Кто последний за смертью? - Рокотов Сергей. Страница 36

Они спустились в кафе, где к Николаеву подошел Клементьев. Проведена экспертиза почерков Лены и Кирилла. Сличали с подписью на паспортах. Они идентичны. Письма написаны их руками. Да я, в общем-то, и не сомневался. Ладно, спасибо, Гриш.

Ему стал очень симпатичен этот на первый взгляд мрачный и малоразговорчивый человек, о котором он знал, что месяц назад он с двумя товарищами задержал пятерых вооруженных бандитов, державших в страхе весь Крым в течение полугода.

Бывший афганец-десантник, он терпеть не мог рассказывать что-то про свои подвиги и страшно злился, когда его об этом расспрашивали.

Убийство Кирилла Верой Георгиевной из мести за дочь было гипотезой совершенно маловероятной, учитывая письмо Кирилла и предметы, найденные на месте преступления, но Николаев был обязан проверить и этот вариант.Но она из гостиницы никуда не выходила и никому не звонила — телефонные разговоры из комнат Кирилла и Веры Георгиевны прослушивались.

Николаев проводил Веру Георгиевну до Симферопольского аэропорта, посадил в самолет.Привезли и тела Лены и Полещука в цинковых гробах.

Николаев и Гусев провели в Ялте целый день седьмого, а к вечеру восьмогоо вылетели в Москву. Письмо, написанное Леной Кириллу было приобщено к делу. Вере Георгиевне Николаев решил его не показывать. В Ботанический сад ее тоже решили не возить, она еле держалась на ногах и узнать про махинации дочери было бы для нее лишним ударом, которого она могла не выдержать.

… В восемь часов вечера исхудавший бледный Павел Николаевич ввалился домой. В аэропорту он купил букет цветов, а по дороге заехал в магазин за бутылкой шампанского. С праздником тебя, Тамара! И тебя, Верочка! — поздравил он своих женщин. — Упустил я и Кирилла, — тяжело вздохнул он…

Тамара промолчала.

… О смерти Кирилла он решил сообщить отцу. Позвонил ему на работу. Но того не оказалось на месте. Тогда он позвонил домой.

Нина Владимировна, Николаев беспокоит. Простите меня… У меня для вас тяжелая новость. Я знаю, мне звонила перед вылетом Вера Георгиевна. Лену и Андрея убили в Ялте. Какой кошмар! Да, кошмар, но это еще не все. Извините меня, я не решился звонить вам вчера в праздничный день, я прилетел вечером… Да что такое?! Дело в том, что прошлой ночью убили Кирилла. Примите мои соболезнования.

Последовало долгое молчание. Потом раздались странные хлюпающие звуки. Нина Владимировна! Успокойтесь. Я могу к вам приехать, если надо. М-м-м, — стонала несчастная мать. — За что мне все это?! За что?!!! Он же у меня единственный… Единственный… Я приеду к вам. Через двадцать минут буду. … В дверях подъезда Николаев столкнулся с Воропаевым, только что вошедшим в подъезд. Владислав Николаевич тяжелым мутным взглядом поглядел на Николаева. Не уберегли? — мрачно спросил он, протирая очки носовым платком. Мы не уберегли. И вы не уберегли, — уточнил Николаев, отметая упреки отца. — Прежде, чем подняться в квартиру, я вам кое-что расскажу, хоть и не имею на это права. Жаль, что я вам не дозвонился. Не мое это дело сообщать матерям о смерти детей. А мне уже пришлось это делать дважды и еще придется давать объяснения Полещукам.

Не придется. Полещуки знают. Утром их возили на опознание трупа. Они мне звонили на работу прямо перед звонком Нины…Обещали посадить Кирилла, они считают, что это он убил Лену и Андрея. А ведь это правда, Владислав Николаевич, тихо произнес Николаев. — Прочтите вот это. — Он протянул Воропаеву письмо Кирилла, адресованное им и Вике. Воропаев дрожащими руками взял письмо, залпом прочитал. Ну и что? Что из этого следует? — Он гневно глядел на Николаева. Это его почерк? Да, разумеется. И почерк и стиль. Это он писал. Он что, покончил с собой? Его убили. А теперь прочитайте вот это. — И он дал Воропаеву письмо адресованное ему. Воропаев жадными глазами пробежал письмо и застонал от невыносимой боли, которое оно ему причинило. Он машинально хотел скомкать письмо, но Николаев аккуратно забрал его. Какой ужас… Павел Николаевич, а нельзя этого не говорить Ниночке? Это убьет ее. Это хуже смерти. Это позор. Можно, можно. Даже нужно. Пока, по крайней мере. Дальше будет видно. А это письмо мы ей, конечно, покажем. Не надо, чтобы она считала Кирилла ангелом.

Когда они подошли к дверям квартиры, они услышали громкий голос Нины Владимировны. Кирюшу тоже убили! И прекратите мне угрожать!

Воропаев открыл дверь. Они вошли в квартиру.

Опять Полещуки звонят, — отчаянным голосом простонала Нина Владимировна.

Николаев взял у нее трубку. Майор Николаев у телефона. Зинаида Андреевна, я вас очень попрошу, вы больше сюда не звоните. Не тревожьте людей — у них такое же горе, как и у вас. Кирилл убит прошлой ночью. Примите мои соболезнования. А в этом деле много виноватых. Там еще разбираться и разбираться… Я думаю, мы похороним Кирилла на Хованском кладбище, в могиле моего отца, — предложил Воропаев, когда Павел Николаевич положил трубку. Но можно было бы и на Новодевичьем. В могиле моего отца, — как-то неуверенно возразила Нина Владимировна. Не надо на Новодевичьем, — мутным взглядом поглядел ей в глаза муж. — На Хованском тоже хорошо, мой отец был достойным человеком и…. Он как-то захлебнулся своими словами и протянул письмо, адресованное Кириллом им. Нина Владимировна быстро прочитала. Бабушка! — выскочила из комнаты веселенькая Вика. — Посмотри, какой домик я построила! Здравствуй, Вика, — улыбнулся девочке Николаев. — Как поживаешь? Да то хорошо, то плохо. Позавчера я бабушку не слушалась, а вчера мы гуляли к памятнику Пушкина, и бабушка обещала меня свозить в зоопарк, а сегодня опять плохо. Утром бабушка очень сильно кричала, я так испугалась? А когда папа приедет?

Нина Владимировна скомкала псиьмо одной рукой и прижала кулак к лицу. Из ее груди раздавался глухой стон. Папа…. — бормотал Владислав Николаевич. Он… приедет попозже. Сначала мама куда-то уехала из той плохой дачи, теперь папа уехал. Папа говорил мне, что мама приедет попозже, а теперь и папа приедет попозже. Я так не хочу. У тебя такие замечательные дедушка с бабушкой, — сказал Николаев. — И они сводят тебя в зоопарк. И в цирк. Иди, играй, девочка…

Вика убежала в свою комнату, а Нина Владимировна так и продолжала стоять со скомканным письмом в руке, прижатой к лицу. Кирюша, Кирюша, — бормотала она. — Но почему же вы мне сказали, что его убили? — вдруг спохватилась она. — Он же сам, он добровольно, он сумел умереть достойно… Конечно, для вас было бы лучше считать так. Но вы все равно узнаете правду, и я не стану вас обманывать. Не покончил он с собой, Нина Владимировна. Его убили из пистолета выстрелом в сердце. Это установили экспертиза. А где же драгоценности, в таком случае? Мне они не нужны, будь они прокляты! Но нужно найти убийцу! А драгоценности я бы отдала на благотворительные цели, на детские дома, на церкви, я бы ни копейки не взяла из них… Следствие продолжается. Будут возбуждены новые уголовные дела, кто будет их вести, я не знаю. Может быть, я, может быть, кто-то другой. Мне поручено вести дело по факту взрыва автомашины «Волга» и гибели в ней четырех людей. И это дело я скоро завершу. Виновник известен. Он многозначительно поглядел на Воропаева. А дела об убийстве Мызина и Юркова ведет другой следователь. И здесь дело близится к завершению. — Он снова непроизвольно поглядел на Воропаева. — А кто будет вести дела об убийстве Лены, Полещука и вашего сына, я не знаю. Что касается драгоценностей, то никто из живых их в глаза не видел, кроме… одного человека, видевшего один предмет, и это чрезвычайно осложняет дело. Уголовное дело по этому факту, во всяком случае, возбуждено быть не может, нет никаких оснований для этого. Вы что, полагаете, что их вообще не было?! Да я просто убежден, что они были и есть. А вот оснований для уголовного дела нет. Это будет лишь версией для раскрытия мотивов убийства реально существовавших людей, а мифические драгоценности специально искать никто не станет.

Больше говорить было не о чем. Утешить несчастных родителей Николаев не мог. Он попрощался и вышел. Но не пошел к машине, любопытство понесло его в соседний подъезд.