Кто последний за смертью? - Рокотов Сергей. Страница 30

Николаев пытался как-то расшевелить Веру Георгиевну, хоть на какие-то минуты отвлечь ее от увиденного сегодня в мертвецкой.

Через стеклянное окно кафе они увидели Кирилла в бежевом кашемировом пальто, мрачно слонявшемуся около гостиницы и беспрестанно курившему. Позвать его, может быть? — спросил Ни-

колаев. Ради Бога, не надо! — замахала руками Вера Георгиевна. — Совсем не имею желания с ним общаться. Он меня не утешит, это его надо утешать. А по-моему, он держится молодцом, заметил Николаев. Он молодой, он еще себе найдет жену. Только я… уже никогда…никогда… — Она чуть не бросила на стол чашку с кофе, но сумела поставить ее, уткнулась лицом в стол и беззвучно зарыдала. Николаев молчал, слов утешения у него не находилось. Ладно, Павел Николаевич, — наконец, произнесла она. — Я пойду немного полежу. Когда мы уедем в Москву? На завтра нам заказаны билеты. Хорошо. Надо будет заниматься похоронами. Я похороню Леночку на Востряковском кладбище в могиле моей мамы. Денег только совершенно нет на похороны. Ну, я думаю, эти вопросы решит Кирилл.

Надеюсь. Кстати, о Кирилле. Вы, случайно, не подозреваете его в организации убийства? Видите ли, Вера Георгиевна…Этого я не могу вам сказать, я веду следствие, и здесь есть определенные правила, законы… Понимаю, понимаю, но ведь я не просто так спрашиваю. Я не люблю Кирилла, вы это знаете, но справедливость прежде всего. Так вот, Кирилл каждый божий день приходил ко мне и требовал, чтобы я сказала ему, где Лена. Он подозревал, что я это знаю. Еще позавчера вечером у меня дома произошла совершенно дикая сцена. Он орал, бросался на меня с кулаками, говорил, что это я помогала им, потворствовала их разврату, потому что всю жизнь ненавидела его. Он даже говорил в своем гневе какие-то странные вещи о том, что Лена и Андрей ограбили его, ограбили его семью. Я просто не поняла, что он, собственно, имеет в виду. По-моему, не то, что Андрей присвоил себе деньги их разорившейся фирмы. Что-то он такое говорил, что они чуть ли не ограбили их квартиру. Но он говорил так невнятно, что я этого совершенно не поняла, а говорю это вам только для того, чтобы вы знали — Кирилл ко всему этому кошмару отношения не имеет. Он был каждый день в Москве, а по вечерам наезжал ко мне со своими вопросами или допросами. Понятно, Вера Георгиевна. Спасибо вам за эту информацию. Она имеет очень важное значение.

Она встала и пошла к себе в номер. Николаев вышел на улицу подышать воздухом. Там прогуливался Кирилл. Николаев подошел к нему — ему показалось, что Кирилл поджидает его. Вы ничего не хотели мне сообщить, Кирилл Владиславович? А? Что? — вздрогнул от неожиданности Кирилл. Николаев подошел к нему сзади. — А… Павел Николаевич… Что я могу сообщить? Я живу в каком-то кошмаре, в каком-то собачьем бреду. То и дело какие-то страшные события. Наверное, вы меня подозреваете? Я тогда был в бешенстве, когда всплыла эта история с тайником. Может быть, и говорил — найду, поймаю… У меня действительно были основания им отомстить. Так что… ваше право проверять. Проверим, конечно. Я подозревал, что Ленина мамаша знает местонахождение Лены и Полещука. Я ездил к ней, угрожал. Она, наверное, вам уже порассказала. Было желание шарахнуть ее чем-нибудь по башке, эту безмозглую дуру… Грех, конечно, сейчас такое говорить, но если она знала, где они находились, грех этот и на ней. Я ей про одно, а она талдычит свое что я ее дочери жизнь сломал, что она обезумела от этих проклятых баксов. Так ничего мне и не сказала, а я три вечера подряд к ней мотался, я ведь чувствовал, что раз Полещук был в Москве, не мог он к ней не зайти. Нет, мог, конечно, и не зайти, но я по глазам ее видел, что врет. А раз врет, что он не заходил, то, значит, врет, что не знает, где они. А ведь если бы сообщила вам, где они прячутся, может быть, они были бы сейчас живы, а не… Ой… жуть… Я-то уверен, что ворованные ими наши драгоценности сыграли в их печальной судьбе не последнюю роль. Вы думаете, что их убили из-за этого? Почти уверен. Ведь старинные бриллианты, рубины, сапфиры надо кому-то продать, это стоит огромных денег. Так что, должны же они были с кем-то связываться, налаживать какие-то контакты. А это очень опасно. У Лены позавчера был день рождения… — При этих словах слезы затуманили ему глаза. — Наверное, они куда-то ходили с Андреем отмечать, в ресторан, может быть. Вероятно, их кто-то выследил, может быть, они сели в чью-то машину, а по пути их ограбили и убили. Логично. Вполне возможно, что так оно и было, — согласился Николаев. — Ладно, поговорим еще завтра, — сказал он и пошел в гостиницу. Зашел в ресторан, показал официантам фотографии Лены и Андрея. Были, точно были, — возбудился черненький вертлявый официант. — Были позавчера, как раз моя смена. Очень красивая девушка. Они сидели вот за этим столиком и замечательный заказ сделали. Хорошо посидели. Красивая пара…Приятно, знаете, было на них смотреть. Сейчас в рестораны ходит, в основном, публика, так сказать, специфическая, так и ждешь, что пальба начнется, разборки всякие. А эти так тихо-мирно сидели, потом пошли танцевать. Сидели допоздна? Да, до самого закрытия. Ладно. Большое вам спасибо. Всегда готов. А что, — вдруг спросил официант. — Не те ли самые, которых ночью…

Николаев многозначительно промолчал. Боже мой, боже мой, а я как-то сразу и не понял… Ай, ай, ай… Какие красивые ребята… Я слышал, слышал… Весь город говорит. Какое ужасное время, непонятно, как вообще жить… Они сидели одни? Никто к ним не подходил? Несколько раз подходили мужики приглашать даму на танец. Но она ни с кем не пошла. Но парень вел себя вежливо, улыбался всем, а то сейчас в ресторане и такое бывает — откажешь кому-нибудь, а тот пушку из кармана и бабах… Без слов, так сказать… Крутейшее время. Д, вот еще — старичок один к ним подходил. Подсел к ним. Они долго разговаривали. Я этого старичка знаю — богатый старик…Ходит в дранье, но знаю — скупает старинные драгоценности. Впрочем, я лично этого не видел, но так люди говорят. Как можно найти этого старичка? Он живет где-то около Дома-музея Чехова. Зовут его Исаак Борисович. Больше ничего не знаю. Недовольный он очень встал из-за стола, пожал эдак плечами и ворчал все время, пока к выходу шел…

Николаев позвонил из номера Клементьеву. Исаак Борисович? Знаю, конечно. В ювелирных делах знает толк. Это зацепка. Съездим к нему? И немедленно. … Исаак Борисович долго рассматривал документы Николаева и Клементьева. Потом, наконец, впустил их в свой дом.

Николаев и Клементьев сели в засаленные кресла, стоявшие по углам маленькой комнаты.Над круглым столом висел огромный оранжевый абажур. На столе лежали какие-то старинные книги. Без предисловий, господа, — сказал Исаак Борисович. — У меня высокое давление, и я не люблю всяких стрессов. Мне идет семьдесят шестой год. Я знаю, за чем вы пришли. Наш маленький прекрасный город полнится слухами быстро. Ужасно… у-жас-но… Их убили в ту же ночь. Но я их не убивал. Этот несчастный молодой человек принес мне на днях старинный перстень с большим бриллиантом. Тут ходит слушок, что я имею деньги для покупки таких вещей. А я не могу купить себе элементарных лекарств. У меня букет болезней — я это ходячая медицинская энциклопедия. Стенокардия, бронхит, колит, геморрой, тромбофлебыт — он принялся зажимать пальцы на руках. — А моей пенсии хватает только на корвалол и геморроидальные свечи. А этот бриллиантик с ходу бы потянул на несколько штук зелененьких бумажек, которые все так любят. А, вообще-то, он стоит гораздо дороже, колечко-то века эдак восемнадцатого. Его, наверное, носила какая-нибудь княгиня… Молодой человек принес мне это кольцо сюда, домой и попросил оценить его. Я так примерно в общих чертах оценил, я читал кое-какие книжонки по камням, но сказал, что я никак не в состоянии сделать такую, с позволения сказать, покупку. А потом он сделал мне странное предложение. Заявил, что он продаст его значительно дешевле, ну прямо ощутимо значительно дешевле. И предложил приехать в ресторан «Ялта». А у меня есть связи. Я подзаработать решил. Я бы продал его одному, как это говорится, 9 крутому… Он купил бы, мои рекомендации для него гарантии. Я иногда подрабатываю консультациями по камням. Платят только гроши, они такие скряги, эти новые русские, новые украинцы. Но… перепадает. А тут… все накопления хотел отдать за этот камешек. Конечно, я подозревал, что колечко краденое, но… деньги нужны, врать не буду, у меня жена не вылезает из больниц, она почти недвижима, господа…Как ужасно дожить до старости, вы себе не представляете… Так вот, я явился в ресторан, а он заявил мне, что продавать не будет, нашел другого, более выгодного покупателя. Вот и все. Что с ним и его дамой сделал этот покупатель, вы и сами прекрасно знаете. Жадность, как говорится, фраера сгубила, экскюзе муа за мой цинизм. А кому он мог предложить это кольцо, вы не подозреваете? Да понятия не имею. Он и ко мне-то явмлся без всяких рекомендаций, приперся, извиняюсь, и все. Вместо удостоверения показал колечко. И я пустил его. Все слухи, слухи окаянные — раз я увлекаюсь камнями и имею литературу по этому поводу, значит, я скупаю краденые вещи. Спасибо вам, Исаак Борисович. Но вообще-то, надо в вашем возрасте быть поосторожнее, — посоветовал Николаев. Вы будьте осторожны в своем возрасте! — вдруг взорвался Исаак Борисович. — А мне бояться нечего! Я немецкую оккупацию пережил и жив остался! А потом еще надул медицинскую комиссию и повоевал-таки годик. Я в Вене войну закончил, под вальсы, так сказать, Штрауса. А государство мне за это дало пенсию, вот такую… Он сложил пальцами кукиш и показал гостям. И никто не станет сажать старого еврея за скупку краденого, дороже обойдется! Вы еще имеете мне что-нибудь сказать?