтобы защитить и возместить нанесенный ущерб?

На лице герцога отобразилось смятение, сменившееся откровенным изумлением. Он покачал головой:

— Я не имею намерения жениться.

— Но все мужчины женятся, независимо от того, имеют они подобное намерение или нет. Как иначе вы оставите наследников, которым можно будет передать имя и титул?

— Дорогая леди дю Буа, возможно, вас это удивит, однако мне глубоко наплевать и на имя, и на титул. Я здесь потому, что так пожелал мой отец, и я чту его последнюю просьбу. Это единственная причина, которая объясняет мое пребывание в Англии.

— Да, я слышала об этом. — Селеста едва заметно улыбнулась. — Но из-за того, что вы не хотите жениться, моя крестная дочь должна отказаться от мечты выйти замуж. И именно вы лишили ее такой возможности.

— Что бы вы ни говорили и ни думали, это не было лишь моим решением. Если бы она захотела, то могла отказать мне на балу у леди Сефтон и поступать так, как считала нужным. Кайла предпочла пойти со мной и тем самым поставила под угрозу свою репутацию.

— Мне было бы весьма интересно услышать от самой Кайлы версию этой истории. — Селеста стала сердито натягивать перчатки. «Проклятие! У этого типа на все есть ответ, — в отчаянии подумала она. — Как я могу помочь Кайле, если он ни признает себя виновным?»

Селеста хмуро посмотрела на герцога:

— Полагаю, вы не позволите мне навестить Кайлу в вашем загородном доме?

Улыбка коснулась губ Уолвертона. Он взял ее под руку и повел к двери, давая тем самым понять, что разговор окончен.

— У вас скоро появится возможность услышать версию Кайлы, леди дю Буа, поскольку на следующей неделе я намерен привезти ее в Лондон. Пора покончить со слухами, что я похитил девушку и держу ее у себя против воли.

Селеста повернулась к двери.

— Ваша светлость, я надеюсь, что вы не станете подвергать Кайлу позору большему, чем она уже испытала.

— Миледи, все будет зависеть от нее.

Это было самое лучшее из того, что было сказано Уолвертоном. По пути домой Селеста с беспокойством размышляла о том, как бы Кайла не навредила своей репутации еще больше. Она немедленно напишет ей подробное письмо и объяснит ситуацию. Но при этом следует проявить максимальную осторожность, не написать ничего такого, что герцог может счесть оскорбительным, случись ему прочитать письмо. Не было почти никакой надежды, что он питает нежные чувства к Кайле, но нельзя же переходить границы. Ах, если бы в Англии дела обстояли так, как во Франции, где не считалось большим преступлением, если женщина имеет любовников. Там репутация женщины от этого не только не страдала, но нередко выигрывала.

Однако они не во Франции. И Кайла должна найти способ уменьшить ущерб, нанесенный Уолвертоном ее репутации.

ЧАСТЬ II

Глава 12

Поместье Риджвуд, Англия.

Май 1816 года

Портниха приехала вовремя, как и обещала, и за два дня сшила несколько комплектов одежды. Кайла стояла перед зеркалом в темно-синем костюме для верховой езды и изучала свое отражение. Костюм сидел великолепно. Он выгодно подчеркивал ее грудь, рукава короткого жакета доходили до запястий, юбка ниспадала складками, достигая щиколоток. Из-под жакета выглядывала блузка, отделанная белоснежным кружевом под самой шеей. Кайла также заказала сапожнику ботинки, модистке — шляпку, которые были своевременно доставлены.

Брет все еще не вернулся из Лондона, и Кайла старалась не думать о том,

чем он там занимается. Она, как было условлено, встретилась с Годфри у парадной лестницы. Было раннее утро, на изумрудной траве блестели крупные капли росы. В воздухе пахло свежестью. Кайла с наслаждением вдохнула пахнущий цветами воздух и улыбнулась Годфри, предложившему ей руку.

— Слуги начнут сплетничать, сэр, — сказала она, негромко засмеявшись.

Годфри улыбнулся в ответ:

— Пусть, это заставит Брета задуматься. Может, после этого он не станет задерживаться в городе, когда здесь его ожидает такая красивая женщина.