Книга воспоминаний - Абрамович Исай Львович. Страница 35

Сталин во взятом в конце заседания слове «по личному вопросу» заявил, что обвинение Лениным его, Сталина, в пристрастии к командованию Западного фронта «не соответствует действительности». Но теперь хорошо известно, что даже после того, как Сталин сумел избавиться и от Троцкого, и от Тухачевского, и от Смилги, он в «Кратком курсе» взвалил на них ответственность за поражение на Польском фронте, причиной которого — во всяком случае — был он сам.

Почему Сталин не выполнил указания ЦК? Почему он не послал на Западный фронт три требовавшиеся армии? По мнению Ивара Тенисовича, которое он высказывал в беседе с нами, — только из-за своего непомерного честолюбия. Он хотел нанести поражение польской армии «своими» войсками, войсками Юго-Западного фронта, и присвоить себе всю славу победы. Теперь, когда мы знаем, что честолюбие приводило Сталина к еще большим преступлениям, можно не сомневаться, что И. Т. Смилга был прав.

И хотя основной причиной провала польской кампании Троцкий считал ошибочную тактику ЦК, задержка Сталиным отправки трех армий на Северо-Западный фронт оказала резко отрицательное влияние на ход войны с Польшей.

Рассказывал нам Ивар Тенисович и об отношениях между Лениным и Троцким. Он говорил, что Владимир Ильич относился к Троцкому с большим уважением, считал его выдающимся стратегом, а в последнее время, когда они особенно сблизились, прочил его в свои заместители. Он нередко принимал перспективные наметки Троцкого при решении вопросов в Политбюро и нередко подчеркивал, что Л. Д. далеко видит прекрасно, но иногда ему не хватает уменья увязать далекую перспективу с сегодняшними задачами. Сам В. И. Ленин, по словам Смилги, обладал обоими этими качествами. Зиновьев же, наоборот, в совершенстве обладал даром сегодняшнего, «сиюминутного», но был лишен способности заглядывать вперед. Когда возникла объединенная оппозиция, в оппозиционном центре (это тоже со слов И. Т. Смилги) сложилось даже своеобразное разделение труда: Л. Д. Троцкий делал анализ международного и внутреннего положения СССР и намечал перспективы оппозиции, а Зиновьев увязывал эти перспективы с сегодняшними задачами оппозиции.

У Л. Д. Троцкого был еще один недостаток, о котором с огорчением говорил Смилга. Если В. И. Ленин умел слушать и выслушивать самых разных людей, то Троцкий этого совершенно не умел. Поэтому ему не всегда удавалось прощупывать биение пульса политической жизни. Единомышленники Льва Давидовича не раз старались восполнить этот недостаток. Например, шла речь о непопулярности некоторых лозунгов оппозиции. Соратники Троцкого говорили ему об этом, пытались свести его с некоторыми передовыми рабочими, которые хотели ему рассказать, что думают рабочие об этих лозунгах. Но из этого, как правило, ничего не выходило. Троцкий принимал их у себя хорошо, по-дружески, но — до конца не дослушивал и начинал говорить сам.

…Борьба внутри партии становилась все острее. Сталинская группировка всеми средствами старалась преградить оппозиции путь к массам. Оппозиция, стремясь, в свою очередь, приблизиться к массам, стала прибегать к нелегальной пропаганде. В ответ на это ЦК усилил репрессии.

Одной из таких репрессий была «почетная ссылка» И. Т. Смилги на Дальний Восток, куда ЦК направил его председателем Экономсовета. 9 июня 1927 года с Ярославского вокзала уходил поезд, которым уезжал Ивар Тенисович. Провожать его пришло множество оппозиционеров, в том числе Л. Д. Троцкий, выступивший с речью, в которой указал на отправку Смилги из Москвы как на пример расправы с оппозицией.

Крайней остроты борьба достигла 7 ноября 1927 года. Во время демонстрации ряд ведущих оппозиционеров выступали с балконов домов, устраивали летучие митинги на улицах. Из окна квартиры И. Т. Смилги было выброшено красное знамя с лозунгом, направленным против ЦК партии. Работники ГПУ выломали двери, ворвались в квартиру, сорвали знамя и унесли его. Г. Е. Зиновьев в Ленинграде и Л. Д. Троцкий в Москве выступали на улицах, разъясняя свою платформу. В одном месте работники ГПУ окружили Троцкого и стали оттеснять его от машины, но Н. И. Муралов, человек большой физической силы, оттолкнул их и на руках внес Троцкого в машину.

14 ноября 1927 года, накануне ХV съезда партии, пленум ЦК и ЦКК исключил Л. Д. Троцкого из партии. Не дождались съезда, на котором исключение их все равно было обеспечено, конечно, для того, чтобы не дать им возможности участвовать в предсъездовской дискуссии и выступать на съезде.

Все остальные ведущие оппозиционеры, подписавшие платформу объединенного блока, были исключены из партии решением съезда. Были приняты жесткие условия для восстановления в партии оппозиционеров, и главное из них — отказ от своих взглядов.

Зиновьев, Каменев и их сторонники согласились принять продиктованные условия капитуляции. Троцкий и его единомышленники соглашались признать ошибочность фракционной борьбы, но категорически возражали против требования отказаться от своих взглядов. Дискуссии по этому поводу среди членов оппозиционного центра происходили на квартире И. Т. Смилги, в его кабинете, за большим столом, по одну сторону которого сидели зиновьевцы, по другую троцкисты. Мы с Имярековым и Бригисом в это время сидели в соседней комнате и ждали результатов совещания. И. Т. Смилга (он, конечно, примчался с Дальнего Востока) время от времени выходил к нам и коротко сообщал, о чем говорят в кабинете. Однажды, после выступления Л. Д. Троцкого, Ивар Тенисович, выйдя к нам, с восхищением сказал:

— Какая фигура!

Совещание, на котором произошел разрыв, окончилось. Все его участники, за исключением К. Б. Радека и Х. Г. Раковского, разошлись. Надежда Васильевна, жена Смилги, пригласила всех оставшихся к столу, за которым разговор шел, конечно, о только что закончившемся совещании. Особенно возмущались Г. Е. Зиновьевым. Смилга заявил, что сегодняшнее поведение Зиновьева и Каменева напоминает ему их поведение в Октябре 1917 года. Радек и Раковский согласились с этим.

Вскоре после окончания ХV съезда начались массовые аресты оппозиционеров. 19 декабря 1927 года съезд принял резолюцию об исключении оппозиции из партии, а уже через несколько дней И. Т. Смилгу вызвали в ГПУ и объявили ему постановление Особого совещания об осуждении на 3 года ссылки в село Колпашево Томской области. Дали три дня на сборы и устройство личных дел.

В день отправки в ссылку на квартире Ивара Тенисовича было много людей. Из крупных деятелей помню Л. Д. Троцкого, Х. Г. Раковского, К. Б. Радека. Были Б. Мальцев, Т. Имяреков, Т. Ривош, я и другие товарищи. Вещи мы помогли собрать и упаковать еще днем, в том числе и довольно приличную библиотеку.

Вечером пришла легковая машина с конвоем. Пока грузились вещи, все прощались с Иваром Тенисовичем. Дети — Таня и Наташа — были лихорадочно возбуждены. Помню, как Наташа, простившись с отцом, прибежала в столовую, быстро осмотрела всех и вдруг бросилась к стоявшему у буфета Льву Давидовичу. Видимо, ребенок в своей тоске и тревоге инстинктивно почувствовал в нем самого сильного и спокойного человека. Лев Давидович положил руку на ее головку, прижал ее к себе, и она чуть успокоилась.

Незадолго до ареста Ивар Тенисович попросил нас с Имярековым разобрать и привести в порядок его личный архив, с тем чтобы надежно упрятать его. Так как Д. Б. Рязанов не участвовал в оппозиции, архивы всех крупных деятелей оппозиции, кроме архива Л. Д. Троцкого, были спрятаны в его институте.

Дома у Смилги архив хранился в громадном, окованном железом сундуке, стоявшем за дверью его кабинета. Сундук был до краев полон бумагами, и когда мы принялись их разбирать, мы увидели, что почти все эти бумаги имеют громадную историческую ценность. Здесь было много писем и телеграмм Ленина (в том числе и на Западный фронт), и ленты переговоров по прямому проводу с Лениным, Троцким, Склянским и другими, и переписка с Троцким, и приказы Реввоенсовета Республики и РВС фронтов. В сундуке мы нашли и золотое оружие, подаренное Ивару Тенисовичу, кажется, эмиром бухарским.