Неплохо для покойника! - Романова Галина Владимировна. Страница 10

Я уже допивала свой кофе, когда в кафе зашла шумная компания молодых людей. Одна из девушек, яркая блондинка, показалась мне знакомой. Отставив полупустую чашку в сторону, я пристально вглядывалась в ее точеный профиль, силясь вспомнить, где я могла ее видеть. Долго мучиться мне не пришлось. Девушка повернулась ко мне и, ослепительно улыбнувшись, кивнула:

– Здравствуйте, Анна Михайловна! Как ваши дела?

И тут меня кольнуло. Ну конечно же! Как я могла ее забыть? Это была Валюшка – правая рука моей Антонины. Женщины не поддерживали особо дружеских отношений вне работы, но как коллеги были просто незаменимыми друг для друга. Решив, что Валентина послана мне небом, я ответила ей столь же приветливой улыбкой и, поздоровавшись, попросила:

– Валечка! Вы не могли бы мне уделить несколько минут? Уверяю, не задержу слишком долго.

– Ну что вы!

Она подхватила свой бокал с коктейлем и, извинившись перед своими спутниками, пересела за мой столик.

– Вы ведь меня хотите расспросить об Антонине? – прерывая возникшую неловкую паузу, спросила Валентина. – Для нас это ведь явилось полной неожиданностью!

– Д-да, конечно, – промямлила я, решая про себя, насколько могу быть с ней откровенной.

Но моя собеседница имела удивительное свойство, о котором говорят как о «находке для шпиона». Спустя пятнадцать минут я уже располагала всей информацией о переменах в жизни моей самой близкой подруги, и, признаюсь честно, у меня возникли серьезные сомнения в искренности наших с ней отношений.

Ну хорошо, она скрыла от меня существование возлюбленного. В конце концов у нее могли быть на это свои причины. Но не сказать о том, что она собирается навсегда уехать из нашего города! Нет! Это уж слишком!

Проглотив обиду, больно оцарапавшую сердце, я тихо спросила Валентину, нетерпеливо поглядывающую в сторону своей компании:

– А как долго длятся их отношения?

– Ой, вы знаете, – на мгновение задумалась она, – не берусь с точностью утверждать, но, по-моему, чуть больше года. Ну, может быть, плюс-минус месяц, другой… Разве это имеет значение?

– Он звонил ей на работу?

– Конечно! – изумленно воскликнула Валентина. – А как бы я, по-вашему, могла знать об их отношениях?

– Их кто-нибудь видел вместе? Кто он?

– А вот этого не знаю. Хотя, полагаю, вряд ли они бывали где-нибудь вдвоем. Наш город не слишком-то велик… Кто-нибудь где-нибудь обязательно бы увидел. Нет, думаю, нет.

– Значит, кроме телефонных звонков, ничего? – тихо пробормотала я.

– Ой, вы знаете! – игриво усмехнулась Валентина, вставая. – У него такой приятный голос. Такой, знаете, глубокий… А когда он произносил: «Милая, пригласите Антонину…» – меня просто мороз по коже пробирал. Это его «милая», уж поверьте, способно лишить самообладания кого угодно. А тем более женщину, испытавшую такое разочарование в семейной жизни…

Компания за соседним столиком с шумом поднялась со своих мест, и Валентина, пробормотав слова прощания, упорхнула следом. А я осталась сидеть, уставясь невидящими глазами на заплаканное дождем окно кафе, и не могла поверить в то, что только что услышала. Обида, поначалу вспыхнувшая было в душе, постепенно уходила, уступая место раскаянию. Неужели я настолько была поглощена собой, что не замечала происходящего рядом? Два года я упивалась собственным счастьем, иной раз забывая позвонить Антонине и просто поинтересоваться, как ее дела.

«Свинья! – с горечью подумалось мне. – Тонька была права – неблагодарная свинья и есть! Она так много сделала для меня в жизни!»

Это Тонька вытащила меня из адвокатуры, порекомендовав Семену Алексеевичу как подающего надежды юриста. Это она дала мне денег в долг, когда я собралась покупать себе двухкомнатную «хрущевку». Даже счастьем с Тимуром я была обязана ей, потому что познакомились мы с ним на ее же юбилее.

Отмечала она его в ресторане «Витязь», собрав по меньшей мере человек семьдесят. Тимур был одним из немногих, кого приглашали как нужного человека.

– Анька, – шептала мне тогда порядком захмелевшая подруга. – Ты приглядись к этому усачу, приглядись! Он с женой разошелся и пока один. Работа у него престижная – зам генерального на фирме. Заживешь, как у Христа за пазухой…

Я плохо слушала ее тогда, отдаваясь атмосфере праздника, но, когда спустя два дня Тимур сам позвонил мне и пригласил поужинать с ним, я не отказалась…

– Вам плохо? – склонилась надо мной официантка. – Может, нужно чего-нибудь?

– Нет, нет, спасибо! Я уже ухожу!

Схватив со стола сумочку, я ринулась к выходу и, не помня себя, помчалась через весь город домой. В результате этой пробежки-самоистязания, которой я подвергла себя по дороге, ругая всяческими непотребными словами свой эгоистический характер, мне еле удалось вползти в квартиру. Голову ломило от нещадной боли, гудели от усталости ноги, и, в довершение ко всему, на холодильник была пришпилена записка, гласившая: «Уехал по делам. Когда буду, не знаю. Иван».

– Ну и черт с тобой! – невольно вырвалось у меня. – Обойдусь без тебя!

Это были последние слова, которые вырвались сами собой. Рухнув бессильно на диван, я обняла подушку и разрыдалась.

Дзинь, дзинь, дзинь…

Кто-то монотонно отстукивал по голове стеклянным молоточком, совершенно не заботясь о том, что я не просила об этой услуге. Я протяжно застонала, перевернулась на живот и попыталась спрятать голову под подушку. Но дотошное дзиньканье проникало даже сквозь толщу гусиного пуха. Сбросив с себя подушку, я с трудом разлепила опухшие глаза.

Дзиньканье не прекращалось. И только тут до меня наконец дошло, что это телефон. Я нашарила рукой аппарат и, едва не свалив его с прикроватной тумбочки, хрипло выдохнула в трубку:

– Алло! Да! Я слушаю…

– Анька, привет! – поприветствовал меня мужской голос на другом конце провода.

– Привет, а кто это?

Голос не был мне незнаком, но узнать его так вот сразу, после ночи, проведенной в терзаниях, я была не в состоянии. Я несколько секунд помолчала и повторила свой вопрос:

– Кто это?

– У тебя часом не амнезия? – язвительно поинтересовались на другом конце провода.

– Мишка? Это ты? – Прозрение все же посетило мое сознание. – Привет!..

– Чем занимаешься? Хотя о чем это я? – хмыкнул Михаил. – Если ты дома, значит, не на работе. Если долго не могла въехать, кто звонит, значит, спросонья. Я угадал?

– Да. Все правильно.

Я подоткнула себе под спину подушку и приготовилась слушать получасовой монолог Михаила, по части которых ему не было равных.

Следует заметить, что Михаил был моим однокурсником на юридическом факультете и на лекциях всегда садился по правую руку. Я настолько привыкла к его присутствию в своей жизни, что, когда он сообщил мне о намерении бросить институт, я растерялась.

– Ты с ума сошел?! – изумленно вытаращила я на него глаза. – Тебе же всего полтора года осталось до диплома!

– Понимаешь, Ань, мне место классное предложили. Три штуки зелени в месяц! А ждать не станут, пока я штаны буду просиживать на студенческой скамье…

Короче, Мишка бросил учебу и пошел зарабатывать деньги. Но его финансовое благополучие длилось недолго. Фирма, нанявшая его начальником охраны, разорилась, и он остался и без работы, и без выходного пособия.

В тот злополучный день он приплелся ко мне в общежитие в стельку пьяный и долго плакался на судьбу, уткнувшись в мое дружеское плечо. Под конец он так расчувствовался, что уснул на моей кровати прямо в ботинках. Мне же пришлось всю ночь тесниться на стареньком диванчике с соседкой по комнате. Утром Мишка мучился похмельем и, стуча себе кулаком в грудь, клялся в вечной дружбе.

Именно это его обещание и всплыло сейчас в моей памяти. Я прокашлялась и, оборвав надоедливое нытье о никчемности жизни, осторожно спросила:

– Миша, ты где-нибудь сейчас работаешь?

– А что? – насторожился он сразу.

– Да нет, это я так… Из интереса.