Звездный Надзор - Романов Виталий Евгеньевич. Страница 30

– Да песня какая-то грустная, будто хоббита в мясорубку затянуло...

– Читай-читай, остряк! – парировал Волков, даже не улыбнувшись. – Вот изучишь до конца, тогда вместе поулыбаемся.

На листах бумаги, лежавших перед Свенссоном, стоял гриф «Совершенно секретно. Единственный экз.». Командующий снова углубился в чтение. Лис, побродив еще немного по залу, устроился в кресле напротив Адмирала, ожидая, пока тот изучит документ до конца.

Чем дальше читал Адмирал, тем серьезнее становилось его лицо. Несколько раз он бросал быстрые взгляды на своего заместителя, затем снова погружался в бумаги. Наконец Свенссон шумно выдохнул, аккуратно собрал листы обратно в папку, подвинул ее в сторону Лиса. Наступила долгая пауза.

– Уверен? – спросил Норт, не глядя в глаза Волкову.

– В первом – уверен, во втором – нет.

Докладная записка содержала подробный анализ нескольких последних операций Звездного Надзора, которые закончились не так успешно, как хотелось бы. Конечно, всегда, в любом случае, оставалось маленькое но, не позволявшее сказать, что операция прошла на сто процентов по плану, но в рассматриваемых случаях было хуже – либо часть заложников погибала, либо кто-то из террористов успевал скрыться от ударной группы Надзора. ЗвеН чуть запаздывал с выходом в нужную точку.

На столе перед Адмиралом и его заместителем лежал документ, фактически подтверждавший предположение, что в ЗвеНе есть предатель, снабжающий невидимого врага секретной оперативной информацией. По логике Волкова, несколько бандитских вылазок, которые пресек Надзор, велись из одного управляющего центра. Террористами руководил неизвестный Надзору противник, хитрый и опасный. И у этого врага были свои люди в ЗвеНе, которые вовремя информировали «босса» о надвигающейся опасности. Именно потому противник успевал заметать следы, выводить силы из-под удара.

Первая часть документа, подготовленного Волковым, приводила такие аргументы, что спорить было просто бесполезно. Вторая часть содержала подробный анализ различных служб и подразделений ЗвеНа, их возможностей, как технических, так и информационных. Волков откидывал те группы и структуры, которые не могли располагать нужными данными. Из докладной записки Лиса следовало, что утечка информации происходила непосредственно с оперативной базы, на которой сейчас вели беседу Адмирал и его заместитель.

Норт Свенссон не был в восторге от открывавшихся перспектив. Все офицеры базы и оперативных групп автоматически попадали под подозрение. И Адмирал, не принимая логику Волкова сердцем, вынужден был согласиться, что старший лейтенант Дмитревский являлся одной из первых фигур для проверки. Дмитревский участвовал в операции «Дента-пять», затем была спонтанная попытка уйти из Надзора, а сейчас старлей находился неизвестно где, на боевом корабле, да еще с выключенным «Глазом слежения». Если только эти материалы попадут в руки членов правительственной комиссии, руководству ЗвеНа будет очень трудно объяснить мотивы поведения офицера. И свои – тоже.

Да, теперь Адмирал хорошо понимал, почему Лис проявлял такое сильное недовольство, когда Командующий пошел на поводу у сотрудника «единички». Но был ли виновен в предательстве Роман Дмитревский? На этот вопрос начальник «двойки» не мог дать точного ответа.

Старший лейтенант зарекомендовал себя отличным офицером, у него была такая биография, которая почти исключала возможность работы на неведомого, притаившегося врага. Однако Лис, имевший почти сорокалетний опыт в спецслужбах, был прав, он знал, что к любому человеку можно подобрать ключик. Просто к некоторым надо подбирать очень долго, а потому игра не стоит свеч. Не оттого ли чудил Дмитревский, что к нему нашли подходящую «отмычку»? Не из-за этого ли бросил рапорт на стол? Кто знает, что происходит с молодым офицером сейчас, когда контроля за ним нет...

И хотя со счетов нельзя было списывать никого – ни офицеров базы и боевых отрядов, ни сотрудников поддержки и информационного обеспечения – часть доклада Геннадия Волкова была посвящена именно Роману Дмитревскому. Там содержались те же вопросы, которые задавал себе Свенссон. И еще – совершенно непонятным штрихом – лег запрос старшего лейтенанта по пяти планетам земного типа, из которых Романа, скорее всего, интересовала только одна. Но какая? И почему? Для проверки требовалось слишком много времени, потому ответов сейчас не было…

Также Волков предлагал ряд мероприятий, чтобы ускорить поиск «крота», и вице-адмиралу требовалось согласие командира.

Свенссон был вынужден признать правоту своего заместителя, а потому на первом листе доклада, чуть ниже грифа «Совершенно секретно», наложил резолюцию: «Начать проверку личного состава. Ввод дезинформации разрешаю. Старшего лейтенанта Дмитревского отстранить от несения боевых дежурств до завершения служебного расследования. Свенссон». Он поставил свою подпись, бросил ручку на стол и передал бумагу Лису.

Геннадий Волков скользнул глазами по резолюции, его лицо не выражало ровным счетом ничего, когда он кивнул. Начальник «двойки» быстро поднялся, убрал лист в папку и проводил глазами покидавшего конференц-зал Адмирала. Лишь затем вышел сам.

Дмитревский не замечал сказочного леса, раскинувшегося вокруг. Шелест деревьев, тихие переговоры лесных жителей – все это проходило мимо сознания. Старший лейтенант очень спешил. Он стремился как можно скорее выйти к центру спецсвязи и собственными глазами увидеть, что там происходит. Еще в начале пути Роман принял решение двигаться в максимально возможном темпе, добросовестно выполнял эту задачу, размышляя о странностях, происходящих на Лауре, и лишь между делом, по привычке, контролировал пульс и дыхание. Держать ритм! Пока все шло по плану, звеновец находился в дороге уже около полутора часов, при таком ходе до ЦСПС – еще столько же времени.

Дмитревский по-прежнему не любил открытое небо над головой, оно слишком напоминало ему детство. Лес на Лауре был похож на тот, другой, оставшийся в прошлом – там, где он гулял среди деревьев, держа маму за руку. Там было слишком хорошо, но Роман знал, что спокойная полудрема обманчива. Как на... Он осекся, привычно запретив себе думать об этом.

Впереди показалась дорога, разрезавшая лес надвое. Широкая, с низким жестким кустарником вдоль обочин. Дмитревский осторожно подобрался к самой кромке леса, раздвинул ветви, размышляя, часто ли здесь проходят или проезжают люди? Ему следовало как можно незаметнее преодолеть участок открытого пространства. До поры до времени он рассчитывал быть невидимым для всех...

Справа трасса просматривалась на несколько сотен метров вперед, но слева, неподалеку, был поворот. Из-за него в любую секунду могли появиться обитатели Лауры или любые ненужные свидетели. Старший лейтенант помедлил, прикидывая, где лучше всего незаметно, ползком, подобраться к трассе. Он уже принял решение, нашел подходящий вариант, как вдруг на противоположной стороне дороги, почти напротив того места, где скрывался он сам, раздвинулись кусты. На пыльную широкую трассу рыбкой выбросилась молодая девушка в легкой футболке и шортах, с черными спутавшимися волосами. Пират на какой-то миг замер ледяной статуей – настолько странно и неестественно выглядела эта картина посреди векового леса.

Картинка мгновенно ожила. Девушка даже не успела отряхнуться, вскочила на ноги, Роман обратил внимание на рыжие от пыли колени. Обитательница Лауры повернула голову влево, лицо ее исказилось. Из-за поворота послышался вой двигателя, шум быстро нарастал. Незнакомка, намеревавшаяся пересечь трассу, моментально изменила решение, нырнула в кусты и понеслась среди них обратно, в сторону высоких деревьев, за которыми можно было укрыться. Не успела. Резко взвизгнули тормоза, на вылетевшем из-за поворота вездеходе открылся люк. Роман заметил качнувшийся вверх-вниз ствол – стрелок брал прицел. Вслед беглянке раздалось несколько глухих звуков, как будто били толстой палкой по полупустой железной бочке. Раздался крик, полный ненависти и отчаяния.