Твои нежные руки - Роджерс Розмари. Страница 8

Девушка поспешно освободилась, немного раздраженная его властными манерами. Последнее время он ведет себя как ее опекун!

— Я ничего не ела и устала сидеть в душной каюте.

Кроме того, если ты…

— Ами, — настойчиво прошептал он, сжав ее пальцы, — черт возьми, сейчас не время спорить. Спускайся к себе и запри дверь.

— Запереть…

Амелия осеклась и растерянно огляделась, только сейчас распознав нечто неладное в бурной деятельности команды. К бортам выкатили пушки, закрепили на месте, палубу посыпали песком и по команде капитана ставили паруса. Девушка судорожно вцепилась в поручень трапа.

— Кит, что происходит?

— Капитан пока сам не уверен. Впередсмотрящий заметил корабль, идущий к нам под всеми парусами. Флаг не поднят, так что капитан сомневается…

— Сомневается в чем?

Кит отвел глаза и нахмурился.

— Пираты, — выдавил он. — Мы всего в нескольких днях пути от Ньюпорт-Ньюс, так что вполне возможно, это всего лишь еще одно торговое судно. Но все же капитан Ярборо — человек осторожный.

Матросы в панике метались по палубе, взлетали на мачты, тянули снасти, разворачивали последние паруса, спеша поскорее набрать ветра и уйти от неизвестного судна.

— Ясно, — протянула Амелия и, поколебавшись, положила ладонь брату на руку. Мускулы под пальцами мгновенно напряглись: он явно ждал, что сестра не захочет уйти без него. Но вместо этого она тихо вымолвила:

— Береги себя, Кит. Кроме тебя, у меня никого не осталось.

Кит нежно погладил ее по щеке и, чуть помедлив, улыбнулся:

— Все будет хорошо. Не волнуйся обо мне.

«Боже, — думала Амелия, медленно шагая вниз, — сколько жен, сестер, матерей и возлюбленных слышали эти же слова. Страшно представить!»

Она скорчилась на койке, дрожа от страха, пока «Саксесс» разрезал волны со все возрастающей скоростью. Недаром она выросла в портовом городке и с детства наслушалась страшных историй о пиратах! Некоторые превратились в легенды, вроде повествований о Шарки и Черной Бороде, и при упоминании этих имен девочку охватывал приятный озноб. Но реальность была куда хуже. В рассказах об их опустошительных налетах, приукрашенных лживыми дифирамбами несуществующим героическим деяниям, пираты казались не столько морскими разбойниками, жадными, жестокими грабителями, сколько озорными мальчишками, играющими в опасные игры. Но Амелия умела отличить правду от вымысла, не питала иллюзий относительно благородства корсаров и надеялась, что судно окажется всего лишь встречным бригом или шхуной. После появления закона, запрещавшего работорговлю, невольничьи и пиратские корабли были вытеснены из этих вод правительственными патрульными катерами и плавание в Атлантике стало считаться безопасным. В самом крайнем случае судно может оказаться французским, а французы не склонны щадить капитана, посмевшего нарушить эмбарго, наложенное ими на Англию. Но они все еще находятся в американских водах…

Грохот выстрела разом покончил с надеждами на то, что дело обойдется миром. «Саксесс» вздрогнул, накренился, палубные пушки ответили огнем. Амелия свалилась на пол, кое-как встала на четвереньки, тяжело дыша от страха. Уши разрывал ужасный шум: вопли, мольбы о помощи, стоны, зловещий гром канонады, глухие отдаленные всплески… воплощение всех кошмарных снов. Сказки, которые так забавно рассказывать в зимние вечера у камина, под вой ветра в трубах, вдруг стали явью.

Ужас захлестнул девушку, но не парализовал, а побудил к действию. Все что угодно, только не это бесплодное ожидание в чреве корабля. Не в ее привычках покорно ждать гибели! Если смерть близка, Амелия встретит ее рядом с братом.

Поспешно вскочив, спотыкаясь, хватаясь за что ни попадя, лишь бы не упасть, она пробралась к двери, с трудом отодвинула засов и тут же задохнулась от дыма и серных паров, высекших слезы из глаз. Густой туман проникал в люк и клубился по сырому проходу. Девушка двинулась к трапу, едва передвигая налившиеся свинцом ноги. Сердце колотилось так громко, что заглушало рев пушек.

Она уже схватилась за деревянное кольцо крышки, когда свет, лившийся в щели, неожиданно померк. Девушка инстинктивно прижалась к влажной стене, не зная, что делать, и втянула голову в плечи, когда тяжелая связка лохмотьев влетела в люк и с тошнотворным стуком приземлилась у ее ног. Ей послышался вопль, но ответить она не смогла: горло перехватило. Она не могла двинуться, словно парализованная, и только ворочала глазами. Под ее ошеломленным взглядом тюк внезапно превратился в человеческий силуэт. Голова откинута, рот разинут, взгляд устремлен в никуда, яркая алая полоса прочертила шею и грудь.

Тошнотная желчь обожгла глотку и нос, и Амелия с трудом подавила рвотные спазмы. На глазах выступили слезы. Коленки подгибались, но девушка решительно двинулась к трапу, подгоняемая желанием увериться, что брат не плавает в собственной крови, испуская последний вздох.

Творившееся на палубе не поддавалось описанию. Настоящий ад предстал ее глазам. Пороховой дым стлался густыми слоями, окутывая мертвых и умирающих, яркие оранжево-желтые вспышки, подобные языкам пламени, плясали на морских волнах. Корабль снова вильнул в сторону, как норовистая лошадь, и девушка, схватившись за линь, почувствовала, как он обвис и скользнул на палубу, словно готовая ужалить змея. Канаты такелажа, порванные и обгоревшие, свисали с мачт, стелились по палубе, становясь смертельной паутиной, в которой запутывались люди.

Амелия закашлялась, задохнулась, но заставила себя пробираться по заваленной обломками палубе в отчаянной попытке найти Кита. Ни одно лицо не казалось знакомым: все одинаково потные, вымазанные сажей матросы лихорадочно заряжали пушки, не обращая внимания на пороховые ожоги, красными пятнами усеявшие руки и плечи.

Оскальзываясь на чем-то мокром, происхождение которого не смела установить, Амелия упорно шла вперед, протаптывая дорожку между разбросанных кофель-нагелей, обрывков парусины и неподвижных тел. И все-таки нашла Кита! Он стоял у огромного двадцатичетырехфунтового орудия, мрачный, грязный, беспрекословно выполнявший приказы канонира.

— Кит…

Ей показалось, что он не слышит, потому что вместо слов с пересохшего языка срывалось нечто вроде карканья.

Но брат поднял глаза, увидел ее и немедленно подбежал.

— Что тебе тут надо? Я велел…

— Не хочу умирать одна.

Брат протянул черную руку, привлек Амелию к себе.

Она ощутила дрожь его тела, поняла, что он напуган не меньше, чем она, и сознание того, что и у брата есть слабости, внезапно успокоило девушку.

— По крайней мере мы вместе, — прошептала она и увидела в его глазах отчаяние.

— Да. Послушай, Ами, я хочу, чтобы ты спряталась за этими бочонками. Не выходи, пока я не прикажу, или… в случае крайней необходимости. — Он неуклюже чмокнул ее в щеку и выдавил улыбку. — Может, все и обойдется.

Еще рано сдаваться. Ярборо — старый морской волк, и мы еще держимся на плаву. Мне нужно бежать: старший канонир погиб, и каждая пара рук на вес золота.

Какая это была мука — скрываться за бочонками, привязанными к рубке, и наблюдать, как Кристиан подтаскивает ядра и порох — немного медленнее остальных, но так же старательно.

Промокнув от брызг, захлебываясь дымом, Амелия тряслась от страха, не понимая, на чьей стороне перевес. Сражение продолжалось целую вечность. Дни, часы, годы… прежде чем все закончилось — не воплями торжества, а стонами побежденных. Пиратское судно подошло ближе, в борт «Саксесса» неумолимо впились абордажные крюки.

Сопротивление было коротким и бесплодным. Оцепенев от ужаса и тоски, девушка наблюдала, как уцелевших выстроили на палубе. Все стихло; дым развеялся, оставив едкую пороховую вонь.

Последним подошел Кит, ни разу не взглянув на то место, где таилась сестра. Всей своей фигурой, выражением лица он приказывал, умолял, просил не выскакивать.

Не обращая внимания на многочисленные занозы, Амелия оперлась ладонями о доски палубы и подалась вперед в безуспешных стараниях получше разглядеть, что происходит. Тревога и волнение за брата сжимали сердце стальной хваткой.