Вариант «Зомби» - Романов Виталий Евгеньевич. Страница 30

Все остальные, так или иначе, хлебнули бурого «коктейля». Люди понимали, что имевшиеся у них фильтры не защищали от поражения. Конечно, два инженера Прохорова надеть средства защиты не успели, а потому умерли сразу, оказавшись в самом эпицентре прорыва. Но перспектива разделить судьбу околевшего к вечеру полуящера Прохорова оптимизма ни у кого не вызывала. Рабочие отлично помнили, что руководитель проекта нацепил маску первым, даже раньше Марата Доценко. И это не спасло. Как не помогла маска-фильтр и Борису Седову, который рискнул залезть в пещеру. Да там, видимо, и остался навсегда. Проверять никто не захотел…

Жора старательно «шифровался», беседуя с людьми на борту ледокола. Он всеми силами стремился к тому, чтобы Марат Доценко почерпнул из беседы минимум полезной информации. Как о судне, так и об острове, на котором ждала помощи бригада рабочих. Даже зная, что признаки мутаций могут появиться у него в любую минуту, Салидзе пытался выполнять условия контракта, не передавать подчиненным секретную информацию.

– Корабль направился к острову, – закончив беседу, сообщил бригадир. – По расчетам, будет тут завтра к середине дня. На него еще должны перебросить специальную бригаду… медиков. Кстати, нас попросили отправить фотографии пострадавших.

– И как мы это сделаем? – засмеялся Марат. – Они что, полные тормоза? Мы в телефонную трубку должны им карточки пропихнуть?! Примите суперфакс, мать вашу!

– Мне сказали, тут есть цифровой беспроводной канал, по которому можно передавать изображения, – возразил Салидзе. – Только я не умею пользоваться оборудованием…

– Клоков! – вспомнил Марат. – Димон Клоков. Он в Питере в каком-то институте учился. Может, по компьютерам? Вдруг получится?

Именно поэтому Дмитрий и оказался в домике инженеров, вместе с Доценко и Салидзе. Фотографии мертвого Прохорова сделали с помощью цифрового фотоаппарата. «Перегнали» на портативный компьютер. Потом от Димы потребовалось включить соображалку на полную мощность, чтоб допереть, как отправить письмо с приложенными картинками на борт судна…

Все это произошло до обеда. Еда не лезла Диме в горло. Он глядел, как пожирают сосиски Лишнев и Леха-Гестапо, что-то обсуждают меж собой, и втайне завидовал товарищам по несчастью. Клоков ел с огромным трудом – картины произошедшей трагедии снова и снова всплывали в памяти. А лидеры «кланов» не мучились воспоминаниями, они спокойно запихивали в желудок пищу, приготовленную Любаней. И при этом решали, что и как объяснять аварийной команде с ледокола, когда та высадится на острове.

– Зинка! – вдруг истошно завопила Любаня. – Зинка!!!

Люди вскочили с мест. Зинаиды нигде не было. Все так погрузились в обсуждение трагедии, в думы о ней, что никто не смог вспомнить, когда докторша выскользнула из столовой. Первым сорвался с места Доценко.

– Дура! – заорал он. – Какая дура!!!

Хлопнула дверь столовой. Доценко выскочил наружу, даже не надев шапки, не застегнув куртку. Дима Клоков, опередив других, рванулся за Маратом. Он не успел подумать, куда и зачем бежит. Ноги решали сами. Наверное, потому, что Доценко был симпатичен бывшему студенту из Питера. В отличие от Лишнева или Лехи-Гестапо. А может, потому, что Дима проникся уважением к Зинаиде, которая – каким бы ни была человеком – раз за разом лезла в самое пекло, подчиняясь клятве Гиппократа.

Марат бежал в сторону пещеры смерти, на ходу вытаскивая из подсумка фильтр. Дима, не чуя под собой ног, несся следом, хотя лезть внутрь совсем не хотелось. И все же, он опередил Лишнева и других. Всех, кто чуть позже рванулся за Доценко и Клоковым…

Марат ненадолго притормозил возле входа, оглядывая черное нутро. Будто проверял догадку. Потом, обернувшись к товарищу, крикнул:

– Оставайся здесь! Я сам!

Дима кивнул, стараясь не показывать радости. Уж очень страшно было снова нырять в бездну, проглотившую троих людей. Подписавшую смертный приговор четвертому. И, хотя сейчас не наблюдалось выделений бурого газа, Клоков с удовольствием остался возле хода. Марат исчез в темном коридоре.

– Куда он? – крикнул Лишнев, подбегая к Диме.

Бывший спецназовец тяжело дышал, по лицу текли капли пота. Костя вдруг закашлялся. Страшно, захлебываясь. Он согнулся пополам, присел на землю.

– Куда он? – уже тише повторил верзила, массируя грудь. – Нельзя туда. Смерть… Крикни, чтоб вернулся!

– Марат! – что есть мочи закричал Клоков, подчиняясь приказу Лишнева. – Маараааат! Вернись!

Никто не ответил.

– Неужто и этому конец? – присвистнув, спросил Пинцет.

– Типун тебе на язык! – сердито ответил Лишнев.

Спецназовец вновь начал кашлять, оперся рукой о каменную стену.

– Господи, спаси его светлую душу…

– Да погоди ты… святой отец! – разозлился Константин. – Что вы все его хороните?!

Никто не ответил. Они молча просидели возле пещеры минут пятнадцать. Любаня уже начала тихо всхлипывать, когда в темном проеме появился Доценко. Он держал Зину на руках.

– Здорово! – вымученно улыбнулся Марат. – А че это у вас тут за тусовка, пиплы?

– Братуха! – Лишнев растопырил руки. Попытался обнять товарища, вместе с женщиной, которая не подавала признаков жизни.

– Возьмите «крутую телку», – попросил Доценко. – А то все руки оттянула…

Салидзе и Лишнев подхватили Зинаиду, отнесли ее чуть в сторону. Аккуратно положили на куртки, которые стянули с себя Фокин и Леха Мезенцев. Зинаида дышала – она просто потеряла сознание.

– Это мы сейчас, – пробормотал Святослав Фокин и принялся похлопывать женщину по щекам, ладонями растирать ей уши.

– Ох, дура! – заявил Доценко и подмигнул Клокову.

Он уселся прямо на холодные камни, рядом с Зинкой. Прислонился спиной к скале, закрыл глаза. Все сгрудились около Фокина, ожидая, что будет. Усилия Святослава вскоре увенчались успехом – женщина зашевелилась.

– Чего ж она туда полезла, а? – почесал затылок Шныра.

– Баба, одно слово! – отмахнулся Лишнев.

– Я не только баба, – едва слышно произнесла Зина. – Я врач. И мой долг – помогать больным, раненым. Где бы они ни находились.

– Тююю! – Костя удивленно посмотрел на окружающих. – Вроде мы ей говорили, что там, внутри, нет ни раненых, ни больных? Только трупы!

– Я должна была убедиться. Сама! – женщина упрямо сжала губы.

Кто-то нервно засмеялся. Георгий Салидзе покачал головой.

– Дура! – вполголоса повторил Леха-Гестапо.

– Молодец! – почти одновременно с ним произнес Фокин. – До конца выполняла свой долг.

– Марат, – слабо позвала Зина.

– Ау! – откликнулся тот. Мигом оказался возле пострадавшей, присел на куртки. – Как ты?

– Спасибо, Марат, – коротко сказала женщина и прикрыла глаза.

– Люблю я вас, блондинок, – улыбнулся Доценко и аккуратно поправил волосы, упавшие на лицо Зины. – Ты спи. Мы на руках донесем, до койки. А завтра корабль придет… Всем будет легче, врачи за дело возьмутся. Посмотрят, какой гадостью мы траванулись.

Зинаида не слышала его. Сомкнутые веки слабо подрагивали. Наверное, во сне женщина-врач, до конца исполнявшая долг, снова пробиралась по длинному проходу. В пещеру, ставшую могилой для трех людей. Или нелюдей.

Ее несли на руках. По очереди, передавая новой двойке, потом следующей. Будто самое ценное и дорогое, что находилось на острове. Так, наверное, берегут полковое знамя бойцы, чудом оставшиеся в живых после страшного боя. Уже нет рядом товарищей, нет боевого подразделения. Но до тех пор, пока над головами уцелевших реет знамя – полк жив. Даже если из окружения выходят трое…

Зину уложили на кровать и бережно прикрыли двумя одеялами. Возле спящей остались дежурить Любаня и Марат Доценко. Остальные разбрелись кто куда. Было непривычно тихо. Никто ни с кем не ругался. Не играл в карты на месячную зарплату. Никого не опускали и не сажали на перо.

Люди, замкнувшись в себе, со страхом ждали, что будет дальше. Украдкой посматривали друг на друга, проверяя, у кого раньше начнутся мутации. А потом, уединившись в каком-нибудь углу, лихорадочно стаскивали одежду, чтобы изучить, прощупать собственное тело.