Лакки Старр и большое солнце Меркурия - Азимов Айзек. Страница 17
Робот долго молчал. За это время в нем обнаружился очередной дефект – часто замигал левый глаз. А потом послышалось неразборчивое, какое-то пьяное бормотание:
– Перенесу… безопасс… месс…
– Но я буду сопротивляться! И ты причинишь мне вред! – радостно возразил Лакки. – Ответив же на мой вопрос, ты спасешь мою жизнь, RL-726!
RL безмолвствовал.
– Ну, так как? Будем отвечать или нет?
Тут робот с неожиданной резвостью метнулся вперед к, остановившись в двух шагах от Лакки, равнодушно проскрипел:
– Я просил вас не задавать мне этого вопроса, сэр.
После чего огромные его руки угрожающе протянулись к человеку, но тут же приняли исходное положение.
Лакки наблюдал за всем этим совершенно спокойно, чуть ли не насвистывая. Он прекрасно знал, что робот не способен причинить вред человеческому существу. Не способен – и все тут.
Но робот снова поднял одну из рук и прижал ладонь к голове так, будто он был человеком и она у него болела.
Головная боль!
Страшная догадка пронзила Лакки, и он оценил всю глубину своего идиотизма.
Не ноги робота, не голос и не глаза были испорчены! Не на них повлияла эта жара! Был поражен сам позитронный мозг! Он не выдержал высокой температуры и щедрой радиации!
Как долго жгли его эти ласковые лучи, будь они неладны? Месяц? Два? А может быть, год?
Итак, мозг, пусть даже частично, но разрушен. Если бы речь шла о человеке, то можно было бы говорить об одной из стадий психического расстройства.
Сумасшедший робот! Настоятельно рекомендую: робот, свихнувшийся от жары и радиации!
Долго ли еще будут держаться в его потрепанных извилинах Законы робота?
RL-726 приближался к нему, вытянув вперед свои ручищи. Похоже было, что Лакки своими милыми вопросиками вызвал в позитронном мозгу настоящий обвал.
– Как ты себя чувствуешь, робот? – бодро поинтересовался он и попятился.
Робот молча наступал.
И Лакки с ужасом понял: если уж он с такой легкостью намеревается преступить священный Первый Закон – от позитронного мозга осталось одно название. Оттянуть время! Нужно оттянуть время и попытаться найти какой-то выход!
– У тебя, случайно, не болит голова, а, RL?
– Я не знаю значения слова «болит».
– Вот как? – светски удивился Лакки. – Что-то мне жарковато… Пойдем-ка лучше в тень! Тут такие замечательные тени – просто не верится! – И он игриво потрусил к скале.
– Я должен устранять все, что мешает исполнению отданных мне приказов, – равнодушно сообщил робот.
– А как же! – согласился Лакки, вытаскивая бластер.
Он вовсе не горел желанием уничтожить этого бедолагу. Такой шедевр, пусть даже контуженный, мог бы очень пригодиться Совету.
– Стоять! – приказал Лакки, резко повернувшись.
Только прерывистость движений металлической руки позволила ему избежать страшного удара. Легко оттолкнувшись от грунта, Лакки прыгнул в сторону.
Если бы удалось заманить робота сюда, в тень, и остудить его раскаленную голову, Лакки смог бы договориться с ним по-хорошему, не применяя оружия.
Если бы, если бы…
Снова прыжок – и черный, поднятый ногами робота песок без промедления – разреженное пространство не ведало пыли – упал на грунт.
Это была жуткая пляска человека с роботом, отчаянная и беззвучная.
К Лакки потихоньку возвращалось спокойствие. Он видел: движения робота становятся все более беспорядочными, бестолковыми.
Но тот был все еще опасен. Он теперь явно преграждал дорогу к тени, пытаясь этим убить человека.
Внезапно Лакки остановился. Замер и робот. Они стояли в пяти футах друг от друга, на большом сульфидном пятне, чернота которого делала жару еще более нестерпимой. Лакки чувствовал приближение обморока. Но между ним и тенью стоял робот.
– Ну-ка, лыжню! – с трудом разлепив губы, прохрипел Лакки.
– Я должен устранять все помехи. Вы являетесь таковой, сэр, – терпеливо объяснил ему робот.
И Лакки понял, что выбора больше нет. Угроза его собственной жизни вынуждает уничтожить робота. Он поднял бластер.
Но жара и чрезмерное утомление заменили мышцы ватой! И рука поднималась медленно, очень медленно!
Робот сжал ее – и бластер плавно опустился на грунт. А потом Лакки оказался в железных объятиях, но это уже ничуть не волновало. Единственное, о чем он думал, было: жара, жара, жара…
RL обнял его еще крепче, хотя в этом не было никакой необходимости, ни один человек не мог противостоять такой чудовищной силе.
Откинувшись назад и вздрагивая в такт неровной поступи, Лакки тупо размышлял о том, как ненадежны все-таки скафандры этой модели, особенно если тебя вот так сердечно обнимают, чуть что – и получите дырку…
Рука Лакки безвольно болталась, оставляя след на рыхлых пятнах черного песка, когда в его сонном мозгу вспыхнула неожиданная идея.
Это был шанс!
12. Перед дуэлью
Переплет, в который попал Лакки, был причудливым отражением происходящего с Бигменом. Последнему, правда, угрожала не жара, а все более возраставший холод. Каменные «веревки» сжимали так же верно, как руки безумного робота. Но маленький марсианин не оставлял попыток овладеть оружием, судорожно зажатым рукою Уртила.
И это удалось ему! Причем настолько внезапно, что тяжелый бластер едва не выпал из окоченевших пальцев.
– Чтоб тебя разорвало! – испуганно пробормотал Бигмен и сжал приклад покрепче.
Знать бы уязвимое место этих щупалец – они сразу получили бы свою порцию заряда. Ну, а пока – рисковать не стоило…
При помощи нагрудного регулятора он свел подачу энергии к минимуму.
Холоднее стать уже не могло – и не стало.
Теперь нужно было активировать бластер, желательно, не выронив его. Крайне желательно – не выпустив его из своих дырявых рук!
Указательный палец дотянулся до кнопки и нажал ее.
Бластер стал быстро нагреваться, сообщая об этом красноватым свечением. Конечно же, такое обращение шло во вред энергосистеме, ведь бластер никак не предназначен для обогрева.
Собрав последние силы, Бигмен отбросил оружие как можно дальше от себя. Все вокруг задрожало, стало зыбким, ирреальным…
А потом он почувствовал первый прилив тепла, которое слабо сочилось из энергоблока. Энергия уже не уходила в ненасытные щупальца – вот что это означало!
Бигмен недоверчиво повел плечами. Потом осторожно шевельнул ногой. Ничего больше не сковывало движений!
Вот зажегся скафандровый фонарь, и луч его осветил то место, куда только что полетел бластер. Там медленно копошился отвратительный клубок щупалец.
Вздрогнув, Бигмен порывисто схватил бластер Уртила, настроил его на минимальный режим, потом включил и бросил туда же, в качестве добавки.
– Эй, Уртил, ты меня слышишь?
Ответа не последовало.
И Бигмен, маленький Бигмен, потащил огромного детину Уртила на себе. Фонарь пострадавшего слегка мерцал, а это значило, что в энергоблоке кое-что осталось и температура в скафандре скоро должна нормализоваться.
Бигмен, не колеблясь, связался с Куполом, понимая, что теперь, когда он обессилен, а в энергоблоке почти ничего, еще одна встреча с местными ребятами была бы ему в тягость…
Нашли их удивительно быстро.
После двух чашечек кофе и необыкновенно вкусной горячей еды к Бигмену, окруженному теплом, светом и заботой, вернулся его обычный оптимизм. О пережитом он вспоминал не то чтоб с удовольствием, но и без особого ужаса.
Пивирейл крутился возле и был похож на взволнованную наседку. Его седая шевелюра была в полном беспорядке.
– Вы действительно хорошо себя чувствуете, Бигмен? Совершенно никаких симптомов? – допытывался он.
– Я чувствую себя изумительно, мистер Пивирейл! Как никогда! А что Уртил? Надеюсь, он тоже в порядке?
– По-видимому, да, – холодно ответил астроном. – Доктор Гардома, во всяком случае, не видит никаких оснований тревожиться за его состояние.
– Чудесно! – кровожадно обрадовался Бигмен. – Замечательно! Превосходно!