Ничто не вечно под луной - Романова Галина Владимировна. Страница 3
– Да, слушаю, – хрипло выдавила она в трубку, еле добредя до телефонного аппарата на ослабевших враз ногах. – Говорите.
В трубке раздался жуткий скрежет, и затем Иван, забыв поздороваться, тихо попросил:
– Ты только не волнуйся, девочка моя. Только не волнуйся...
– Он жив?! – сипло спросила она. Это было единственное, что она смогла выдавить из себя.
– Он – да...
Это было уже лучше. Если Денис жив, то все остальное не имеет значения. Со всем остальным они обязательно справятся. Сейчас она приедет туда, и все будет хорошо.
Так думала Аля, лихорадочно собираясь в дорогу. Так думала все время пути, изо всех сил давя на педаль газа и с трудом различая дорогу, по которой ехала.
Если бы она знала тогда, что ее ждет! Если бы хоть кто-нибудь сумел предостеречь ее от излишней поспешности! Может быть, тогда и не открылась бы ей вся страшная правда в ее уродливо извращенной наготе. Может, и смогла бы она поверить Денису и простить его со временем. Но Аля приехала в самый ужасный момент...
Гостиница называлась «Подкова». Денис нередко останавливался там, следуя из Москвы домой. Нахваливая прекрасную кухню и обходительность персонала, частенько подшучивал, что неплохо было бы провести еще один медовый месяц в одном из лучших номеров этого гостеприимного отеля. Его машину, сиротливо приткнувшуюся бампером в ограждение стоянки, Алевтина заметила еще издали. Как разглядела и пару милицейских машин, видимо, для пущего эффекта оставленных с работающими мигалками. Их неоновый свет разрезал утреннюю мартовскую промозглость какими-то неестественными сполохами, порождая в душе ощущение нереальности происходящего.
Подогнав машину вплотную к крыльцу гостиницы, Аля вышла на улицу и медленно поднялась по ступенькам.
– Вам кого, гражданочка? – Дорогу ей преградил усатый старшина, выставив впереди себя полосатый гаишный жезл. – Сюда нельзя...
– Я жена, – просто ответила она и больными глазами посмотрела на него. – Меня ждут...
– Черт знает что! – озадаченно крякнул он и, немного подумав, пробормотал: – Иди, чего уж теперь...
Персонал гостиницы, состоящий в данный момент из администратора, вахтера, дежурного охранника и уборщицы, сгрудился на первом этаже у стойки и о чем-то тихонько перешептывался.
– Где он? – бесцветным голосом спросила Аля, конкретно ни к кому не обращаясь.
Они сразу поняли, о ком речь, и без лишних глупых вопросов указали ей на лестницу, ведущую на второй этаж. Крутые ступени, которых она машинально насчитала двенадцать, были обтянуты красным ковролином.
«Словно в крови!» – опасливо шевельнулась где-то непрошеная мысль.
Аля тут же отогнала ее прочь и, закончив подъем, увидела наконец открытую настежь дверь нужного ей номера. Располагался он в конце длинного узкого коридора. Кругом не было ни души. Медленно, шаг за шагом, Аля преодолела эти несколько метров и, не встретив никаких препятствий в лице радивых служителей закона, вошла в номер.
Негромкий говор шел из комнаты, расположенной слева от входа. Там кто-то ходил, мелькала вспышка фотоаппарата и то и дело слышался возмущенный шепот Дениса. Именно шепот, что удивило ее поначалу. Ивана, который обещал ее встретить, нигде не было видно. Вдохнув полной грудью побольше воздуха, Аля вошла в спальню гостиничного номера и остолбенела...
– Кто это?
– Что вы здесь делаете?
На нее посыпался град вопросов. Сердитые дядьки в мешковато сидящих на них костюмах сверлили ее суровыми глазами, пытаясь заслонить собой что-то, бесформенной грудой лежащее на кровати. Но надо было совершенно не знать Алевтину, чтобы поверить в то, что они способны воздвигнуть на ее пути преграду. Аккуратно, никого не задев, она обогнула мельтешащих и возмущенно вопящих работников спецорганов и вторично остолбенела у бездыханного тела молоденькой, симпатичной когда-то девушки. Первое, что отчетливо бросилось в глаза, – это напуганный, обреченный, остекленевший взгляд. Эта беспомощная застывшая синева не имела ничего общего ни с располосованным сверху донизу животом, ни с вывернутыми наизнанку внутренностями, ни с лужей крови, пропитавшей все постельные принадлежности. Быстро скользнув взглядом по истерзанному телу, Алевтина вновь вернулась к широко распахнутым глазам жертвы и едва сдержалась, чтобы не заорать в полный голос.
Как можно спокойно двигаться здесь, измерять что-то, фотографировать, когда эти глаза буквально могут свести с ума?! Господи, да от всего этого можно свихнуться!!! Воистину, люди подобной профессии родились уже заведомо без нервных окончаний...
– Аля... – дребезжащий голос Дениса вывел ее, наконец, из оцепенения.
Она подняла на него взгляд и поняла, отчего его голос вдруг стал тише. Вся шея Дениса была исцарапана острыми коготками жертвы. Некоторые из ран, видимо, были достаточно глубоки и сильно кровоточили. Особенно бросалась в глаза большая рана на кадыке, каждый раз, как он пытался что-то произнести, она сочилась кровью...
– Что она тебе сделала? – выдавила Аля через силу. – За что ты ее так?!
Он отчаянно замотал головой и виновато пробормотал:
– Это не я, клянусь! Я не знаю...
– Вот, вот, – довольно подхватил кто-то за Алиной спиной. – Ничего не помню... Не знаю... Не убивал...
– Я не делал этого, – упрямо твердил Денис, не сводя глаз с замеревшей от ужаса жены. – Я приехал один.
– Ага... А барышня прибыла следом. Да не одна, а с целой батареей бутылок. Еще скажи, что не пил с ней?
Денис замолчал, из чего Але стало понятно – пил.
– И сколько же вы на двоих опорожнили? – поинтересовался другой мужчина, чуть сместившись к окну и что-то внимательно разглядывая в маленьком пластиковом пакетике.
– Не помню, – прохрипел Денис и обхватил голову руками.
– А за что же так жестоко расправился с шестнадцатилетней девчонкой? Чего не поделили? Выпивку или еще что? – Тот, кто стоял у окна, вложил в свои вопросы столько неприязни, что сразу становилось ясно: дело о преднамеренном убийстве почти закрыто и передано в суд.
– Я не убивал!.. Я не помню...
Опять это дерьмо! Столбняк от увиденного постепенно ее оставлял, сменяясь жуткой яростью и... ревностью. Приблизительная картина произошедшего ей была ясна так же, как и суетившимся в спальне ментам. Да и чего здесь, собственно, непонятного? Опились до чертей. Перешли к завершающей сцене незапланированной встречи – сексу, и что-то здесь у них пошло не так...
– Какое дерьмо! – Она произнесла это громко и отчетливо. Отчетливо настолько, что все присутствующие враз смолкли и, замерев каждый на своем месте, вопросительно уставились на нее. – Какое дерьмо!
Эту фразу она повторила раз, наверное, десять, прежде чем до окружающих дошло, что у нее начинается истерика. Ногти впились в ладони едва не до крови. Глаза, подобно глазам жертвы, остановились и, не мигая, смотрели прямо на мужа. К слову сказать, видя не его, а так, лишь смутный расплывчатый силуэт. В горле першило то ли от тошноты, то ли от горечи.
– Слушайте, – кто-то обнял ее за плечи и попытался вывести из спальни. – Идемте, я дам вам воды.
– Воды? Зачем? – Аля подняла голову и наткнулась на сочувственный взгляд карих глаз пожилого мужчины в штатском. – Что это изменит?
– Идемте... – Мужчина настойчиво подталкивал ее к выходу. – Здесь вам делать нечего...
Ах вот оно что! Действительно, зачем она здесь?! Что ей здесь делать?! Все главные герои этой ужасно закончившейся истории в сборе, она здесь явно лишняя?!
Вялые обрывки каких-то фраз, радужных эпизодов прожитой семейной жизни тупо толклись в ее голове, пытаясь вырваться наружу в образе чего-то четкого и определенного.
Она теперь одна!!!
Ага! Вот оно – болезненное и горькое, мгновенно перечеркнувшее ее жизнь. Это же не что иное, как одиночество. Отвратительная, отдающая могильным холодом обреченность упала тяжелым камнем Але на сердце, да так, что она едва не задохнулась от боли.
– Подождите, – еле слышно попросила она следователя.