Конец авантюристки - Рокотов Сергей. Страница 29

Гришка напрягся. «Вот он, момент. Все! Или сейчас, или никогда!» Он уже было сделал движение к урне, под которой лежал пистолет, но тут снова послышался шум двигателя машины.

— Эге! — крикнула Вера Георгиевна. — Это, вроде бы, Эдик. Узнаю шепот его «Мерседеса». Ну, не ожидала от него такой прыти. Сейчас, подождите, господа, он к нам присоединится. Так, Савелий Авдеевич, солдатики свободны. А вы сюда, на минутку, на пару слов

Угодливо склоняясь, Явных засепетил вслед за хозяйкой.

Она вытащила из сумочки конверт и протянула его лейтенанту.

— За труды ваши праведные. И чтобы солдат как следует отблагодарили. Я проверю, — строго произнесла она.

— Все будет как надо, Вера Георгиевна, — угодливо улыбался Явных. — Вы что-то там говорили насчет капитана…

Верещагина с плохо скрываемым презрением поглядела на него.

— Капитан, капитан, улыбнитесь, — пропела она. — Я поговорю с Эдиком, а он уж разберется, кому звякнуть. Во всяком случае, я вам благодарна за хорошую работу. Действительно, чисто до умопомрачения…

«Только бы подольше говорили», — молил Гришка. — «Как повезло, сейчас они будут вдвоем. И сейчас я их обоих. Сначала её, потом его… Ну… Быстрее, Верещагин, помедленней, хозяйка…»

И вот на дорожке появился своей суетливой походкой мэр города в темно-синем костюме и бордовом галстуке. На тонких губах играла улыбочка.

— Альберт Анатольевич! — крикнул он на ходу. — Дорогой! Ты что, все растешь, что ли? А я вот расту вниз, у меня такое ощущение! Верочка, распорядись насчет шампанского, пусть подадут на розовой веранде, я хочу прямо сейчас выпить за встречу!

Режиссер Траян зашагал навстречу Верещагину.

— Эдуард Григорьевич, как я рад! — Траян даже попытался как-то пригнуться, чтобы уменьшиться в размерах. — Я так вам благодарен, так благодарен, если бы не вы…

— Ой, не надо, не надо, — скривился Верещагин. — Помогать искусству — это наша священная обязанность. И не благодарите меня, ради Бога. Приедем в Москву на премьеру, если пригласите…

— Скоро, уже скоро, наверное, в октябре… А что касается помощи, далеко не все помогают. — Траян сделал суровое лицо, но пригнулся совсем уже низко. Они с Верещагиным стали почти одного роста.

— А это кто у нас? — расплылся в широченной улыбке Верещагин, уставившись на точеные ножки Жанны. — А это не Жанночка ли, часом? Не наша ли это кинозвезда? Нет, это не она, это какая-то семнадцатилетняя фотомодель, так похожая на нашу Жанночку. Нет! — закрыл он лицо маленькой ладошкой. — Не могу глядеть, эта женщина ослепляет меня!

В глазах Веры Георгиевны появилось нечто лютое, но в сочетании с улыбкой на губах. Верещагин же, не взирая на реакцию супруги, подвалил к Жанне и поцеловал её в крашеные губы взасос. Даже Траян не мог скрыть своего изумления от наглости Верещагина.

— Ну ладно, ладно, дамский угодник, — дотронулась до его покатого плеча Вера Георгиевна. — Будет тебе. Ты нашей Жанночке весь антураж попортил…

— Все! — крикнул мэр, хлопая в ладошки. — Все за мной на розовую веранду, там нам подадут шампанское! Давайте, давайте!!!

… И тут произошло неожиданное. Неожиданное для всех, кроме, разумеется, Гришки. Он резко рванулся с места, подбежал к урне, ударил её ногой, быстрым движением вытащил из-под плитки ПМ и направил дуло в голову остолбеневшей Веры Георгиевны… Но… судьба хранила авантюристку. Оказавшаяся рядом кинозвезда Жанна Опрышко не растерялась и толкнула в локоть целившегося в мэршу солдата. И тут же пришел в себя лейтенант Явных и, выбросив вперед левую ногу, мощным ударом выбил пистолет из рук Гришки. Тот так и не успел нажать курок. Затем Явных кулаком сбил Гришку с ног на дорожку и начал пинать сапогами. А на помощь ему уже спешили охранники. Бледная и дрожащая Вера Георгиевна инстинктивно прижалась к хилому плечу мужа. Но это плечо тоже дрожало мелкой дрожью.

— Мудак, блядь…, — постоянно повторял Явных, пытаясь пробить сапогом голову Гришки, который вертелся, весь в крови на дорожке, стараясь спасти от мощных ударов свою голову. Дюжие охранники присоединились к Явных и сделали из Гришки нечто вроде футбольного мяча.

Жанна, Траян и чета Верещагиных молча взирали на это жуткое зрелище.

— Хватит, может быть, — шепнула Жанна. — Его надо увезти.

— Кто тебя послал? Кто заказчик? — басил самый дюжий охранник с безразмерной шеей и коротко стрижеными черными волосами. — Говори, паскудина! Говори, кто тебя подослал?

— Хватит, хватит, — наконец, обрел дар речи и Верещагин, делая шаг по направлению к бьющим. — А тебе, — он вдруг посуровел, глядя сквозь роговые очки в глаза охраннику, — надо быть рядом с тем, кого тебе поручено охранять… Если бы не эта женщина и бравый лейтенант, нет, уверен, уже старший лейтенант или даже капитан, Вера Георгиевна была бы уже… Верочка, — вдруг расстрогался он, чуть не прослезившись и приобнял свою дрожащую супругу. — Боже мой, как ужасна современная жизнь, нигде, просто нигде не возможно спастись от пуль киллеров, даже за этими двухметровыми стенами. Прекратите же вы, наконец! — закричал он на лейтенанта Явных и охранников, никак не могущих остановить свой верноподданнический пыл. — Проще простого бить лежачего, гораздо труднее обеспечить безопасность мэра города!

Но те настолько увлеклись избиением Гришки, который был уже не в силах защищаться, а только слегка дергался на дорожке и слабо взмахивал окровавленными руками, что даже не внимали приказам шефа.

Вера Георгиевна же не вмешивалась в процесс. Она сквозь золоченые очки молча взирала на происходящее. Ей вдруг вспомнились глаза этого солдата, когда он вчера на неё поглядел. «Почему он это сделал?» — подумала она. — «Простая ненависть бедного к богатым? Не думаю…» Почему-то вдруг вспомнились события пятилетней давности, когда она была похищена прямо от ворот дома, и из неё крутой и неотесанный крымский оперативник выбил признания обо всей операции по сокровищам Остермана и мэрстве Верещагина. Слава Богу, Эдик оказался настолько оперативен, что в ту же ночь бравого оперативника застрелили прямо у дверей его симферопольского домишки. Как же была фамилия того оперативника? Столько людей прошло перед ней за эти годы, что она начисто забыла фамилию того капитана, который встречал её и покойного Кирюшу Воропаева в Симферопольском аэропорту, а затем возил её на опознание трупа девушки. А, интересно, не сообщил ли он кому-нибудь о том, что узнал ее? Ведь он где-то пропадал, будучи в Москве и скрывшись от наблюдения. Она его узнала, когда он выкрал её из особняка, но он умудрился обмануть преследователей… Неужели он успел рассказать обо всем, что узнал? Да не может быть, ведь прошло уже более пяти лет, и больше ничего, никаких напоминаний о той истории…

Странная мысль пришла в голову Верещагиной, и она открыла было рот, чтобы задать один интересующий её вопрос избиваемому солдату, но тут откуда-то сзади послышался уверенный басок.

— Что тут происходит?

Все оглянулись и поразились, насколько незаметно подошли к ним сзади два человека. Один был монголоидной внешности, с желтым лицом, зверскими косыми глазками и обилием морщин. Одет он был в черную тройку. Рядом стоял светловолосый мужчина лет сорока пяти в голубом костюме и сером галстуке.

— Я спрашиваю, что тут происходит? — спросил желтолицый, уставившись на охранников.

Явных при этом, не обратив внимания на него и его вопрос внимания, так сильно наподдал ногой Гришке в солнечное сплетение, что тот перестал шевелиться.

— Да вы же убьете его! — вскрикнула Жанна Опрышко, делая шаг в сторону Явных.

Желтолицый сделал этот шаг быстрее и, схватив блюдолиза за рукав гимнастерки, резко отдернул его в сторону.

— Да ты кто такой? — нахмурился озверевший Явных и замахнулся было, но тут же получил удар в лицо такой чудовищной силы, что грохнулся на затылок, отлетев метра на два и тут же схватился за рот, так как желтолицый выбил ему своим чугунным кулаком передние зубы.

— Я советник губернатора области Иляс Джумаевич Джумабеков, — спокойно произнес он, тщательно вытирая руку носовым платком, а затем вытащил из кармана удостоверение. — И я хочу знать, что тут происходит?